Шнапс – шнипс – шнуррэ. Буррэ-базилюррэ. С утра Егор Фомич повторял это заклинание, словно и в самом деле собирался вызвать духа, который явится и разом решит все его проблемы. Но дух не являлся, а первое слово заклинания настойчиво уговаривало Фомича плюнуть на всю эту арабскую мистику и сбегать в магазин. «Здесь без бутылки не разберёшься!» – неожиданно для себя перешёл он уже на русский фольклор и подумал, что и в самом деле нужно шире, смелее опираться на отечественные традиции.
Родная идеология и впрямь не подвела, и через десять минут и три стопарика Егор Фомич в общих чертах уже представлял решение трудного вопроса. Суть была в следующем. Год назад сюда, в село Малый Пуп, приехал Гошка Балалайкин… то есть, когда-то Гошка, а ныне гражданин США Джордж Банджоу, и заявил, что хочет обустроить быт на своей исторической родине. В частности, проложить дорогу до соседнего села Средний Пуп, а в перспективе и дальше, до Большого. Словом, завязать все Пупы. Гош… Джордж настаивал, что дорога должна называться на американский манер – Бродвей. Да это бы ещё пёс с ним. Главное ведь, чего, паршивец, удумал: «Строительство, – говорит, – будет осуществляться по американским стандартам»! Повернётся же язык такое выговорить! Во-первых, по американским – это значит прямая, а приехавший из города геодезист перед началом работы основательно накачался самогонкой, и в результате проложенная им трасса, выйдя из Малого Пупа, до Среднего так и не дошла, а попетляв по лесам и болотам, в Малый же и вернулась. Во-вторых, обнаружилось это только тогда, когда дорогу полностью заасфальтировали, да и то случайно: коллега Фомича, председатель сельского поселения Средний Пуп, который с утра стоял с ножницами перед ленточкой (Фомич накануне ему позвонил: жди, завтра соединяться будем! ), в пять вечера приехал на УАЗике по старой дороге, причём, уверял, что с новой трассой нигде не пересекался. В-третьих, по американским – значит прочная, а из-за того, что стараниями геодезиста трасса неимоверно удлинилась, асфальт пришлось укладывать слоем не толще папиросной бумаги. Здесь, правда, сыграли роль и сопутствующие обстоятельства: из первой же пришедшей в село машины с асфальтом собственно на трассу не осело ничего, зато во всех огородах между грядками появились очень ровные дорожки, а Иван Трясоруков, известный всем воришка, ухитрился даже покрыть асфальтом крышу своего дома и курятника. В-четвёртых, по американским – значит ровная, а поскольку из-за всего вышеперечисленного времени потеряли немало, то возиться с планировкой и подготовкой трассы не стали, а уложили асфальт прямо на то, что было.
И вот сегодня приезжает Джордж, чтобы принять работу, и, конечно же, увидев всё это, осатанеет. Отвык ведь он там, за бугром, от родных реалий. «Шъёрт побирай! – скажет он, – Уот олл это понимайт? Куда есть пойти мои мани? Ай буду жаловайс ваш президенте Путин»! В общем, международный скандал. А там и до ООН дело дойдёт. «Скажите, – язвительно спросит грузинский представитель Виталия Чуркина, – что, собственно, вы хотели сказать этой дорогой, проложенной в форме неизвестной в геометрии фигуры? Молчите? Нечем крыть? А я вам скажу: она проложена в виде первой буквы одного неприличного грузинского слова. Это оскорбление, – повернётся он ко всем представителям, – и я предлагаю исключить Россию из ООН!» А что, ведь и исключат. А отвечать за всё это кто будет? Он, председатель. Фомич внимательно посмотрел на этикетку бутылки: «Ром „Капитанский“. Креп. 45*». Ах, вот оно что! Ну, тогда про ООН – это ему дополнительные пять градусов навеяли, а вот Гошка, конечно, обязательно взвоет.
Но, как я сказал, вчерне решение проблемы уже было намечено, а глотнув ещё пару раз, Фомич знал его и в целом.
Через полчаса у начала магистрали на солидной мраморной плите красовалась выведенная зелёной краской на голубом фоне надпись «Бродвей». Написано, правда, было несколько неровно – художника надо было хватать с утра, пока он ещё не похмелился, – и сквозь голубой фон просвечивала старая надпись: «Шалтайкин Иван Ромуальдович. 23. 11. 1907– 15. 02. 1954», но переделывать было уже некогда.
– Всё понял? – спрашивал водителя Егор Фомич. – По трассе чеши с бешеной скоростью: главное, чтобы впереди машины асфальт не успевал лопнуть, а что он сзади будет кусками вываливаться – так это ерунда, мы американцу оглядываться не дадим.
Джорджа Банджоу встречали по всем заведённым в России правилам: первые сто грамм в его машине, вторые – при выходе из неё, третьи – при посадке в председательскую; потом – отдельно – за приезд, на дорожку, за соседку Марь Вановну – вон она с солёненькими огурчиками стоит, помнишь её? – и так далее. Если от первой стопки американец решительно отказывался, про вторую говорил: «Ну, это уже лишнее!», про третью, махнув рукой, сказал: «А давай!», то четвёртую и все последующие Гошка наливал себе уже сам и даже кровно обиделся, когда на десятой Фомич попробовал сказать, что ему сегодня уже хватит.
Инспекция прошла успешно, и новое предложение Гошки-американца возвести в центре села монумент – скульптурную группу из трёх человек: Гошка с Фомичём сидят и пьют водку, а Клинтон играет им на саксофоне – председатель воспринял без всякого внутреннего содрогания, несмотря на то, что гость особо подчёркивал, что всё должно осуществляться по американским технологиям. А в самом деле, чего бояться? Судя по тому, что всё, в конце концов, обошлось, не очень-то их технологии от наших отличаются!
Интеллигент
(пародия на ТВ-сериалы)
Наверняка, они уже забрались в мой гостиничный номер и обшаривают вещи.
Я осторожно открыл дверь и проскользнул вовнутрь. Так и есть: здоровые ребята в кожаных куртках и с коротко постриженными головами перевернули всё вверх дном, а сейчас разламывают мой кейс.
– Не помешаю? – спросил я.
Я всегда спрашиваю или здороваюсь перед тем, как открыть стрельбу. Потому и имя у меня – Интеллигент. Ребята дёрнулись, было, к своим пушкам – да уж куда там! Поскольку их было только шестеро, всё закончилось очень быстро. Я покачал головой, удивляясь их наивности: знали ведь, что будут иметь дело со мной и даже пулемёта не захватили!
Секунд 10 я постоял, вслушиваясь: похоже, больше никого не было. Однако, следовало проверить ещё ванную и туалет. Неслышно ступая, я подкрался к дверям, распахнул их и, слегка согнув ноги в коленях и держа пистолет двумя руками, последовательно обработал стволом все контрольные точки обоих помещений.
– Чисто! – сказал я себе, поскольку больше сказать это было некому: я всегда работаю без напарника.
Дальше задерживаться в номере, конечно, не стоило. Раз уж они пронюхали о моём приезде, значит, с минуты на минуту следовало ждать других гостей.
