Я просто женщина земная.
Я дочь, я мать и я жена.
И эта истина простая
Как воздух для меня важна.
Я, как и все, бываю разной
(На свете идеальных нет)
И нахожу, порой не сразу,
На жизненный вопрос ответ.
Я знаю: солнце светит людям,
Нам, одинаково для всех.
И, коль недобрым словом судим,
Господь увидит этот грех.
Каким бы ни был в жизни опыт,
Я за него благодарю.
Сотру с души чужую копоть
И снова светлый день творю.
Если женщина в счастье одета
Если женщина в счастье одета,
И улыбкой украшен наряд,
Значит сердце мужчиной согрето,
И не требует он наград.
Значит, прошлое он понимает,
Принимает её как есть,
Значит, будущему доверяет,
И такому мужчине – честь!
Если женщина в счастье одета
И украшен мечтой наряд,
Значит сердце мужчиной согрето,
Значит он – настоящий клад!
Когда Бог Женщину творил,
Взял свежесть утренней зари,
Тепло от солнечного света,
Всю лёгкость летнего рассвета,
Строптивость горного ручья,
Прозрачность капельки дождя,
Загадочность звезды далёкой
И чувственность реки глубокой,
Всё буйство красок от природы,
Непредсказуемость погоды,
Терпения добавил, страсти…
И создал Женщину… На счастье!
Не торопите женщину у зеркала!
Не торопите женщину у зеркала!
Пред ним она и час пусть простоит.
Она пред ним ни крутится, ни вертится,
Она же настроение творит!
Ведь от того, как женщина понравится
Сама себе у зеркала сейчас,
Зависит настроенье ежедневное
И у неё, поверьте, и у вас.
Не торопите женщину у зеркала!
Пред ним она и час пусть простоит.
Она пред ним ни крутится, ни вертится,
Она же настроение творит!
Не испортить красоту годами
Не испортить красоту годами,
Даже если спорят зеркала.
Оноре Бальзаковская дама
Прелесть в мир особую несла.
Даже если паспорт не согласен
С вашим состоянием души,
Возраст не диагноз, не опасен,
И страницы жизни хороши.
Помните, Коко Шанель сказала,
Что глупа та женщина вполне,
Если к сорока годам не стала
Краше, привлекательней вдвойне.
Пусть не станем мы уже моложе,
С выдержкой приятней вкус вина,
И минута каждая дороже,
И к лицу с годами седина.
На паперти пристроилась бомжиха.
С остатками от прелести былой
И со следами тягостного лиха,
Но не слилась с невзрачною толпой.
Её бомжи прозвали здесь «Графиня» -
Спина прямая, отрешённый взгляд,
И о себе ни с кем не говорила,
И не пила со всеми суррогат.
Она была особенной какой-то –
За подаяньем не тянула рук,
Монетки прихожан брала достойно,
Благодарила взглядом, полным мук.
Кончался день, доход свой небогатый
Она сдавала местной рекетне
И шла к себе, в бомжатник тесноватый,
Чтобы вернуться в прошлое во сне.
И там уже, на дне своей печали,
В сиротском, хрупком, тихом забытьи
Заснеженная память возвращала
Сгоревшие счастливейшие дни.
Тогда был муж и сыновья-близняшки.
Их дом стоял на берегу реки.
Всё лето приносили ей ромашки
Любимые и дружные сынки.
Но время шло, сынишки подрастали,
И как-то незаметно день настал,
Когда их вместе в армию забрали
В воюющий тогда Афганистан.
Не описать родительского горя
И не представить в самом страшном сне,
Когда один погиб на поле боя,
Второй попал в неравной схватке в плен.
Для выкупа продали всё, что было,
Но в дом беда приходит не одна –
Отца болезнь смертельная свалила,
Когда узнал, что сын казнён вчера…
После инфаркта, на больничной койке,
Едва дышала женщина от слёз.
Не помогали капельниц иголки -
Давленья столбик только выше рос.
Через полгода вышла из больницы.
Куда идти? Ни дома, ни родни.
И где несчастной можно приютиться
С такой душевной раною в груди?
Она сидела в парке на скамейке,
Невыносимо память сердце жгла.
Вдруг рядышком присел сынок Андрейка,
Совсем ещё мальчишка, как тогда…
Но почему-то он сказал ей: «Тётя,
Наверное, Вам негде ночевать?
Я знаю место, покажу, пойдёмте.
Там, в уголке Вы сможете поспать».
«Я умерла, и ты, Андрей, мне снишься?
Но так реально, будто наяву,
И так похож на моего сынишку,
Вот только эта родинка на лбу…»
«А как же Вы моё узнали имя?
Ещё я не успел его сказать.»
«На сердце столько лет его носила», -
Ответила, слезу стирая, мать.
Пришли в подвал, а там народу много.
Кто водку пьёт, кто спит давно уже.
«Кого ты нам привёл?» – спросили строго
Из кучки разгулявшихся бомжей.
«Да вот, привёл из парка эту тётю,
Ей тоже было негде ночевать».
«На паперть завтра вместе с ней пойдёте,
Чтобы харчи с ночлежкой оправдать!»
«В обиду Вас не дам!»– шепнул Андрейка,
Когда они устроились в углу,
Укрылись чьей-то старой телогрейкой,
Оставленной на каменном полу.
Озябли окна старого подвала,
И эта ночь взята была в кредит,
Но две судьбы сиротских боль сближала
От ссадин, от потерь и от обид.
Тянулись дни, свисали с крыши ночи.
Слоями память жгла до немоты…
«Спасибо, что нашёл меня, сыночек!
Я счастлива, что есть на свете ты!
Теперь у жизни новое начало.
Вот постоим на паперти чуток,
Вернём, что за ночлежку задолжала,
Уедем с чистой совестью, сынок!»
Моя семья – моя святыня!
Она мне перешла в наследство.
Моя незыблемая сила,
Теплом пронизанная с детства.
В ней доброты на всех хватало,
Любви, терпения, заботы.
И я с младенчества впитала
Традиций праведные ноты.
Тобой, семья, гордиться смею,
На весь подаренный мне век,
За то, что выстлала аллею
К ступени высшей – Человек!
Бабочкою сяду на твою ладонь
Бабочкою сяду на твою ладонь,
Ты меня легонько, очень нежно тронь.
Если не обидишь, буду жить с тобою,
Душу отогрею искренней любовью.
Я тебе доверю, только не гордись,
Всё, во что я верю, и мечту, и жизнь.
И вновь в саду танцует осень,
Поёт о чём-то о своём.
Давай с тобой её попросим,
Чтоб к нам не заходила в дом.
С листвой опавшей хороводы
Она пусть водит у окна,
А в доме нашем год за годом
Живёт и царствует весна!
Ты с израненной душою
Постучался в дверь мою.
Что ж, и я тебе открою
Душу рваную свою.
Понимаешь, так бывает:
Любим мы – не любят нас.
И надежды тихо тают,
Может быть, в последний раз.
Но не стоит огорчаться,
Надо верить вновь и вновь:
В дверь однажды постучатся
Жизнь и слёзы, и Любовь!
«Подкаблучник – недостойно!» –
Заявил однажды друг.
Я ему сказал спокойно,
Что смотря какой каблук.
Если он во всём прекрасен
И, к тому же, с огоньком,
Я тогда вполне согласен
Быть под этим каблуком!
… и я ушла,
Закрыв плотнее двери,
Где долго понапрасну душу жгла,
Где в сумраке изломанные тени
Не ведают ни боли, ни тепла…
… и я ушла,
Собрав осколки веры
И сиротливо глядя в темноту,
Туда, где хрупким сердцем можно мерить
Забытую о нежности мечту…
Запорошен пеплом снежным
Рой оцепеневших дней…
Ты пришёл с улыбкой нежной
И букетом орхидей.
Отпустил морозный вечер
Путы цепкие свои…
На столе стояли свечи,
Как свидетели любви.
Сизой дымкой растворилась
Череда студёных дней.
Мы в одном дыханьи слились
С ароматом орхидей.