«Одни садоводы выращивают цветы, похожие на дивные грезы, другие – на кошмары».
Марсель Пруст. «Пленница»[1]
1
Девочка-подросток, задыхаясь, бежала по извилистой лесной дорожке, напоминающей запутанный лабиринт. По лицу ее хлестали листья, ветви деревьев царапали коленки. Но девочка и не думала сбавлять шаг. Ее черные тенниски изо всех сил ударяли по толстому ковру сосновых иголок, но нечего было и надеяться хоть на мгновение остановиться и перевести дыхание.
За спиной слышалось прерывистое дыхание зверя, громкий хриплый лай раздавался все ближе. Девочка напрягала все силы и все же едва не падала от усталости. Во время сумасшедшего бега она успела подумать, что, если бы в начале года не записалась в атлетический клуб в колледже, зверь уже настиг бы ее. За несколько месяцев она улучшила свои показатели и теперь делала круг по стадиону всего за десять секунд. Но в данный момент речь шла о том, чтобы спастись и первой достичь лужайки, видневшейся на краю леса между деревьями.
Там уже готова ловушка. Зверь попадет туда в то самое мгновение, когда уже решит, что он победил и сейчас сожрет жертву.
Девочка едва не споткнулась о пень, оставшийся от сосны, несколько лет назад сваленной бурей. Но беглянке удалось перепрыгнуть через него, не прерывая движения. Легкие горели, мысли были в полнейшем беспорядке, голова кружилась. Собачий лай слышался уже совсем близко. Но девочка не поддалась страху. Напротив, ее решимость удвоилась.
Однако, выскочив на полянку, она поскользнулась и в изнеможении рухнула в траву. Через несколько секунд зверь будет здесь…
Смеясь, беглянка обернулась с распростертыми руками, чтобы встретить Рубин. Та с разбегу прыгнула на свою хозяйку, уронила ее, и они вместе покатились по склону.
Еле переводя дыхание, девочка проговорила:
– Спокойно, моя хорошая, спокойно! Я умерла, я уже совсем мертвая!
Собака, которую из-за рыжей шерсти назвали в честь драгоценного камня, широкими движениями языка лизала хозяйке лицо. Дурачась, та схватила сосновую шишку и бросила как можно дальше. Рубин помчалась за трофеем.
Девочка просто обожала эти игры с собакой, так хорошо освежающие мысли после целого дня в лицее. Приключения, в которых она воображала себя воительницей, мстительницей, амазонкой с горящим взором, поражающей опасных недругов своими стрелами, как Китнисс из «Голодных игр».
Засунув два пальца в рот, девочка громко свистнула. Рубин повернулась и устремилась к ней большими прыжками. Чуть позже, окончательно утомившись, хозяйка и ее четвероногая подруга по играм направились по дороге, ведущей к отдельно стоящему дому. Был уже поздний вечер, и на Атлантическом побережье стало довольно холодно. Девочка хотела как можно скорее оказаться дома, закрыться у себя в комнате и растянуться на кровати с хорошей книгой в руках – каким-нибудь героическим фэнтези.
– Хочешь есть, Рубин? Должно быть, папа уже приготовил что-нибудь вкусное для нас обеих.
До дома оставалось не более сотни метров, когда все огни в нем неожиданно погасли.
– Что происходит?
Собака устремилась к дому. Беспокоясь все больше, хозяйка последовала за ней, пересекла лужайку, поднялась на деревянное крыльцо и резко остановилась перед настежь распахнутой дверью.
– Папа? – нахмурив брови, произнесла она неуверенным, запинающимся голосом.
Инстинкт подсказывал ей не входить. А может быть, это страх? Собака опередила хозяйку и скользнула в дом. В конце концов девочка тоже шагнула внутрь, в темноту… Там она вскоре обнаружила Рубин: собака, скуля, вылизывала что-то, лежащее на полу у стены гостиной.
Это был человек. Девочка ясно различала руку, с которой медленно стекали капли крови. В ужасе она испустила громкий пронзительный крик.
На полу лежал ее отец, его горло было в крови. Над головой на стене виднелись темно-красные отпечатки рук, как если бы он отчаянно пытался схватиться за что-то, прежде чем упасть.
Девочка взяла его запястье, пульс не прощупывался. Отец был мертв. Его левая рука вытянулась по направлению к лежащей перед ним открытой книге. Совершенно оторопевшая, девочка опустилась на колени и машинально принялась читать абзац, на который был направлен окоченевший указательный палец:
«Склонившись над книгой, она не заметила, что к ней приближается тень того, кто с самого ее появления следил за каждым движением…»
Вдруг девочка снова услышала, как заскулила Рубин. Обернувшись, она увидела незнакомца, который наклонился над ней с длинным ножом в руке.
2
– …перед тем как умереть, девочка поймала себя на странной мысли, полной надежды. Если в книге рассказывается, как она умерла, то, может быть, она сумеет сообщить будущему читателю имя своего убийцы.
Клара замолчала.
Она опасливо подняла глаза на преподавателя по истории искусств месье Амелена – мужчину с тяжелым взглядом, но мягкого и обходительного в общении. В качестве передышки между двумя серьезными темами он предложил студентам сочинить коротенький рассказ по мотивам какой-нибудь картины. Молодая женщина вызвалась прочитать свое произведение.
Теперь она сожалела о собственной смелости. Однокурсники перешептывались. Клара с ее мягкими чертами лица, с ее хрупкой фигурой – и вдруг такая, совершенно несвойственная ей страшная история.
За спиной месье Амелена виднелся диапозитив картины Эшера, которая и вдохновила Клару на такой рассказ. Одна из самых поразительных работ художника, парадоксальных и вызывающих ощущение, будто падаешь с головокружительной высоты. Все пространство картины занимал человеческий глаз: из его зрачка прямо на зрителя пустыми глазницами смотрел череп…
– Мадемуазель Лангуа, – наконец заговорил преподаватель, – в этой загадочной «суете сует»[2] вы увидели отображение убийства. По-моему, такое вовсе не лишено смысла.
С этими словами он ободряюще улыбнулся стоящей перед ним молодой женщине с черными волосами, заплетенными во множество косичек.
– Может быть, вы знаете – в девятнадцатом веке считалось, что сразу после смерти человек сохраняет на сетчатке глаза последнее, что он видел… С появлением фотографии многие сумасброды пытались поймать это изображение на негатив, например, чтобы расследовать убийство, опознав лицо преступника.
Тут Амелен окинул взглядом, в котором сверкали хитрые огоньки, студентов, слушавших его затаив дыхание.
– Эшера интересовала тема, очень близкая образам, поразившим воображение детективов-любителей. Впрочем, это одна из основных целей искусства:
