В небольшой безлюдной долинке, зажатой между огромных гор западного Тибета, приютился древний монастырь. Свирепые ветры, круглый год насквозь продувавшие долину, делали ее крайне непопулярной для паломников и туристов, но живущие здесь монахи были этому только рады. Заработки на пастве и туристах не были здесь приоритетом, как во многих внешне похожих обителях. Если бы обитатели крошечного монастыря открыли только лишь десятую часть известных им тайн, журналисты и падкие до сенсаций толстосумы отвалили бы за них миллионы. Но носители истинного знания занимались совсем другими проблемами, которые отличались от целей обычных людей так же, как игры в песочнице от взрослой жизни.
Старика, неподвижно стоявшего у стреловидного окошка небольшой древней башенки обители, можно было бы принять за статую, если бы легкий ветерок изредка не шевелил полы его выцветшей шафрановой рясы. Послушники монастыря знали, что учитель Лханор способен стоять так часами и очень не любит, когда его отвлекают, но сегодня раздумья настоятеля были прерваны раньше обычного. Молодой послушник, зашедший в келью, вежливо поклонился, произнес положенное этикетом извинение и доложил, что учителя желает видеть его лучший ученик Ценлинг, двенадцать лет назад ставший настоятелем соседнего монастыря. Лханор устало вздохнул и направился встречать гостя.
– Что привело уважаемого искателя мудрости в нашу скромную обитель? – поинтересовался наставник, когда ритуал приветствия завершился.
– Прошу вас опустить положенные церемониалом речи, учитель. Осмелюсь предположить, что они сегодня излишни, – попросил гость.
– Что случилось, Ценлинг?
– Тревожные признаки растут как снежный ком на склонах Тянь-Шаня, боюсь, скоро мы будем свидетелями схода такой лавины, которая погребет весь этот мир, и кто знает, кому удастся выбраться наружу…
– Да, знаки грядущих перемен видны всюду, и знаки ясные. В глубине тайной пещеры, ведущей, ты сам знаешь куда, пошевелился… – Остаток фразы старик прошептал на самое ухо гостю, глаза которого изумленно расширились. Учитель кивнул, подтверждая правильность догадки собеседника, и добавил: – Похоже, он готовится пробудиться, а ты понимаешь, спящие тысячелетия просыпаются далеко не всегда, для этого нужна весьма серьезная причина. Но что за новости принес ты?
– До нас дошли вести о запуске древнего портала, связывающего Землю с Миром древних путей, спустя двадцать тысяч лет священная дорога восстановилась, как и было предсказано.
– Я почувствовал изменения в мировых токах, вроде бы прошли две переброски, но как-то странно. Что ты знаешь об этом?
– Первая переброска была в одном из центральных регионов европейской части России, телепорт активировали дети, портал был в заряженном состоянии, и сам пуск произведен случайно в процессе какой-то новомодной игры. Объект переброски – молодой мужчина, возраст – двадцать лет, о второй переброске я не знаю ничего.
– Странно, судя по моим ощущениям, путешественники и в первом и во втором случае – не люди. Как были установлены названные тобой факты?
– Наша тайная служба отследила из одного региона серию целенаправленных запросов через мировую информационную сеть о телепортациях и древних конструкциях, сооруженных для этих целей. Была локализована группа молодых людей, с одним из представителей которой мне удалось установить мысленный контакт и внушить намерение прибыть к нам. Его проверили всеми доступными способами, это действительно всего лишь ребенок, он не входит ни в какие государственные или тайные организации и не проходил специализированного обучения. Наставник, я полагаю, что все произошедшее – нелепая случайность.
– Ценлинг, во вселенной вообще не бывает случайностей, я уже говорил тебе об этом, ты невнимателен, – укоризненно покачал головой старик. – И уж тем более нет случайностей в межмировых перебросках, для чего-то этот юноша был там нужен.
– Просветленный Лханор, ваша мудрость не вызывает и тени сомнения, но проясните: молодой человек, недоучившийся студент, почти ребенок на древних путях не случайность?! Вы шутите надо мной, учитель!
– Мне нравятся хорошие шутки, Ценлинг, но это не тот случай, и еще я предвижу, что эти переброски будут иметь большое значение не только для Мира древних путей, но и для Земли. В высший совет я сообщу сам, официальным лицам правительств и мировых церквей пока ни слова, пусть знают только посвященные, а ты добудь мне все данные, какие сможешь, про использованный портал и эти переброски, но пусть твои послушники будут незаметнее тени и немее рыб, это очень важно.
Глава 1
Особенности жизни приграничного государства
Мир – хорошо, однако при том дремать не надлежит, чтоб не связали рук, да и солдаты чтоб не сделались бабами.
Петр Первый
– Ха! – Меч Хорта, обойдя по крутой дуге вскинутый в блоке вражеский клинок, стремительно опускается на лоб молодого орка.
– Уй! – Выпустив оружие и взмахнув всеми четырьмя конечностями, противник опрокидывается.
– Вставай, отбивная на ножках! Что разлегся, как обожравшийся боров? С твоей быстротой беременной улитки тебя не то что эльф, любой занюханный человечишка сожрет. – Хорт разглядывает новобранца, демонстративно презрительно кривя зеленую морду, и салютует противнику деревянным учебным клинком. – Поднять меч, брюхоногое, в позицию!
Бум! Хрясь!
– Уй-йе-о-о-о…
– Вы двое, тащите эту слякоть к колодцу, пару ведер воды на его расквашенную морду, и чтобы через пять минут был в строю. – Хорт кивает курсантам на полубессознательную тушку их коллеги, с воем катающуюся в пыли, и, повернувшись к остальным, снова взмахивает мечом. – Продолжаем спарринг, дармоеды. Следующий!
Я довольно улыбаюсь, хотя мою улыбку люди чаще называют оскалом. Здесь у нас все в ажуре – Хорт, опытный меченосец, как старый волк-вожак, способен в рекордно короткие сроки сделать из глупого щенка матерого хищника. Раздумывая над загадкой, почему при серьезных отличиях в обычаях и культурах разных народов лексикон сержантов всегда одинаков, я иду дальше.
С другой стороны полигона слышен нарастающий топот, из кустов вываливаются вперемешку сотня пыхтящих орков и гоблинов, тяжко бегущих за Санором-кузнецом. Больше всего эти существа напоминают пациентов легочного профилактория, помирающих от астматического приступа, значит, Санор проводит очередной двадцатикилометровый марш-бросок. Брезгливо оглядев задыхающихся спортсменов, наш кузнец-прапорщик выносит свой вердикт:
