Далеко – далеко в горах уральских, да в лесах дремучих жил в избушке мо́лодец, каменных дел мастер. И звали его.. Да нет, не Данила… Вы чего так решили – то? Звали его Еремей, по отчеству – Иванович. Ушёл он от отца с матерью как только возмужал, да сказал им, уходя:
– Не серчайте, родимые. Обучился я у батюшки всем премудростям каменного дела претайного. Могу теперь из любого камня хоть брошь замысловатую сделать, хоть шкатулку невиданную. Могу для царицы колье из каменьев блестящих сделать, а могу для Малашки, сестрёнки своей, бусы к платью новому подарить. Да вот только надоело мне в лаптях и пешим ходить. Хочется мне богатства найти, да побо́ле. Пойду я, матушка с батюшкой, в горы высокие и леса дремучие. Хочу найти там царицу гор Уральских. Ходит слух по Руси, что загадывает она встретившемуся ей путнику загадку. И, если угадаешь ответ правильный, то одаривает она его богатством несметным! Хочется мне удачу испытать! Хочу невиданное богатство каменьев самоцветных от неё домой принести, чтобы жить потом всем нам в сытости и радости.
С теми словами ушёл Еремей Иванович из дома. Ушёл, не оглядываясь… Побежали дни за денёчками, да года за годочками. Нет от Еремея вестей. То ли сгинул в лесах, то ли у царицы гор Уральских в её кладовницах пожизненно мастеровым остался… Много времени пробежало. Не дождались его возврата домой матушка с батюшкой. Умерли, ожидаючи… Сестрёнка Маланья уж выросла, повзрослела, замуж вышла. Сына и трёх дочек родила…
А где Еремей-то? Пошёл он за своей мечтой в леса далёкие. Год ходил, царицу гор искал, второй ходил. Слухом-то земля полнилась, да видеть царицу никому не приходилось. Но Еремей упрямый, да настырный был. Пообещал он найти царицу и решил во что бы то ни стало сдержать своё слово… Построил он в лесу избу. Не большую, да и не маленькую. Такую, чтоб ему в ней удобно было. Стал сам в горах каменья искать. Как найдёт чуток камушек, так изделие из них волшебной красы сразу делает и аккуратно потом на особенное место в доме ставит. Собралось у него дома украшений разных, да безделушек видимо–невидимо. Красотой-то они его очи услаждали, да вот радости не приносили…
Годы пролетели… Волосы у Еремея поседели, руки мастеровые постарели… Лишь глаза его так же ярким огнём блестели, да сердце таким же добрым оставалось.
Вот как-то раз услышал Еремей плач детский за окном. Услышал. Удивился. Откуда в лесу плач детский? Но на крыльцо вышел. Глядь, а перед ним на пороге корзинка стоит, а в корзинке девчушка махонькая лежит. Лежит и плачет. Взял её Еремей на руки. Она плакать сразу и перестала. Оглядел он корзинку… Ни записки не нашёл, ни догадушки какой…
Назову-ка я тебя Хаврошечкой, – сказал он и стал растить её, миловать, да любить всем сердцем, как дочку родную.
Росла Хаврошечка не по дням, а по часам, становясь всё краше и краше. Вот минуло уже ей семь годочков, пролетели они, словно миг. Говорит ей Еремей:
– Собирайся-ка, Хаврошечка, в путь дальний. Хочу я тебе красоту показать, кою ты ещё не видывала.
Собрались они и в путь–дорожку отправились. Долго шли, умаялись. Пришли они к камню большому, а на нём ящерок – видимо–невидимо. Лежат они на камушке, греются на солнышке.
– Ой, так ты мне ящерок хотел показать? – Удивилась Хаврошечка.
– Погоди, – шёпотом ей Еремей отвечает. – Погоди чуточек. Посиди тихонько, да подожди. И увидишь королеву ящерок невиданной красоты. Я такой ранее никогда не видывал. Ящерка-то сама зелёная, а вокруг неё – золотое сияние дымкой поблёскивает, а на голове – маленькая корона золотая. У всех ящерок глазки обыкновенные, а у этой – особенные, с длинными ресничками. И смотрит она как-то важно, словно и не ящерица она, а царица.
Притихла Хаврошечка. Стала ящерку чудесную ждать. Час прошёл. Второй пролетел. Уж глазки у Хаврошечки от ожидания слипаться стали, как вдруг на том камушке та ящерка появилась.
Все ящерки чуть посторонились, дали ей возможность лучшее место выбрать. Оглядела царица – ящерка всё вокруг и легла на солнышке греться.
– Эх, красота-то какая, – тихо сказал Еремей.
Хаврошечка ничего не ответила. Смотрела она на ящерку и диву давалась, ведь такой красоты она никогда ранее и не видывала.
Откуда ни возьмись, налетел на ящерок ястреб – востроглаз, схватил царицу ящерок и ввысь взмахнул. Не успела Хаврошечка испугаться, как Еремей в того ястреба камень кинул. От неожиданности ястреб когти разжал и ящерка вниз, на землю полетела. Поймал её Еремей, а ящерка-то чуть жива была, вся когтями ястребиными пораненая. Свет волшебный, что сиял вокруг неё, куда-то пропал, корона потерялась, стала она похожа на обыкновенную ящерку. Только реснички по-прежнему украшали её, напоминая о том, что ящерка эта не простая, а волшебная.
Вот принесли её Еремей с Хаврошечкой домой и стали выхаживать. Через неделю ящерка есть сама начала, а еще через неделю все её ранки зажили и она стала по их дому передвигаться. Хаврошечка ею нарадоваться не могла, с рук её кормила, с собою всюду носила. Прошло время и выздоровела полностью ящерка.
– Пойдём, Хаврошечка, к тому камню, где увидели эту ящерку, отнесём её домой,– сказал как-то раз Хаврошечке Еремей.
Жалко было Хаврошечке с ящеркой расставаться. Привыкла она к ней. Ну, да делать нечего, согласилась она с Еремеем, взяли они ящерку и понесли её к тому камню.
Подошли к нему, а ящерок-то на нём нет. Что делать?
– Ах, – говорит Хаврошечка, – а что, если ящерки домик свой в другое место отнесли? Как быть-то сейчас?
– Не волнуйся, – отвечает ей Еремей. – Давай опустим ящерку на камень и посмотрим, что будет.
Положила Хаврошечка ящерку на камень. Сей же миг засияло вокруг неё сияние золотое, на голове корона появилась. Набежало тут ящерок видимо–невидимо, все хвостиками машут от радости, головы в почтении склонивши перед ней, а ящерка вдруг заговорила человеческим голосом:
