Евгений А. Тростин, Сергей Лифарь - Я, балет и Сергей Дягилев
| Название: | Я, балет и Сергей Дягилев |
| Авторы: | Евгений А. Тростин | Сергей Лифарь |
| Жанры: | Опера / балет | История искусства | Биографии и мемуары |
| Серии: | Нет данных |
| ISBN: | Нет данных |
| Год: | Не установлен |
Серж Лифарь в 18 лет стал танцовщиком Русского балета в Париже. Вскоре он уже был звездой, премьером и учеником Сергея Дягилева. В его книге перед нами открываются судьбы звезд русского зарубежья – Игоря Стравинского, Вацлава Нижинского, Тамары Карсавиной… Но в центре повествования – загадочная, эксцентричная и притягательная фигура величайшего импресарио всех времен Сергея Дягилева. Не менее интересен и сам автор, ставший самым известным танцовщиком и хореографом Франции в ХХ веке. При этом в душе он оставался русским человеком, последним представителем Серебряного века нашей культуры.
Бесплатно читать онлайн Я, балет и Сергей Дягилев
Тайны Сергея Лифаря
Он родился в Киеве, в большом семействе чиновника. Учился в гимназии, пел в церковном хоре. Во время Гражданской войны, совсем юным, оказался в Красной Армии, командовал ротой. В то же время, он мечтал об искусстве, стал (не без трудностей) учеником Брониславы Нижинской – танцовщицы, сестры великого Вацлава Нижинского. Сергей Лифарь уже связывал мечты только с балетом. Потом Нижинская уехала в Париж и стала зазывать туда своих учеников. Сергей нелегально пересек границу, едва не погиб – и прибыл во Францию без единого су. Вся надежда и у Нижинской, и у него была на Русский балет Сергея Дягилева, давно завоевавшего Европу.
Серж Лифарь и его парижский театр
Когда они встретились моложавому Дягилеву было слегка за 50, Лифарю – 18. Молодого танцовщика приняли в труппу, хотя больших надежд на него поначалу не возлагали. Только поначалу. А Серж – неопытный, но не только талантливый, но и неглупый – боготворил Сергея Павловича и одновременно боялся его.
Он быстро стал премьером. Состоялась головокружительная сценическая судьба. Отныне публика ходила именно на него. Но Дягилев уже болел – и Серж был с ним до последних минут мэтра.
После смерти Дягилева Лифарь – совсем еще молодой – возглавил труппу и не загубил дело. Более того, он стал реформатором театра: приказывал не впускать в зал опоздавших на представление, запретил выходы на бис и вручение артистам цветов. Но дело не только в этих «тиранических» мерах. Лифарь пытался перенести на сцену некий божественный миф, который рождался в его душе. Его считали неоклассицистом и консерватором.
Лифарь не оставил свой коллектив во время оккупации в 1940 году. В 1944 году Движение Сопротивления обвинило его в сотрудничестве с нацистами и заочно приговорило к смертной казни. Лифарь вынужден был покинуть Францию. В Монте-Карло он основал театр балета «Новый балет Монте-Карло» с примой-балериной Иветт Шовире – своей великой воспитанницей. Они вместе выходили на сцену – и творили в «Жизели», в «Спящей красавице»…
Лифарь возглавлял эту труппу до 1947 года. После войны его оправдали – и постановщик смог вернуться во Францию и продолжить работу в Парижской опере. В 1947 году при театре он открыл Институт хореографии. Воспитанники Лифаря стали звездами мирового балета – среди них Соланж Шварц, Лисет Дарсонваль, Нина Вырубова и многие другие. Он оказался талантливым педагогом. Это Дягилев научил его отдавать себя искусству без остатка.
В 1955 году Лифарю вручили Золотую медаль, а также «Золотую туфельку» – главную награду в балете. Но дело не в регалиях, его роль в искусстве уже не подвергалась сомнениям. Лифарь был премьером, педагогом и балетмейстером Гранд-Опера вплоть до 1956 года. Он поставил около 200 балетов, большинство – в собственной хореографии. Творил искусство, которое, как говорят знатоки, умерло в Париже после ухода Лифаря.
Серж Лифарь
Он писал картины и продолжал библиофильское дело своего учителя Дягилева. Собирал книги… В 1959 году Лифарь женился на своей давней поклоннице – Лиллан Алефельд-Лаурвиг. Вместе они прожили около 30 лет. После смерти балетмейстера Лиллан Алефельд передала часть его коллекции отделу искусств Публичной библиотеки имени Леси Украинки в его родном Киеве. Похоронили Лифаря на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа. Его имя носит один из репетиционных залов в Гранд-Опера.
Иветт Шовире
Он – легенда мирового балета. Им восхищался весь мир – от Коко Шанель до Игоря Стравинского. Но наибольший интерес до сих пор вызывает его сотрудничество с Дягилевым, их загадочная дружба, их творческий и человеческий союз.
Сергей Лифарь
Иветт Шовире и Серж Лифарь в «Жизели»
Лифарь на много лет пережил Дягилева, но великий импресарио навсегда остался для него главным человеком. Неудивительно, что свою книгу Серж посвятил именно ему – о котором размышлял всю жизнь.
Всю жизнь его окружали тайны. В этой книге он многое приоткрыл. В том числе – главное: свое отношение к искусству. Взыскательное, нервное. Поэтому эту книгу должен прочитать каждый, кто неравнодушен к балету, к театру, к истории немеркнущего искусства ХХ века. Его судьба напоминает детектив, но ничего важнее балета, этого мира грёз, в ней всё-таки не было.
Евгений Тростин
На французской земле
Раннее холодное январское утро 13 января 1923 года. Мы, киевские беглецы Унгер, братья Хоэры, Лапицкий и я, подъезжаем к Парижу. Поезд медленно вползает под закопченные стеклянные арки Северного вокзала. На вокзале нас ждет представитель Дягилева. Едва мы выходим из вагона, нас окружают таким заботливым, трогательным вниманием, что невольно выступают слезы. Все так волнующе-радостно и ново после советской России с её волчьим бытом, после неуютной, убийственно холодной, неприветливой щеголеватой Варшавы, где мы голодали.
С вокзала нас повезли в отель «Сен-Жорж» и до пяти часов вечера предоставили самим себе: ровно в пять мы должны быть в холле «Континенталя», чтобы встретиться с Сергеем Павловичем Дягилевым. – В Париже в пять часов вечера 13 января 1923 года – вечно памятная дата!..
Ровно пять часов вечера. «Континенталь». Такого царственного холла в зелени тропических растений я ещё никогда не видел.
В.Ф. Нувель встречает нас – внимательный, милый, заботливый, рассаживает:
– Подождите, господа, минутку, Сергей Павлович сейчас придёт. Я не мог сидеть – меня лихорадило, дрожали ноги, руки, весь я дрожал: «Неужели сейчас придет Дягилев? Неужели я его увижу и буду с ним говорить?»
И вдруг: прямо к нам идет небольшая группа. Впереди крупный, плотный человек – он мне показался колоссом – в шубе, с тростью и в мягкой шляпе. Большая голова, румяное, слегка одутловатое лицо, живые блестящие глаза, полные грусти и мягкости – бесконечной мягкой доброты и ласки, «петровские» усики, седая прядь в чёрных волосах… Он подсел к нам и заговорил, обволакивая, подчиняя, завораживая какой-то тёплой лучистостью. Она исходила и от него самого, и от его тёмных молодых глаз.
Сергей Дягилев
Внушительный метрдотель угодливо склонился перед ним. Дягилев рокочущим баритоном приказал подать нам чай. С обаятельной улыбкой вновь обратился к нам:
– Господа, вы только что оттуда… из России. Ваши впечатления так свежи, а я так стосковался по родине… Расскажите мне всё, всё… Выкладывайте все ваши юные впечатления… А сами вы пострадали много?.. – И скорбной грустью звучал его голос, и таким же скорбным стало лицо его, и угадывалась его безграничная любовь к родине и острая, жгучая боль за неё.
В каждый ответ вслушивался он с напряженным вниманием, и нам казалось, что он забыл о деловой цели свидания, забыл обо всём, кроме того, что осталось там, далеко, за тысячевёрстной проволокой советской границы.
