Сразу признаюсь: еще три года назад я совершенно определенно говорил: писать о великом князе Владимире Святославовиче я не буду.
Почему? Страшно.
Образ князя Владимира, который вырастал в моем сознании в процессе сопоставления литературных источников, вариантов отечественных летописей, зарубежных хроник и археологических данных, – образ этот мне нравился все меньше и меньше. Противоречивые гипотезы ученых – историков и филологов – только ухудшали ситуацию. Мой образ Владимира все дальше уходил от той величественной фигуры, которая возникает в сознании каждого православного человека, да и не только православного – любого закосневшего атеиста, который еще помнит школьный курс истории. Святой князь Владимир оказывался не просто далек от идеала. Он был ему прямо противоположен. Правитель жестокий и беспринципный даже для своего сурового времени, Владимир Святославович пришел к власти под знаменем воинствующего язычества и, заняв киевский стол, старательно и безжалостно выжег все ростки христианства, посаженные княгиней Ольгой (и успешно укоренившиеся). А затем, в угоду политической конъюнктуре, предал тех, кто привел его к власти, и не менее безжалостно и последовательно осуществил насильственное (зачастую – огнем и мечом) крещение собственного народа.
Стоит ли эксгумировать прошлое, если в результате будет поражено настоящее? Святой князь Владимир – это ведь не только исторический персонаж. Это – исторический миф.
А что есть исторический миф?
Это основа народного самосознания.
Краеугольный камень того фундамента, на котором стоит великая культура великого народа. Владимир Красное Солнышко, Ярослав Мудрый, Александр Невский, Иван Грозный, Петр Первый…
Это не имена – это Символы. Догмы. Для социума же правильный, позитивный символ намного важнее, чем правда о его историческом прототипе. Одно дело – копаться в истории, чтобы удовлетворить собственное любопытство, а совсем другое – вытащить на всеобщее обозрение тот самый «краеугольный камень». Причем уже зная, что зрелище будет далеко не благолепное.
Дело даже не в том, что Владимир – центральный столп православной веры.
Настоящую веру никакими историческими экскурсами подорвать невозможно, иначе это и не вера вовсе, а всего лишь убеждение.
А вот социальную основу православия как культурной традиции жестокий и прагматичный политик Владимир в роли Крестителя Руси точно не укрепит.
«Ага! – обрадуются все недоброжелатели Православной Церкви. – Мы знали, мы знали, что они всё врут! И летописцы ихние всю историю по-своему переписали!»
А ведь действительно переписали. Хотя даже того, что осталось…
Враги возрадуются, друзья огорчатся, а сомневающиеся – отвернутся.
Будь я правильным ученым-историком, меня подобный социальный аспект ничуть не смутил бы. Вот вам, уважаемые коллеги, факты, которые нарыты. Вот научная теория, на основе этих фактов сработанная. Вот реферат диссертации на соискание ученой степени (тираж – 100 шт.) и статья в научном журнале (тираж – 200 шт. + рассылка в Инете). Честно проделанная работа, о которой будет знать лишь узкий круг коллег… Которым и так все известно.
Но я не ученый-историк. Я – писатель. Книгу, которую я напишу, прочитают не двести специалистов, а минимум полмиллиона человек. И некоторые из них (не дай-то Бог!) усомнятся в православных догматах. А православие, что бы там ни утверждали последователи воинствующего атеизма, это такая важная часть нашей культуры, что вынь эту часть – и ничего от этой культуры не останется. Один гламур и парадирующие секс-меньшинства.
Словом, есть в историческом фундаменте такие камни, которые лучше не трогать. Поелику – краеугольные.
Нет, такого Владимира я написать не мог. А другого…
Я честно искал в сыне Святослава положительные черты – и не находил их.
Но я чувствовал: что-то остается за кадром. Что-то, спрятанное в многократно переписанных, более или менее отшлифованных летописях.
Я пытался понять – что? И не мог.
Я дико завидовал тем, кто пишет исторические романы, опираясь на скандинавские саги. Крестители Швеции, Дании, Норвегии – они понятны. Их логика и мотивация, их действия и образ мыслей – вот они, на блюдечке.
А вот для понимания Владимира чего-то не хватало.
Русские летописи не облагораживали внебрачного сына Святослава. Зарубежные источники – тоже. Зато те и другие отмечали: крестившись, Владимир переменился. Кардинально. Это было непонятно. Факты гласили: Владимир принял крещение не потому, что прозрел. У него была конкретная цель – получить в жены порфирородную кесаревну. Причем это было просто условие, а не часть сделки. Плата за принцессу – военная помощь в подавлении вспыхнувшего в империи восстания. Если верить нашим источникам, Владимир «продал» Византии несколько тысяч собственных воинов. Византийские источники позволяют допустить, что он не продал их, а повел сам. Лично. Впрочем, это тоже не более чем предположение. Допустимо, но не бесспорно.
Как было на самом деле, мы не узнаем никогда. Так же, как никогда не узнаем доподлинно, где именно Владимир принял крещение.
Но мы знаем точно: Владимир крестился. И крестил своих подданных, причем сделал это так, что нанес непоправимый вред собственной популярности. Зачем?
Владимир-язычник – понятен. Будучи слабым – бежал. Став сильным – напал. Не очень ясно, зачем он убил Ярополка. Все-таки брат… Но и этому можно найти объяснение. Например, чисто языческими правилами правопреемственности. Еще в античные времена царь был звеном между народом и богами. Если царь убит, значит, боги поддержали не его, а соперника. Закономерный вывод: убийца царя получает законное право на приоритет в общении с богами.
И – как следствие – на престол убитого. Понятно и логично искоренение христиан, разграбление и разрушение церквей. Победитель расправляется с побежденными, повышает собственное благосостояние и попутно выстраивает свою инфраструктуру управления. Собственную паутину власти. Жестокость тоже вполне естественна. Языческие боги любят человеческую кровь.
Однако крещение Руси происходит совсем в других условиях. Владимир уже не молодой и жадный завоеватель. Он – зрелый и опытный единовластный правитель. Самодержец. У него мощное войско, немалые средства и целая прорва наследников. У него надежные союзники и немалый авторитет. И он уже получил свою царевну. Константинополь не может ему диктовать, как именно следует крестить народ. Не те у них взаимоотношения. После фокуса с подменой кесаревны Владимир мог вообще пересмотреть условия соглашения. Он и пересмотрел их, когда занял Корсунь-Херсонес. Ему никто не мешал провести религиозную «реформу» плавно и постепенно. Как это делала его бабка Ольга. А Владимир взял да и порубил народных кумиров. В щепки. Демонстративно. Кумиров, которых сам же и поставил. А затем погнал свой народ к Святому Крещению копьями дружинников. Почему?
