1. 1
Он – мой главный герой.
© Соня Богданова
– О, нет… – выдыхаю ошарашенно. А когда мозгу удается полностью обработать увиденное, еще более огорченным полушепотом добиваю: – Нет-нет-нет… Нет! Только не это!
Обычно мне сложно сдерживать эмоции, но сейчас я реально стараюсь. Я ведь на работе. И я от нее завишу.
Ну, почему именно ОН здесь? ОН!
Я не могу лишиться денег, которые мне должны заплатить за обслуживание этого банкета. Но как мне перебороть себя и предстать в образе жалкой официантки перед парнем, который вот уже почти год занимает все мои мечты?
Стиснув края блестящего металлического подноса, несколько раз подряд напоминаю себе о необходимости вынести закуски в зал. А вместо этого бесконечно пячусь. До тех пор, пока не вжимаюсь спиной в одну из мраморных колонн.
Остальные официанты, не замечая моего странного поведения, продолжают выполнять свою работу. Без передышек носятся из кухни в зал. Задевая и тем самым слегка раскачивая льющуюся из-под потолка шестиметровую белую занавесь, то и дело открывают мне обзор в святая святых.
Оу, Боже…
Один взгляд на него, и сердце останавливается.
Красивый… Какой же он красивый…
В шикарном смокинге, высокий и крепкий, Александр Георгиев выделяется среди более зрелых и состоявшихся мужчин, которые его сейчас окружают. От него веет не просто богатством и статусом, а каким-то внутренним достоинством.
В академии он казался совсем другим. Беззаботным, как и все его друзья баскетболисты. Довольным своей сытой и богатой жизнью. Здесь же Георгиев поражает серьезностью, с которой держится среди всей этой знати. Он, конечно, один из них. Но все же…
– Ты чего подвисла, Сонь? – выдергивает меня из размышлений подруга.
Вздрогнув от неожиданности, оборачиваюсь.
– Надюша, – радуюсь тому, что рядом Дога, а не наша главная или кто-то из ее шестерок. – Я не могу выйти в зал! Там Саша Георгиев! – говорю о нем, как всегда, шепотом, но при этом интонируя такими эмоциями, что сразу понятно: я в панике. – Он не должен видеть меня в образе служанки!
– Сонечка, ты меня, конечно, извини… – делая многозначительную паузу, Надя со вздохом закатывает глаза. – Вынуждена тебе напомнить, что он таких, как мы, не замечает в принципе. Тебя тоже, моя дорогая! Или я что-то пропустила? – ее сарказм никогда не обижал меня. Скорее, забавлял и веселил. Ровно до этого момента. Сейчас ехидство Нади очень даже задевает. Но едва я открываю рот, чтобы возразить, она жестом останавливает: – О том, как он тебя год назад по просьбе Чарушина подвез домой, я в курсе. Слышала об этом тысячу раз! Только сам Георгиев об этом вряд ли вспомнит, Сонь! Это как сфоткаться с рок-звездой – он обнимет тебя за плечи, улыбнется в кадр, назовет «малышкой», но на самом деле даже не потрудится сфокусировать взгляд на твоем лице. Спустись на землю!
– Он знает, кто я! Моя сестра дружила с ним, когда встречалась с Чарушиным!
Ну, почти… Ладно, они просто пересекались в одной компании.
Но у меня, клянусь вам, еще с десяток аргументов на тему «Почему мои мечты не безнадежны?». Просто Наде их вываливать настроения нет. Особенно, когда она снова насмешливо глаза закатывает.
– Идем работать, фантазерка, – бросает Дога, подталкивая меня в зал. – Получишь деньги – купишь двадцать пятое красивое платье, чтобы в очередной раз помелькать перед Георгиевым в академии. Авось заметит.
– Обязательно заметит! – уверенно заявляю я.
Еще и фыркаю, будто это взаправду неизбежно.
– Да, да, да… Обязательно…
– Выкусишь еще, гуляя на нашей свадьбе!
Надя прыскает смехом, а я вдруг осознаю, что мы уже в центре зала. На автомате оглядываюсь к тому месту, где стоял Георгиев.
Боже, он все там же!
Но… Надя права, в мою сторону он даже не смотрит. И переживать о том, что узнает, смысла нет.
Грустно вздыхаю и, наконец, заставляю себя заняться работой.
Раньше, когда я читала в книгах о всяких светских раутах, у меня от восторга даже сердцебиение учащалось. Я так хотела увидеть все это великолепие своими глазами! Только вот никогда не думала, что окажусь на подобном приеме в качестве обслуги. Но, увы, зарплаты продавца-консультанта в бутике масс-маркет сегмента не то чтобы на красивую одежду не хватает… Порой, когда меня в очередной раз штрафуют, и еду с коммуналкой единолично сестра покрывает.
Самостоятельность несет в себе гору сложностей. Только, Бога ради, не подумайте, будто я жалуюсь! Главное, что мы свободны. Потому как… Лично в моей жизни до ухода из дома-тюрьмы существовала лишь одна радость – чтение. Книги были единственным местом, где я могла ощутить себя счастливой. Но даже чужие эмоции я проживала тайком. В той сумасшедшей семейке, в которой меня и еще шесть сестер воспитывали, словно послушниц монастыря, чтение любовных романов считалось страшным грехом.
Хорошо, что моя дремучая мама не имела понятия о таком инструменте, как «родительский контроль», а мой старый смартфон легко тянул загрузку электронных книг. Иначе бы я умерла от тоски лет десять назад. Ну, или сбежала бы еще тогда и жила бы где-то в подвале многоэтажки.
Александр Георгиев… Снова и снова смотрю на него. Не могу удержаться, хоть и знаю, что не стоит.
Если представить, что моя жизнь – книга, то вот он – мой главный герой.
Просто, как это обычно в любовных романах и бывает, сам Саша еще этого не понял. Жизнь обязана нас снова столкнуть. Я оптимистка? А как иначе! Когда Георгиев меня узнает, точно влюбится!
Главное, не навязываться.
Основной урок, который я вынесла из книг – девушка должна быть гордой и неприступной. Заинтересовать, конечно, необходимо. Но никаких слишком очевидных шагов предпринимать нельзя. Мужчина должен добиваться.
Как же я этого жду! Как я об этом мечтаю!
Ну, и куда он пропал теперь? А может и лучше… Да, лучше.
– Надюш, – подбежав к подруге, пихаю ей свой пустой поднос. – Мне срочно нужно в туалет. Если что, прикрой.
Дога недовольно цыкает, но оставляет мою просьбу без комментариев. Подмигиваю ей и спешу в сторону служебных помещений.
В конце коридора оглядываюсь. А убедившись, что подруга ушла, сворачиваю к ведущим на второй этаж лестницам. Хочу осмотреться и немножко пофантазировать, будто я в этом роскошном доме хозяйка.
Почему нет? Мне нужны положительные эмоции.
Только, едва я взбегаю наверх и подбираюсь к первой резной, словно в королевском дворце, двери, из-за нее доносится приглушенная ругань.
– Да похрен мне, с кем ты договорился! Ты меня не слышишь, что ли? Ноги моей там не будет!
Столько в этом крике агрессии, что я с трудом голос Саши узнаю. Стискивая ладони в кулаки, столбенею у двери.
– Что за выражения? Что ты себе позволяешь? – рявкает кто-то постарше. Меня пробивает резкой дрожью какого-то подспудного неприятия. – Как ты с отцом разговариваешь? Сбавь тон, сынок!
