1. Пролог
— Ну и как свидание?
Мирон скривился, будто у него внезапно заболел зуб, нахмурился.
— Да блин, фигово, — произнёс разочарованно и мрачно. — Сидели в ресторане. Пошёл отлить, а когда вернулся, уселся не за тот стол. К другой. — И вывел с праведным негодованием, явно ожидая ответного понимания и сочувствия: — А я, что, виноват, что они почти все одинаковые? У обеих троечка. Как различить-то?
Но парни вместо того, чтобы посочувствовать, дружно ржанули — кони! — и только Тимофей Любомудров, насмешливо растянув уголки рта, предположил:
— А на лицо смотреть не пробовал?
На что Мирон красноречиво прицокнул языком и покачал головой, закатив глаза.
— Да там ещё меньше разницы. Обычные смазливые куколки. Всё строго, как полагается, — заметил пренебрежительно. — Это только ты у нас, Тимон, настолько высокодуховный. В глаза заглядываешь, в душу. Но тут и ты бы не удержался. Какое лицо, когда буфера того и гляди из декольте выскочат? И у той, и у той. — Потом вздохнул, опять пожаловался: — Ну, подумаешь, перепутал. А моя психанула, обиделась и сбежала. Ещё и пощёчину влепила. Я, конечно, особо не расстроился, решил, сейчас ту, другую, склею. Но тут её парень подвалил. Точнее, старикан какой-то за сорок. Ну я не стал связываться. Оно мне надо? — Но под конец перестал страдать, заявил самоуверенно: — И без них желающие найдутся.
— Найдутся? — переспросил Тимофей с сомнением. — Да ладно! Сам же только что рассказал, как сразу две подряд обломали.
— Да где обломали? — возмутился собеседник. — Случайное стечение обстоятельств. Захотел бы, догнал и уговорил. Просто влом было.
Тимофей ничего не ответил, только скептически приподнял одну бровь, но Мирону и этого хватило. Были бы вдвоём, он бы просто забил, послал бы подальше — пусть этот ботаник что угодно считает, тем более трепаться он точно не станет. Но кроме них тут ещё трое, и перед компанией уже стрёмно от своих же заявлений отказываться.
— Ты? Сомневаешься? — поинтересовался он с вызовом. — Что я любую уговорить смогу?
— Любую? — опять переспросил Тимофей, и сомнений в его интонациях стало ещё больше.
— Сказал же, любую, — повторил Мирон решительно и твёрдо.
— Да ну.
Они стояли недалеко от дверей нужного кабинета в ожидании очередной пары. Мирон обвёл рекреацию взглядом — однокурсницы сразу мимо, с ними и так всё понятно — выцепил девушку, одиноко торчащую в противоположном углу, произнёс, кивнув в её сторону:
— Ну вон, хочешь, ту?
Типа, можно даже первую попавшуюся, для него не проблема, но Тимофей только снисходительно хмыкнул. А то он не заметил, как эта скромница смущённо потупила глазки, стоило Мирону бесцеремонно уставиться на неё, и как она сама, пока они тут болтали, бросала на него наполненные надеждой печальные взгляды.
— Ты б ещё с первокурсницу предложил.
— Ну а кого тогда? Лесникову?
— Светочку, — вмешался ещё кто-то.
Яна Лесникова действительно была местной звездой, ничуть не меньшего масштаба, чем сам Мирон Золотовицкий, а, возможно, даже поярче. Не сказать, что неземная красавица, но настолько обаятельная и харизматичная, что парни за ней вечно таскались табунами, откровенно капая похотливыми слюнями. Она всех отшивала, не посылая напрямую, а очень вежливо и мило, при этом оставаясь твёрдой, как кремень, потому что ещё со школы встречалась со своим одноклассником и расставаться с ним не собиралась. Вроде бы они уже и жили вместе.
— Лесникова давно занята, нечего к ним влезать, — категорично отрезал Тимофей. — Особенно только ради спора. А Светочка — препод. Я против. Тем более, она реально какая-то легкомысленная и сама с кем угодно замутит, если понадобится.
Мирон опять скривился, на этот раз уже недовольно, но всё-таки позволил благосклонно:
— Ну давай тогда сам предлагай. Мне всё равно.
— Сейчас, подожди, — Тимофей наморщил лоб, задумался, какое-то время сосредоточенно тёр подбородок, а потом достал телефон.
Под взглядом присутствующих, в предвкушении наблюдавших за его манипуляциями, оживил экран, отыскал нужный номер и, ткнув пальцем в значок вызова, приложил мобильник к уху.
— Вась, это я, — сообщил он, услышав знакомый голос. — Ты где сейчас? …А можешь подойти? Я тут недалеко. На втором этаже, почти рядом с лестницей. …Ну хорошо, жду.
Пока он разговаривал, выражение на лице Мирона резко поменялось, и от прежней самоуверенной расслабленности мало что осталось, она сменилась замешательством и изумлением.
— Тимон, ты офигел? — возмущённо выдохнул Золотовицкий даже раньше, чем прозвучало последнее «жду». — Какой Вася?
— Не какой, а какая, — невозмутимо поправил его Тимофей. — Василиса. Мы с ней в одном классе когда-то учились.
Мирон успокоился, немного, но тут же настороженно уточнил:
— И-и-и что? Почему именно она?
— Сейчас сам всё увидишь, — пообещал Тимофей, ничуть не смутившись, ухмыльнулся, только усилив Миронову подозрительность и заинтересованность всех остальных, затем распорядился: — Я поближе к лестнице подойду, чтобы встретить, а вы здесь оставайтесь. И молчите. Чтобы не спугнуть раньше времени.
— В каком смысле… — начал Мирон, хотел спросить, что однокурсник имел в виду под «спугнуть», но тот уже оттолкнувшись от стены, уже решительно направлялся в сторону лестничной площадки.
Не дошёл немного, остановился, теперь уже привалившись задом к подоконнику. А минут через пять объявилась ОНА.
Размашистым шагом приблизилась к Любомудрову, на ходу повертела головой, осматриваясь, скользнула по парням и по Мирону абсолютно равнодушным невидящим взглядом, словно их тут и не было — так, пустое место, скучные детали интерьера. А сама-то?
В любой иной ситуации он бы такую тоже не заметил. Если только на поржать. Не девушка, а нечто невразумительное, не поддающееся определению. Даже не из серых мышек, в которых тоже есть определённая прелесть.
Точно не дюймовочка, ростом выше среднего. По сути ноги должны быть длинными. Но не только ноги, а вообще ничего не разглядишь.
Широкие брюки, рубаха-оверсайз. Хотя, скорее всего, там и разглядывать особо нечего — плоская, как доска, и сзади, и спереди. Потому и прикрывает дурацким шмотьём. Волосы закручены в какой-то уродский пучок, словно у неё на голове большая шишка, из которой торчит короткий, похожий на метёлку, хвостик. Личико вроде ничего, миленькое, но выражение на нём — даже вот приближаться не хочется.
Офигеть! Где только Любомудров такую откопал? Словно специально держал в заначке для подобного случая. Вот же умник хитросделанный. И на кой чёрт Мирон при нём решил выделаться? Без него проще обошлось бы, договорился бы на какую-нибудь заучку-скромницу. Или на недотрогу-динамщицу.
Первые такие непосредственные и чуток блаженные, про любовь и преданность очень много и красиво говорят, иногда прям заслушаешься. А за вторыми наблюдать по приколу, как они показательно ломаются, цену набивают, строят из себя невинных, бормочут что-то про «я не такая, отцепись», но у самих давно трусы мокрые, а в глазах похоть и нетерпение — ну когда уже можно будет забить на церемонии и сдаться.
