Посвящаю Эрику и Ноэлю, Полине и Жерому…
Только добровольное воспитание в самих себе светлого самоограничения возвышает людей над материальным потоком мира. <…> Если и минет нас военная гибель, то неизбежно наша жизнь не останется теперешней, чтоб не погибнуть сама по себе.
А. И. Солженицын. Речь на ассамблее выпускников Гарвардского университета 8 июня 1978 года
Описываемые в этой книге события происходили весной 2014 года, за два месяца до взятия Мосула, второго иракского города, боевиками «Исламского государства» и провозглашения Халифата его лидером Абу Бакром аль-Багдади.
– Послушай! Я люблю тебя так, как еще никого не любил. Я не могу смириться с мыслью, что ты далеко от меня, окруженная грехом и грешниками. Я защищу тебя. Я отгорожу тебя от всех демонов мира. Когда ты приедешь ко мне, ты придешь в восторг от этого рая. От страны, которую я и мои люди воссоздаем. Здесь люди любят и уважают друг друга. Мы одна большая семья, в которой тебе уже приготовлено достойное место. Тебя все с нетерпением ждут! Если бы ты знала, как женщины счастливы с нами. Прежде они были такими же, как ты. Потерянными. Супруга одного из моих друзей подготовила к твоему приезду целую программу. Когда ты окончишь курсы стрельбы, она поведет тебя в прекрасный магазин, единственный в стране, где продают прекрасные ткани. Я оплачу все твои покупки. Ты вместе со своими новыми подружками создашь для себя собственный маленький мир. Как я хочу, чтобы ты поскорее приехала. Мелани, жена моя! Поторапливайся. Я жду!
У сидящей перед монитором компьютера Мелани широко раскрываются глаза. Она восхищается этим сильным мужчиной, который старше ее на 18 лет. Она видела его только по скайпу, но уже влюбилась. Своим нежным голоском, в котором слышны детские интонации, Мелани шепчет:
– Ты действительно меня любишь?
– Я люблю тебя во имя и перед Аллахом. Ты моя жемчужина, а «Исламское государство» – твой дом. Вместе мы впишем наши имена в историю, построив по кирпичику лучший мир, куда кяфирам[1] будет запрещен вход. Я нашел для тебя просторную квартиру! Если ты приедешь с подружками, я найду еще более просторную! Днем, когда я буду принимать участие в боях, ты станешь ухаживать за сиротами и ранеными. А по вечерам мы будем вместе… Иншалла.
Мелани чувствует, что ее любят. Она чувствует себя полезной. Она искала смысл жизни – и она его нашла.
Париж, десятью днями ранее
В пятницу вечером я в смятении ушла из редакции одного из изданий, на которые я работаю на сдельной основе, по договору. В редакцию пришло письмо от адвоката, в котором мне запрещалось публиковать статью, посвященную юной джихадистке. А ведь я два дня провела в Бельгии вместе с ее матерью, Самирой. Год назад дочь Самиры убежала в Сирию, чтобы разыскать Тарика, мужчину всей своей жизни, фанатично преданного делу «Исламского государства». Безумно влюбленная, но и безумно беспечная Лейла[2] хотела жить вместе со своей огромной любовью. Когда Самира узнала о смерти мужчины, которого она была вынуждена считать своим зятем, у нее зародилась надежда. Пуля, попавшая прямо в сердце, оборвала его жизнь на 21-м году. Тарик скончался, и Самира не видела никаких причин, чтобы ее дочь оставалась в стране, трагически преданной огню и мечу. Но Лейла упорствовала: отныне она принадлежит этой священной земле и рассчитывает добавить свой камень в строящееся здание, борясь во имя создания религиозного государства в Леванте. С мужем или без него. Тарик был эмиром[3], поэтому о его вдове хорошо заботились. И Лейла спросила свою мать:
– А почему я должна возвращаться?
Местная пресса мгновенно заинтересовалась этой историей. Журналисты сравнивали 18-летнюю юную джихадистку с черной вдовой, влиятельной фигурой международного терроризма и супругой убийцы полевого командира Масуда[4]. Ответ Самиры не замедлил ждать. Он полностью соответствовал любви матери к дочери. Однако Самира столкнулась с открытым вызовом. Ей не только предстояло привезти Лейлу в Бельгию, но и доказать властям, что ее дочь жила в самой опасной стране мира с гуманистической точки зрения. В противном случае Лейлу будут рассматривать как угрозу внутренней безопасности и посадят в тюрьму, а в дальнейшем, возможно, ей вообще запретят жить на своей родине.
Именно в этот момент мой жизненный путь пересекся с жизненным путем Самиры. Журналистика приводит ко всему, а порой и к материнскому горю. Отчаявшаяся Самира обратилась к Дмитрию Бонтинку, бывшему офицеру бельгийского спецназа. Он стал известен после того, как ему удалось вывезти своего сына из Сирии. Димитрий воплощал собой надежду для всех европейских семей, однажды столкнувшихся с жестокой реальностью: джихад может также иметь непосредственное отношение к подростку, не вызывающему никаких подозрений, к их родному ребенку. С тех пор Димитрий ведет активную деятельность. Он, словно сорвиголова, выполняет самоубийственные миссии, спасая чужих детей или, по крайней мере, разыскивая конкретную информацию, которая может помочь несчастным семьям. Понимая, какой опасности подвергается Лейла, прозванная «новой черной вдовой», он попросил меня встретиться с матерью девушки. Я журналистка, страстно увлекающаяся геополитикой, но отнюдь не эксперт. Впрочем, я всегда питала определенный интерес ко всему, что имеет черты неправомерного, ненормативного поведения. Неважно, что послужило толчком к подобному поведению: религия, национальность, социальная среда. Меня привлекает сам коренной поворот, приведший к смертоносному изменению этих судеб. Такими изменениями могут стать наркотики, преступность, маргинальность… Параллельно я изучала трансформацию радикального ислама, которую тот претерпел в последние годы. В течение целого года я проявляла особенный интерес к нравам тех или иных европейских джихадистов, воюющих на стороне «Исламского государства». Даже если подобные случаи в чем-то похожи между собой, я всегда стараюсь понять, что именно послужило настолько мощным стимулом, что эти люди в одночасье бросили все и уехали, чтобы сеять смерть и постоянно смотреть ей в глаза.
В то время мы с Димитрием работали над книгой, в которой рассказывалось о его девяти месяцах ужаса, проведенных в поисках сына. Мы стучались в двери многих европейских семей, вынужденных нести тот же крест, что и он. Со своей стороны я старалась разнообразить содержание проводимых бесед. Я прекрасно понимала, какое моральное влияние оказывала информационная пропаганда на этих новых солдат Бога, однако я не могла объяснить себе, почему они переходили к действиям. Все бросить? Свое прошлое, своих родителей? За несколько недель вычеркнуть из своей жизни целую жизнь и при этом проникнуться твердым убеждением, что не стоит оглядываться назад. Никогда.
