Когда он ест суп, он постоянно ковыряется в своей тарелке, отбрасывая в сторону морковь и лук. Меня это страшно бесит, я даже порой ухожу из кухни, когда он обедает. Слава Богу, мы не живем вместе и мне не нужно постоянно подстраиваться под него, и более того, объяснять, что суп без моркови и лука не варят. Самое главное, ему от этого не жарко и не холодно, ему кроме меня никто не варит супов, поэтому он спокойно выедает всё остальное и бывает от этого локально счастлив.
Главным недостатком его воспитания является то, что он не был приучен… мыться. Я не знаю, как он живёт в моё отсутствие, но как только он переступает порог моей квартиры, он тут же запирается в ванной комнате, я приношу ему выстиранное и выглаженное бельё, изъятое в прошлый раз, забираю грязное, кладу его в полиэтиленовый пакет с «молнией». Через полчаса с ним можно находиться рядом и даже ложиться в постель. Я не знаю, зачем мне всё это нужно, но это длится уже пять лет, и до сих пор мне не надоело.
Мы встречаемся раз в неделю, в пятницу вечером. Этого вполне хватает, по крайней мере, мне. Ему тоже, потому что он ни разу мне не перечил. Он очень своеобразен, он – программист и музыкант, в общем-то, гремучая смесь. В первой половине дня он пишет программы, вечером играет в клубах, он очень талантливый программист и музыкант. Я как-то спросила у него, сколько он собирается жить в таком режиме, он ответил, что пока не думал об этом.
Мои подруги все повыходили замуж, нарожали детей и не перестают доставать меня нравоучениями и советами о моей будущей семейной жизни. Мне тридцать лет, я работаю дизайнером в рекламном агентстве, мне нравится моя работа, у меня нет жёсткого графика, я могу рисовать и дома, на домашнем компьютере. Я задумывалась о том, что пора родить ребёнка, но пока ещё мне не встретился достойный партнёр для осуществления данной цели.
От бабушки мне досталась неплохая двухкомнатная квартира, мне хорошо и комфортно. Я иногда представляю, что в моей жизни появляется маленькое, пахнущее молоком кричащее существо, которое может проплакать всю ночь, с которым надо гулять, которое надо кормить грудным молоком, купать в ванночке. Я, наверное, ещё к этому не готова, мне только тридцать лет, может быть, года через три, а то и пять лет, я дозрею до этого, но пока… В связи с этим, я перестала общаться с половиной своих подружек, которые набрасываются на меня и начинают воспитывать и говорить, что я засиделась и мне пора обзавестись ребёнком. Меня это достает, я перестаю приходить к ним на вечеринки, меня нарекли эгоисткой, ну и пусть, баба с возу.
Он никогда не говорил мне о том, что нам надо постоянно жить вместе. Он похож на большого ребенка. Иногда я сама купаю его в ванной. Мне кажется, что у него с рождения отсутствует обоняние, он может не мыться целую неделю, хорошо, что я при этом не присутствую. В начале нашего общения, я заставила его принести смену белья и произвожу недельный change, надо бы, конечно, поработать над ним в этом направлении, но пока это не стоит так остро, мы же не живем вместе.
Он прекрасный гитарист и периодически развлекает меня своей игрой. Мне кажется, я нужна ему, хотя он не говорит об этом, я это чувствую. Он не курит и пьёт только пиво и иногда энергетические напитки, наверное, от него должен родиться здоровый ребёнок. Я ловлю себя на мысли, что стала чаще задумываться об этом. Я как-то сказала ему об этом, он улыбнулся, но я так и не поняла, хочет он этого или нет. Если бы не хотел, наверное, обрубил бы меня сразу. Может быть, он стесняется?
Его родители живут в Питере, сам он живёт в общаге с приятелем, ему 28 лет. Он очень умный и воспитанный, не считая нелюбви помыться. Он очень нравится моей маме, она последнее время тоже активно стучит меня по темечку, чтобы я не упустила свой шанс. Может быть, мама права.
Неделю назад я написала его портрет, у меня хорошо получаются лица. Он не забрал его, сказал, чтобы я повесила его у себя в спальне. Интересный ход. Что же последует за этим? Завтра он уезжает на гастроли в Стокгольм, на неделю, мы были с ним в Швеции в прошлом году, а теперь он едет без меня. Я останусь совсем одна, я уже так привыкла к этим пятницам, что трудно представить, что я буду делать одна в этот пятничный вечер.
А что если сварить ему супчик, положив лук и морковку в сеточку, как варят уху с мелкой рыбкой? Мне почему-то всё больше и больше хочется сделать ему что-то приятное. А вдруг он любит суп-пюре? Я никогда не спрашивала его об этом. Мы вообще мало разговариваем, мы можем сидеть вдвоём в комнате, слушать музыку, смотреть фильм и просто молчать друг с другом. Мы очень гармонично подходим друг другу, я думаю, что у нас получится не менее гармонично жить вместе. Он как раз прилетает в следующую пятницу и сразу ко мне, я уговорю остаться его на выходные, у него же не будет концертов…
В общем, еду я как-то в метро, народу полно, все на работу, все правильные. Стою у самых дверей боком, держусь мизинцем за поручень. Дышать нечем. Тут ещё как назло на «Тульской» мужик вваливается – вообще никакой, как он передвигался, никому неведомо. Стоит и глазками хлопает, а пройти ему некуда. Ну, народ потеснился. Мужик стал выяснять, где он и куда его везут. Потом понял, что сел именно на тот поезд и стал дружественно жать руку пожилому дядьке в берете. Слава Богу последний стоял, помалкивал и не вступал с алкашом в диалог, иначе это могло бы довести и до мордобоя.
Мне через одну выходить, на «Серпуховке» повалила крупная партия людей на выход, меня прижали к железу, зашло не меньше, чем вышло. Я протоптала путь к выходу, стоя так же боком. Сумка моя висит на левом плече, которое перекошено вверх по сравнению с правым, потому как она постоянно норовит соскользнуть, более того, ручек две, поэтому то одна, то вторая пытаются добить меня окончательно и свисают попеременно вниз, а я в это время пыжусь, чтоб закинуть их обратно.
Вот заветная фраза диктора об осторожности при закрытии дверей, народ выдохнул, с моего левого плеча снова упала одна ручка сумки, и вдруг, за полсекунды до закрытия дверей, пробегавший мимо парень дёргает за эту ручку, хватает сумку и пытается смешаться в толпе, благо на «Серпуховской» в час-пик народу хоть отбавляй. Двери закрываются, поезд трогается, у меня из глотки вырывается животный крик, люди не совсем понимают, что происходит, потому что его толком никто и не увидел, потому как все вошедшие стоят спиной к дверям.
Кто-то соображает, что кому-то плохо. Начинают искать валидол. Тут я прихожу в себя и ору на весь вагон, что не отказалась бы от автомата, чтобы пристрелить того урода. Люди ничего не понимают, меня они не видят, короче, ситуация наипоганейшая.
