В академию я вернулась слегка разбитая – знакомое чувство после утомительной дороги. Семнадцать дней непрекращающейся тряски отделяли друг от друга кости и основательно перемешивали мозги.
Оставив карету на небольшой мощеной площади перед замком, где с шумом толпились экипажи, я с небольшим саквояжем личных вещей направилась в секретариат. Там, мне надлежало отметиться о прибытии и получить разрешение на заселение.
Последние дни августа догорали в голубом безоблачном небе, окатываясь щедрым жаром пока ещё летнего солнца. Золото и багрянец прижгли листву по краям густых крон. Редкие скрюченные листья, успевшие высохнуть и облететь, временами хрустели под подошвой туфель.
Со склонов гор тянуло доцветавшим разнотравьем. Медовая терпкость алиссума и поздней астильбы наполняли воздух, приводя в неистовство пчел. Они носились в воздухе, звеня крошечными телами, стремясь опередить других охочих до нектара насекомых.
К исполнению формальностей я относилась с должным терпением, поэтому была готова к длительному ожиданию. Судя по количеству экипажей, прибывших в последний перед учебой день, запоздавших набралось значительно.
Я собиралась появиться двумя днями ранее, но некстати отвалившееся колесо и грабители на дороге отняли запасенное время. Отлежаться в тишине комнаты не выйдет, но за это я не слишком беспокоилась.
Как и ожидалось, в комнате перед приемной секретарей костёр негде было разжечь. Я, спросив за кем мне следует занять очередь, отставила ручную кладь в сторону, подальше от чужих ног, и заняла свободный угол.
Все скамьи были заняты студентами разных курсов, так что я была вполне довольна тем, что отыскала место, годившееся для того, чтобы, уперев оба плеча, чуть расслабить спину. Выдохнув, я прикрыла глаза и опустила голову, погрузившись в легкую полудрёму.
Вокруг потрескивали разговоры. Вспыхивая то здесь, то там, они неожиданно разгорались, пылали ярко несколько минут и так же внезапно затухали. Очаг перемещался дальше и вспыхивал уже в новом месте. Слова одного из них зацепили слух.
– Не может быть, чтобы девушка выиграла состязание, – донесся до меня тонкий девичий голос.
Я приоткрыла глаза, скосила взгляд, и отыскала его обладательницу слева от себя.
На узкой софе, прямо за невысоким шкафом для бумаг примостились две девушки. На вид им было не более двадцати. Судя по чопорным чепцам и несмелым взглядам, которыми они ощупывали комнату, девушки, должно быть, поступали на первый курс.
Брюнетка, что возмутилась в голос и привлекла мое внимание, упрямо сложила на груди руки и поджала бантиком губы. Её соседка, заерзав, хмурилась и оправдывалась:
– Так мне рассказывал брат. В этом году он перешел на третий курс, так что знает точно.
– Он сам видел?
– Нет, – с неудовольствием признала та, поправив на переносице очки в крупной роговой оправе. – Он покинул академию раньше состязаний по настоянию родителей. У нашего дедушки был юбилей.
– Тогда он всё не так понял. Девушки никогда не выигрывают состязание, это всем известно.
Соседка в очках заерзала, явно досадуя, что у неё не получилось отстоять правдивость собственных слов.
На помощь ей пришел парень. Он замер рядом, подпирая стену плечом, и до этого момента выглядел увлечённым небольшой книжицей в руках.
– Это правда. Состязание выиграла четверокурсница, маг огня.
– Четверокурсница? – в изумлении вытаращила голубые глаза брюнетка, опомнилась, вернула лицу невозмутимый вид и насмешливо фыркнула: – И ты думаешь, в это кто-то поверит?
– Об этом кипела столица всё лето. Рискну предположить, что ты приехала из медвежьего угла, вот и не слышала ничего.
Девушка покраснела, с обидой подобрала подбородок и возмутилась словам нахала:
– Как я должна поверить в такой вздор? Девушка с четвёртого курса, выиграла состязание. Звучит как натуральная чушь!
Парень пожал плечами, ядовито улыбнулся:
– Тогда и в то, что она мастер-маг, ты вряд ли поверишь.
Девушка задохнулась от такой явной байки, хотела парировать, но, кажется, поперхнулась словами.
– Если… – наконец успокоилась она достаточно, чтобы ответить, – я издалека, – значит, парень ударил не в бровь, а в глаз, точно определив в ней провинциалку и тем немало уязвив, – это не значит, что мне можно вешать на уши любую лапшу.
В противоположном конце комнаты открылась дверь. Из секретарской вынырнул взмыленный помощник с кипой бумаг в руке.
– Новоприбывшие, – обратился он к ребятам, – кто только что подошел, имена?
С разных концов комнаты полетели фамилии студентов.
Это была обычная практика. Помощник писал список тех личных дел, которым надлежало оказаться на столе секретарей до того, как перед ними окажется сам студент – это существенно экономило время.
Я назвала своё имя. Вокруг стало заметно тише.
– Ох, – он оторвал взгляд от бумаг и поднял его поверх голов, отыскивая меня. – Будьте добры, следуйте за мной. Вам, как мастер-магу, придется полностью переоформить документы.
В комнате повисла полная тишина – на меня смотрели абсолютно все.
Если исключить первый курс, впервые переступивший порог академии, все остальные имели возможность лицезреть меня ранее. Но вряд ли кто-то интересовался моей персоной до победы и других сопутствующих обстоятельств. Поэтому вперёд я продвигалась, окатываемая жаром немого любопытства.
В секретарской поднялся небольшой переполох: писарям тоже было интересно, поскольку я являлась единственным мастер-магом в стенах замка.
Пока занимались моими бумагами, я вспоминала, как мне досталось от отца за то, что я раскрыла свой магический уровень.
Письмо, отправленное ректором, пришло за несколько дней до моего прибытия. Когда я оказалась на пороге, отец рвал и метал. Сначала мне пришлось вынести огненную ярость, сопровождаемую потоками лавы слов, низвергнутую на мою пустую голову. Затем опалило досадой и сожалением отца – он думал, что я его не подведу, и вот жестоко разочаровался. После я получила возможность оправдаться.
Сидя в массивном кресле с высокой спинкой, отец смотрел на меня, сложив перед собой ладони палец к пальцу – его обычный жест в минуты крайнего напряжения, и ожидал ответа.
Я готовилась к этому разговору, и вот что он в конечном счёте услышал: у меня был враг, которого нужно было наказать, и сделать это следовало непременно прилюдно, поскольку так я могла извлечь наибольшую выгоду. Каким образом маг стал моим врагом и какую пользу я получила от его показного уничтожения, во время которого раскрыла свой важный секрет, я наотрез отказалась отвечать, сославшись на собственные мотивы.
Отец не ожидал, что я стану скрытничать и сорвался в повторный припадок ярости.
Мы сражались около трёх дней. Упали оба прямо посреди сожжённого дотла поля и потом долго не разговаривали…
