Смолян и Васька
(написана в соавторстве с Григорием Родственниковым)
«У лукоморья дуб зелёный;
Златая цепь на дубе том:
И днём и ночью кот учёный
Всё ходит по цепи кругом;»
(А. С. Пушкин)
Туристический сезон в Лукоморье оказался под угрозой срыва. И причиной тому стал учёный кот Василий.
Поначалу импровизации легендарного кота выглядели забавно и даже вносили некое разнообразие в привычную накатанную годами программу. Старые сказки в исполнении Васьки вдруг зазвучали по-новому, поскольку он регулярно добавлял в сюжет какие-то неожиданные повороты – вроде такого: «…выдернул дед репку и упал на бабку, бабка – на внучку, внучка – на Жучку, Жучка – на Мурку, Мурка – на мышку, а та и пикнуть не успела. Тут-то ямка от репки им и пригодилась».
Но это ещё что. Особенно ему удавались песни на популярные мелодии. В исполнении Василия они наполнились совершенно иным смыслом, что вызывало неподдельный интерес в широких народных кругах.
Всё это, как Вы понимаете, была присказка. А вот теперь начинается сказка.
Как говорится, лиха беда начало. Постепенно Васька перешёл от сказок к анекдотам, которые, как правило, начинались с фразы «однажды русский, француз и немец (или англичанин)…», а заканчивались традиционно одинаково, что дюже шибко обижало туристов хрянцузкого, германского и аглицкого королевств. О песнях и говорить нечего, поскольку репертуар кота составляли в основном матерные частушки.
Вот тогда-то царь Берендей и заподозрил неладное. Оказалось, что память стала подводить лохматого – кот забывал классические сказки, оттого и придумывал собственные повороты сюжетов и непредсказуемые финалы…
* * *
Царь Берендей пил с горя уже третий день кряду. Однако это слабо помогало, поскольку в голову ничего путного не приходило.
– А может, наш Василий филонит? – выдвинул сомнительное предположение первый министр Силуян, незаметно просочившись в трапезную и внезапно материализовавшись у Берендея за спиной.
– Тьфу ты, чертяка, напугал! – встрепенулся царь от неожиданности, пролив вино из кубка на штаны. Пятно получилось большим и некрасивым. Монарх потрогал его пальцами и окончательно погрустнел:
– А какой ему смысл придуриваться? Нет, занедужил Васька – верняк.
– Не факт. Может, решил хитроман отпуск себе устроить, вот и притворяется слабоумным. Надо бы с ним построже, царь-батюшка.
– Да я пробовал уже и построже, и поласковее. Бесполезно это. Лекарь говорит, возрастное это у него – склероз. Тут только молодильные яблоки помогут.
– Так в чём проблема? Напиши царский указ и отправь Ивана-дурака с секретным поручением за ентим самым лекарством куда следует.
– А то бы я без тебя не сообразил, – недовольно буркнул Берендей, опрокинул кубок с вином в глотку, занюхал засаленным рукавом золочённого кафтана и вздохнул. – Уже две недели минуло, как отправил.
– Тогда и печалиться не о чем.
– Глупый ты, Силуян, хоть и министр. Иван вот уже три дня, как должон был воротиться, а его и след простыл. К тому же, доходили до меня слухи, что в тридевятом царстве прошлый год неурожайным выдался, и тамошний царь дюже лютует, когда к нему народ за яблоками прётся. Ежели не в настроении, то может и голову отрубить и на кол посадить. А так-то оно, конечно, и печалиться не о чем…
* * *
Василия разбудило противное громкое карканье, доносящееся с улицы. Звуки были настолько резкими и раздражающими слух, что кот попытался заткнуть уши лапами. Не помогло. Тогда Василий, не открывая глаз, грозно мяукнул:
– Кыш!
Однако птица не только не угомонилась, а напротив, разразилась таким оглушающим карканьем, что кот мгновенно забыл про сон, высунулся из дупла и рявкнул:
– Кому жить надоело?!
На златой цепи раскачивался здоровый чёрный Ворон. Он скосил на Василия чёрный глаз и каркнул:
– Мне надоело! Двести пятьдесят девять лет почтальоном работаю, а народец по-прежнему злой и неблагодарный. Скажи мне, учёный кот, где справедливость?
– Чего тебе, пернатый? – нахмурился Василий.
– Весточку тебе от друга притаранил, – деловито заявил гость.
– Давай, – протянул кот лапу.
– Ишь ты, какой шустрый. А напоить, накормить гонца с дороги по доброй традиции? Или ты не русский?
– Ах, да! – хлопнул Васька себя по лбу лапой, пошарил на дне дупла и подцепил когтем скатерть-самобранку, – совсем запамятовал. Старость – не радость.
