– Что ж ты настойчивый такой, – морщусь, всё-таки отвечая на звонок и одновременно пытаясь тормознуть мотоцикл у дома. – Случилось что?
Отец обычно редко звонит. Занятой человек. Просто так бы не стал. А тут трезвонит чуть ли не с самого моего пути из спортзала.
– Случилось, – в его голосе нетерпение. – Ты ещё не дома?
– Пока нет, только подъехал, – справляясь с мотоциклом, отвечаю скорее машинально.
В какой-то момент тянет подъебнуть папку на тему того, что он вдруг заволновался, где я пропадаю. В кои-то веки. Но не до того. Да и шансов на это он не оставляет, решительно заговорив снова:
– Тебя там ждут. В общем, не вдаваясь в подробности, нужна твоя помощь, – в его голосе нажим, намекающий, что отказаться я не могу. – Один человек задолжал мне крупную сумму и вот уже неделю кормит отговорками. Надо его поторопить, заодно подстраховаться на случай, если сейчас ищет способы меня кинуть, смотаться из страны или ещё что.
Хм, так себе начало… В смысле меня ждут? Я к папиным муткам не имею отношения, особо даже не пытаюсь вникнуть, что там и как. Но отдавать кому-то бабки в долг под бешеные проценты – вполне в его духе, не удивлён.
– Я тебе не вышибала, – чеканю.
Да, один раз впрягся за него, но по сути оказалось, что впустую. И вообще стрёмное было чувство. До сих пор не понимаю, нахера.
Разве что, ради знакомства с Денисом, который стал другом.
Хм, кстати… А не ради этого отец мне звонит? Попросить напрячь Дена и его банду?
– У меня к тебе задание поинтереснее, – со смешком отвечает отец. – Я уже всё организовал. У должника дочка есть, она у него одна, и он у неё тоже. Ради неё он будет шевелиться активнее. Как раз с этой целью я её, так сказать, под залог забрал к тебе.
– Эм… Что?
– Да ты расслабься, никакого криминала. Всё добровольно-принудительно, – папа снова неприятно посмеивается. – Она побудет у тебя, под твоим полным контролем. Телефоном будет пользоваться при тебе, выходить никуда без тебя не сможет. Это на случай, если они с отцом всё-таки окажутся достаточно глупы, чтобы пытаться меня обхитрить. У меня нет времени, чтобы за ней присматривать в своей квартире, вот и направляю к тебе. К тому же, вы знакомы. Она твоя однокурсница. Так ей будет спокойнее. Чемодан вещей у неё с собой, стеснена не будет.
Не перестаю хмуриться, переваривая всю эту хрень. Теперь папа перешёл и на такие методы – описанное граничит с похищением. Но понятно, что руки у него развязаны и любые другие способы решения проблемы будут только жёстче. Да и я не то чтобы дофига моралист. Просто как-то неожиданно. Мягко говоря. Вышибает.
Стоп… Моя однокурсница?
Папа продолжает мне расписывать ситуацию – на этот раз даёт понять, что меня всё это стеснять не будет тоже, потому что я могу беспрепятственно ходить, куда хочу и без неё – достаточно запирать девчонку. Причём не только на внутренний замок, но и внешний, который открывается только снаружи. Да, у меня есть оба. Видимо, покупая мне отдельную хату, батя предусматривал любые возможности. Хотя уверяет, что это тупо перестраховка – наша пленница предупреждена, что если рыпнется, то её папочке конец. Разумеется, так ей сказано для устрашения, но девчонка верит, донесли убедительно. Должна хорошо себя вести и не доставлять проблем.
Мне при этом можно вести себя плохо. Главное – контролировать её.
Зашибись расклад…
– Какая именно однокурсница? – спрашиваю с непонятным и мне самому нажимом. – Имя, фамилия.
– Оля Гришина.
Охренеть… А вот это уже интересно.
*****
Она стоит у окна в гостиной. Прям вообще почти не шевелится. Высматривает что-то, или отходняк там у неё такой?
Блять… Надеюсь, обойдётся без слёз. Удружил так удружил папа. Хотя вынужден признать: тот факт, что моей заложницей – или пленницей, как правильно? – становится именно Оля, слегка будоражит.
А может, и не слегка…
Уверен, она прекрасно чувствует, что уже не одна здесь. Да и слышно меня было наверняка. Но Оля не разворачивается. Вредничает так?
Смотрю на неё. Маленькая такая… Ростом едва ли до плеч мне дотягивает. А сейчас так вообще такой ранимой и уязвимой кажется, что по-дурацки скольжу взглядом по белокурым локонам, словно гладя их таким вот образом, успокаивая.
Так и ёбнуться можно. Издаю покашливание.
Оля не оборачивается и даже не вздрагивает. Всё такая же вредина несговорчивая, значит? Хмм, ну не лучшая тактика, учитывая, что фактически девчонка сейчас под полным моим контролем. И вроде как это ей донесли доходчиво.
– Тебе разъяснили правила? – выпаливаю без лишних предисловий.
Завожусь уже от одной только возможности, что и вопрос мой проигнорирует – не только не развернётся, но и не ответит. И почему отношение именно этой девчонки ко мне так цепляет?
Козыри в моих руках. Это Оля зависит от меня, а не наоборот.
– Да, – всё-таки выдавливает, когда уже начинаю терять терпение. Но при этом так и пялится в окно.
– На всякий случай напомню, – не, я ни разу не злорадствую, но своеобразный кайф во всём этом есть. Теперь Оле придётся меня воспринимать всерьёз. – Тебя никто не тронет. Ты здесь как гарантия, что твой отец расплатится с долгами. Будешь жить, почти как жила: ходить на пары вместе со мной, в магаз или ещё куда, но везде в моём сопровождении. Без меня сидишь дома. Интернетом пользуешься в ограниченном количестве, и с помощью специального устройства, которое я могу отслеживать со своего.
Кажется, Оля всё-таки вздрагивает. Про отсутствие сетевой приватности папа не успел растолковать?
– Ничего не поделаешь, это перестраховка, чтобы не сбежала и не строила глупых иллюзий, – вздохнув, обозначаю. Зачем-то ухмыльнувшись, с демонстративным пренебрежением добавляю: – Не волнуйся, на твои личные переписки мне похрен. Буду видеть только то, куда зайдёшь сама.
Хотя при этих словах пронзает скорее противоположное: не то чтобы любопытство, скорее понимание, что у Оли ведь своя жизнь какая-то параллельно к моей всегда была. С кем привыкла общаться, что делать? Сможет ли меня своеобразно погрузить в это, или будет избегать привычной рутины?
Всё ещё молчит. Подхожу ближе, но почему-то всего на парочку шагов. Не то чтобы не решаюсь максимально сократить расстояние…
Да хрен его знает, откуда во мне эта напряжённость. Из-за нетипичности ситуации, наверное.
– А в целом просто сожительствуем, – продолжаю обрисовывать ей ситуацию, потихоньку начиная чувствовать себя идиотом. Оказывается, охренеть как дискомфортно разговаривать с чужой спиной, к тому же, игнорирующей напрочь. – Возможно, даже не месяц, а меньше, если всё нормально пойдёт. Могу даже уступить тебе кровать, сам спать буду здесь, на диване, – пытаюсь улыбнуться.
Лишнее. Понимаю это сразу, когда от Оли мало того что никакой реакции на моё миролюбивое предложение, так и напрягается как будто сильнее.
