— Инга, я беременна, — выдыхаю, с ужасом глядя в стену.
— Да ты что? — удивленно восклицает подруга.
Морщусь и уменьшаю громкость на телефоне. А перед глазами так и маячит проклятый тест с двумя полосками, который продолжаю сжимать в кулаке.
— Значит, вас с Назаром можно поздравить?
— Не знаю, — сглатываю застрявший комок.
Почти три недели назад я вернулась к мужу. Сегодня пятый день задержки. Мой организм всегда работал как часы, а теперь внезапно дал сбой.
Правда была очевидна с первого дня. Но я отказывалась ее признавать. Тянула время. Уверяла себя, что пока нет подтверждения, то как бы и проблемы нет.
Сегодня на деревянных ногах все же зашла в аптеку. Купила сразу три теста от разных фирм. Чтоб уж наверняка.
И вот теперь сижу на крышке унитаза, глядя в дорогую итальянскую плитку. В ушах шумит, к горлу подкатывает тошнота, а руки и ноги мелко дрожат.
Эти дни с Назаром были кошмарными. Я покорно подчинялась, не желая доводить до скандала. Да и смысл скандалить, если сама вернулась? А он сразу сказал, что не отпустит. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем.
Если попытаюсь уйти, то никогда не увижу дочь. И мне никто не поможет ее вернуть. Потому что даже мои родители выбрали сторону зятя, а не мою!
— В смысле не знаешь? Ксан, не гони. Ты же не думаешь, что нужна Савицкому беременная и с ребенком от другого мужика? — фыркает Инга. — Хочешь, чтобы он тебя снова бросил?
Я рассказала ей про ночь с Миром и про то, что мы когда-то встречались. Мне нужно было поделиться хоть с кем-то.
— Он не такой плохой, — шепчу без особой уверенности. — Слушай, ты можешь ему сообщить? Я дам его номер.
Ладони потеют от волнения. Приходится крепче сжать смартфон, чтобы не выскользнул.
До сих пор удивляюсь, что Назар его не забрал. И не запретил выходить из дома. Правда, меня везде сопровождают охранники, но они идут на расстоянии, ничем не мешают и не ограничивают в передвижении. Когда сегодня зашла в аптеку, они вообще остались курить в десяти метрах от входа. А у меня был веский повод туда войти: у Зойки закончился ингалятор.
Но здравый смысл подсказывает, что муж добрый не просто так. Наверняка охрана отчитывается о каждом моем шаге.
А еще он заставил меня уволиться. Точнее, я написала заявление об уходе “по собственному” под его диктовку. Не знаю, кто и как его передал в отдел кадров. Вряд ли это был сам Назар, хотя он на такое вполне способен. Но уже на следующий день мне пришло письмо с корпоративной почты. Что меня рассчитали, а все заработанное выплатят на мой счет.
Я читала это письмо и плакала. Слезы сами лились по щекам и капали на экран телефона, пока тот не начал сердито мигать.
Назар все это видел. Но ничего не сказал. Постоял рядом, наблюдая, и пошел заниматься своими делами. А вечером, ложась со мной в постель, предупредил:
— Надеюсь, ты понимаешь, что никак не должна контачить с Савицким? Ни звонить ему, ни отвечать на звонки, ни встречаться.
— А если он будет по улице навстречу идти? — я попыталась огрызнуться.
Назар тут же сжал мои щеки пальцами и, глядя прямо в глаза, произнес с тихой угрозой:
— Тогда ты перейдешь на другую сторону. Ясно?
Мне оставалось лишь молча кивнуть.
Муж не шутил, когда сказал, что лишит меня дочери. А я не хотела проверять, как быстро он это сделает.
— О чем сообщить? — не сразу понимает подруга. — Что ты беременна?
— Да. Я боюсь… что это ребенок Мира.
Мне стоит больших усилий сказать это вслух. А сердце тут же радостно ёкает. Вдруг это правда?
— Да ну… — Инга какое-то время молчит. — А если Назар узнает?
— Просто скажи Миру и все. Пожалуйста.
Подруга снова молчит. Судя по сердитому сопению в трубке, ей не нравится моя просьба. Но сама я боюсь звонить Мирославу. Ведь после той ночи мы больше не виделись. Не представляю, что он вообще сейчас думает обо мне.
— Ксан, у тебя есть муж, — все же выдает Инга. — По закону, раз ты забеременела в браке, то это ребенок мужа. Лучше забудь про Савицкого и живи дальше.
— Я так не могу, — по коже ползет мороз, стоит лишь представить, что мне с Назаром придется прожить всю жизнь. — С мужем у меня ничего хорошего...
— Потому что ты сама его отталкиваешь! Будь мягче. Мужики, они как дети, ласку любят.
С моих губ срывается нервный смех.
— Ты не знаешь моего мужа…
— Да ты сама его, похоже, не знаешь, — обрывает Инга. — Ну изменил мужик разок, так ты ж отомстила? Изменила ему — и все. Теперь совет да любовь, а ты сама себе проблемы выдумываешь. Хватит уже. Хоть о дочке подумай. Тем более скоро второй ребенок появится.
“Если появится…” — мелькает внезапная мысль.
В дверь туалета стучат.
Я вздрагиваю. Телефон чуть не выпадает из рук.
— Мамочка! Папа пришел!
— Х-хорошо, — едва нахожу силы ответить. Потом торопливо шепчу в трубку: — Пожалуйста, скажи Миру, о чем я просила! Все, мне пора.
Выключаю телефон, нажимаю кнопку смыва. Потом мою руки. Не хочу выходить и смотреть Назару в лицо, но придется.
Тот встречает меня в коридоре. Уже успел скинуть обувь и повесить пальто в гардероб.
— Привет, дорогая, — смотрит в упор и улыбается. — Я голодный как волк. Что сегодня на ужин?
От его улыбки становится не по себе.
Если бы не Зоя, меня бы тут не было. Но она обнимает отца за ногу, прижимается к нему, ловит его взгляд с обожанием и любовью.
Перевожу взгляд на мужа.
— Все в духовке, — отвечаю, а сама сбегаю в комнату.
Не могу находиться с ним рядом.
Когда съехались, я пыталась настоять, что буду спать отдельно. Но Назар и слушать не захотел. Сказал, что его жена должна спать с ним в одной постели, иначе никакого договора не будет, я могу убираться.
Снова пришлось выбирать между личным душевным комфортом и дочерью. Он знал, чем меня шантажировать. И я снова сдалась.
Если бы Зойка была постарше, если бы она не так сильно любила отца… Если бы я могла ей все объяснить…
Так много “если”. А на деле пришлось лечь в постель с человеком, которого уже не просто боюсь, а ненавижу.
Я легла против воли, но заставить себя расслабиться и принимать его ласки — не смогла. Да, в первую ночь и потом тоже Назар был очень нежен.
Я уже и забыла, что он вообще может быть таким: чутким, заботливым любовником, беспокоящимся об удовольствии женщины, а не о своем. На миг меня даже охватила тоска по тем дням, когда мы были счастливы. Но я не смогла ответить ему. Просто лежала, глядя в потолок и с трудом сдерживая дрожь отвращения. А из глаз катились безмолвные слезы.
Тело, прежде чувствительное, отказалось меня предавать. Как ни пытался Назар заставить меня забыться и ощутить хоть что-то — не смог. Хотя старался как никогда и в ответ ничего не потребовал.
Устав добиваться взаимности, просто вздохнул и сказал:
