Все ли приглашенные идут на свадьбу, желая обеим сторонам счастья?
Конечно, существуют условно порядочные люди, понимающие доброту как попустительство, которым и в голову не приходит, что можно, вообще-то, плохо относиться к любому из участников торжества, и что было бы гораздо человечнее пророчить не подходящим друг другу молодоженам одни беды, чем желать им счастья.
Боту погубили собственные стандарты. Она могла с успехом провести одну из тех ужасных свадеб, на которых нет ни одного гостя, который бы догадался, что свадьба ужасна, но в этом случае надо было не звать школьных подруг, а не звать школьных подруг – значить расписаться в их отсутствии, что в целом значило бы – до сих пор Бота не идеально жила жизнь.
Она пригласила нас в последний момент, за полторы недели до торжества. Любопытство перевесило все: мы согласились.
– Я до последнего не верила, что он на ней женится, – гигантский подарок закрывал Анеле все лицо, и казалось, что это говорит белая коробка с розовой лентой.
– А я с самого начала поняла, что так оно и будет, – ответила я ей довольно мрачно. – Они ведь так друг другу подходят, – добавила я, вспомнив о присутствии Юна, которого я плохо знала, и Ануара, которого не знала вовсе.
Карим улыбнулся:
– Мне одному послышалась ирония?
– Одному, – серьезно сказала Бахти, стряхивая пепел. – Мы все очень рады, что Айдар встретил Боту.
– Аминь, – я слегка склонила голову.
– Сегодня будет весело, – Ануар балансировал на бордюре, перенося вес с пяток и обратно.
– О эта многозначительная улыбка, – Юн поднял брови.
– Мне кажется, или капает? – Бахти с интересом посмотрела на свою сигарету.
– Видишь, само небо велит тебе оставить эту пагубную привычку.
– Юн, а проще сказать нельзя? – Бахти ненавидела, когда ей пеняли на курение.
– Слушайте, а действительно капает, – холодная дождевая капля коснулась моего плеча.
– Капает? Дождь? Подарок! Капает! – панически завопила Анеля и поскакала внутрь ЗАГСа быстрее, чем позволяли шпильки.
Коробку мы не покупали, и ленты тоже не покупали – все это осталось от упаковки фурнитуры, которая поступила в мое ателье на прошлой неделе. Как только я увидела коробку, я вспомнила о финальной распродаже в Дин Хоум. «Две подушки за шесть тысяч»1, – я позвонила Бахти из магазина. «В Дин Хоум все такое красивое», – с сомнением ответила Бахти. «Зато некачественное», – успокоила я ее.
– Нет, я бы не делал свадьбу в такую погоду, – Юн, нахмуренный, нюхал воздух. Становилось все пасмурней и холоднее, и надежду, что только утром так, а днем распогодится, сдувало ветром.
– Ага, позвонил бы сотне-другой гостей и перенес на завтра, – усмехнулась Бахти. – По идее, лучше двадцатого сентября и представить себе нельзя. Должно было быть тепло.
– Свадьбу надо делать строго в августе, – сказал Ануар.
– Свадьбу вообще не надо делать, – ответил Карим. – И замуж выходить и жениться надо как можно позже.
– Если мы все еще ведем речь об этой невесте, то нет, она не слишком поторопилась, – сказала я негромко, и все невольно бросили взгляд в сторону Боты, она стояла в отдалении к нам в профиль. Платье с завышенной талией подчеркивало ее живот, накидывая пару месяцев сверху.
Организатор свадьбы загнала нас внутрь: скоро начиналась регистрация.
Мы смотрели с плохо скрываемым разочарованием со второго этажа на первый, где Айдар то и дело наступал Боте на платье. Парадные и с постными лицами, мы выглядели так, будто пришли на полусвадьбу-полупохороны: худенькая Бахти в смокинге, я в алом платье от Оскара де ла Ренты2 (сначала мне показалось, что я перестаралась, но потом многие стали расступаться, давая мне пройти, и я поняла, что перестаралась настолько, что уже не сама выгляжу слишком роскошно, а другие выглядят недостаточно хорошо), Анель с цветами в волосах, в платье цвета домашних меренг.
– Этот неловкий момент, – прошептала Бахти, – когда гостьи на свадьбе красивей невесты.
Я с удовольствием расправила складки на платье и ответила ей, что нельзя указывать на физические недостатки человека, это все аукается.
– Глаз выбьют? – переспросила Анеля.
– Нет, дочь с толстой шеей родится.
– Хорошо, – сказала Бахти, – я не буду говорить, что она беспородная, мелкая, неудачно выкрашенная в рыжий, и у нее нет профиля…
– И стиля…
– И приличного визажиста…
– Да, и парикмахера тоже. Нельзя так нельзя. А можно говорить, что она недалекая, убого-тупая, невоспитанная колхозная прошмандовка?
– Ты же не хочешь, – Анеля пыталась не ржать, – чтобы у тебя родилась такая дочь? Вот и не говори.
– Не буду, – вздохнула Бахти.
– Ни в коем случае не говори, – я убрала белую ниточку с пиджака Бахти, – что у нее нет носа.
– Даже не думай, – подхватила Анеля. – Какие вы злые, девочки. Может, она стала неплохим человеком.
– Или богиней секса, – предположила Бахти.
Мы перегнулись через перила и вперились в невесту.
– Не-а, – я выпрямилась. – Это вряд ли.
– Неужели он не мог найти другую богатую девушку? – в энный раз спросила Анеля.
Не то чтобы Бота не была завидной невестой, но сначала она ужасно долго была лиственницей, а потом оказалась сущим бревном. Бота располагала чудесным приданым (Бахти, узнав его размеры, сказала, что сама бы на ней женилась и сделала бы ее счастливой), но у нее не было ни мозгов, ни сердца, ни намека на достоинство, ни, вследствие первых трех пунктов, других женихов, помимо Айдара. А, еще у нее напрочь отсутствовал вкус, совсем от слова вообще, что затрудняло поиск парней и мешало достойным молодым мужчинам узнать ее поближе, а именно узнать, чья она дочь – вместо фамилии отца у нее было старое, как обивка в сельском автобусе, имя деда.
Шесть лет Бота надеялась, что ей встретится кто-нибудь, чье соотношение неверности и небогатства было бы менее удручающим. На седьмой год произошло два события. Во-первых, у Айдара умерла бабушка, оставив из всех внуков именно ему чудесную трехкомнатную квартиру в самом центре – и хотя это ничего кардинально не меняло в богатстве Боты, она относилась к тем поразительно жадным людям, которые не согласны терять ничего, что можно приобрести. Во-вторых, Бота обнаружила, что Айдар стремительно удаляется от нее к семнадцатилетней студентке, удаляется, получив повышение по работе, а Бота уже проводила замуж всех своих подруг – кроме нас, конечно, но нам было можно, мы с ней жили в разных мирах. Айдар был красивым парнем, невероятно красивым, и неглупым, и еще очень молодым, и было совершенно очевидно, что однажды он сделает прекрасную карьеру, и даже его продажность можно было простить за милые манеры, и Бота бросила пить противозачаточные. Другими словами, они были той удивительной парой, которая соединила в себе сразу две весомые причины для заключения брака: если вам не нравился жених, можно было сказать, что он женится ради денег, а если вам не нравилась невеста, правдой было и то, что она женила его на себе, залетев.
