Пролог
– Около пятидесяти сатанистов совершают обряд жертвоприношения. Твоя задача: убить тех, кто не примет покаяния, и спасти девушку, которую они хотят принести в жертву дьяволу. Все ясно? – лысый толстяк в костюме-тройке и с очками на носу, говорил с ноткой сомнения в голосе.
Четырнадцатилетний мальчик, одетый в черную униформу (плащ, армейские ботинки и спецкомбинезон), угрюмо взглянул на своего связного и спросил:
– Икс, Вас что-то беспокоит?
Толстяк немного помялся и выдал:
– Воин, это задание архиважное для членов АВБ (Агентура Воинов Бога), и от того, насколько удачно Вы выполните это задание, будет зависеть Ваша дальнейшая судьба. Я это рассказал Вам, ибо много слышал о Вас, и не хочу, чтобы Агентство лишилось такого вундеркинда. Но я также знаю о том, кем Вы были два года назад…
При этих словах Воин заметно вздрогнул:
– Спасибо за поддержку, но я не люблю, когда во мне сомневаются.
– Удачи Вам, Воин. Да поможет Вам Господь.
– Аминь!
23:42
Местное кладбище.
Воин засел за одним из памятников и наблюдал за разворачивающейся картиной. Сорок восемь недочеловек образовали кольцо вокруг большого костра. Воин с горечью рассмотрел среди них и детей в возрасте десяти-двенадцати лет. Это были истинные сатанисты, а не те отморозки, которых хватает в каждом городе. Эти сатанисты не были фанатиками, но были людьми, заключившими с Сатаной какой-либо договор. И договор не иллюзорный, а настоящий. Теперь им, если они хотят жить, нет обратного пути…
У костра извивалась связанная голая с кляпом во рту девушка лет двадцати, не больше… Кроме треска дров в костре не раздавалось ни звука. Сатанисты, в черных сутанах и с перевернутыми распятиями на шее, молились молча.
О том, что они молились, Воин знал из своего жизненного опыта, ибо в одиннадцать лет, вот также присутствовал при ежегодном обряде жертвоприношения. После этого обряда Воин расторг договор с Дьяволом. И без чьей-либо помощи кроме Божьей! И (это отнюдь не пустые слова) отвоевал себе право жизни под этим небом.
Потом был якобы детский лагерь «Шторм» в ВВЦ «Орёл», где на него вышли нужные люди и предоставили шанс стать Воином…
Безмолвие прервалось громким голосом:
– Вам дается шанс раскаяться или погибнуть. На выбор дается десять секунд. Раз, два…
Сатанисты стали безумно оглядываться, но не могли заметить Воина, пока тот сам не вышел к ним.
– Девять, десять. Ну!? Каков ответ?
Воин видел, как дрожал двенадцатилетний белобрысый паренек, в потухших глазах которого вспыхнул знакомый Воину огонёк надежды. Но остальные начали окружать Воина…
Не было и не могло быть никаких разговоров. Каждый знал, кто есть кто. Воин вытащил из вшитых ножен на спине в спецкомбинезоне меч.
– Защищайтесь! – крикнул Воин и прыгнул.
Это не был бой. Это была игра души. Каждый, кто допустил бы в душу хоть какое бы ни было чувство, был обречен. Все делалось по расчету. Холодному, как лед, и точному, как заточка меча.
Первому противнику Воин срубил голову и основательно задел другого сатаниста. Но последние тоже знали правила игры. Максимум пять недочеловек были дилетантами в этой игре, остальные были близки к уровню профессионалов. Но хоть и сам Воин был профессионалом, а число противников сказывалось, и Воина стали теснить от костра и девушки. И последнему пришлось выкладываться на все сто. Строя комбинации ударов, Воин начинал отвоевывать позиции. В секунду он успевал сделать до пяти взмахов мечом. А большинство этих взмахов являлись ударами. Но он не успел…
Оставалось сразить меньше десяти сатанистов, когда один из них отскочил к девушке и огромным ножом вскрыл ей шейную артерию. Спустя десять секунд все было кончено, и Воин опустился на колени перед трупом девушки. Потом очнулся, встал на ноги и подошел к двенадцатилетнему сатанисту, который жался у костра.
– Ты заключал договор? – ровным спокойным голосом спросил Воин.
– Е… Ещё нет… – проблеял паренек.
– Тогда сожги свою сутану и распятие и иди домой.
Развернувшись на пятках, Воин зашагал прочь.
Неделю спустя.
Местная церковь.
Церковь почти битком была забита людьми. А вернее присяжными. Здесь шел суд. Суд над Воином, который с каменным лицом стоял у алтаря, в радиусе двух метров от него никто не стоял.
По правой стороне от Воина стояли три священника, которые были его судьями.
– Ваша основная задача была спасти девушку. Вы не успели, – сказал один из трех. – Ваш ответ.
– Я не всесилен. Я не могу «держать» более трех человек.
– Вы не провели обряд покаяния над сатанистом, который, к счастью, для Вас, все же раскаялся. Но Вы поступили неответственно. Вы понимаете серьезность своего проступка?
– Догадываюсь! – мрачно ответил Воин, продолжая стоять как изваяние.
– Вам выносится приговор-испытание. Два года мирской жизни.
Это был страшный удар, но Воин даже не дрогнул, лишь в душе, будто лопнула натянутая струна. Два года без права многих таинств, без права посещения церкви. Два года опять один на один с самим собой вести бой. Два года…
– Сдайте оружие…
Выходя из церкви, он увидел своего связного и тут же отвернулся. Не потому, что было стыдно. А потому, что в глазах связного стояли слезы сострадания. Потому что третий раз за четырнадцать лет жизни вновь рушилась его крепость…
Полгода спустя.
– Тебя выгнали из школы, где ты не проучился и полгода, орала его мать с полным лицом и затуманенными от алкоголя глазами. – На этот раз ты поедешь к своему отцу…
Дима согласно кивнул в ответ и провел рукой по своим волосам, аккуратно зачесанным назад.
– Девятый выпускной класс, а ты почти полгода прогулял, а теперь и вообще вылетел из школы… Я уже дала телеграмму твоему папаше, пусть забирает тебя. Будешь вместе с ним крутить коровам хвосты в этой деревне.
Три месяца спустя
– Батя, так ты баптист? – всполошился Дима.
– Да! И мне это по душе. Запомни: у каждого свой выбор, – сказала копия Димы, только на семнадцать лет старше. Сказав сие, отец Димы удалился.
– Уж кому как ни мне знать о свободе выбора? – буркнул себе под нос Дима.
Месяц спустя Дима сорвался и принял покаяние в Доме Молитвы, но по окончанию сельской школы уехал к матери.
Полгода спустя.
Отец сидел рядом с Димой и просил:
– Ну у меня же ты не прогуливал школу. Почему ты тут прогуливаешь? Живешь на готовом и не можешь удержаться? Я понимаю, ты с матерью не в ладах, но держись. Закончи этот класс.
