Город был в объятиях капризной зимней погоды, которая играла с ним, то лаская солнечным теплом, то наказывая пробирающим до костей холодом: задувала улочки пронизывающим морским ветром с дождем, заставляла прохожих прятаться под не привычные пуховики и шали. Она безжалостно меняла тщательно выстроенные планы: загоняла в торговые центры желавших прогуляться, наполняла транспортные реки пассажирами и машинами, которые в дождливые дни образовывали собственные «запруды», создавая сеть непроходимых стамбульских пробок. Местные жители в такие дни грелись горячим салепом1, приготовленным на молоке и обильно посыпанным ароматной корицей, турецким кофе2, сваренном в турке на открытом огне или традиционно- на углях. Спасались от хандры встречами в ресторанах и беседами, без конца прибирали обустраивали свои дома, создавая тепло и уют там, куда стихии было не добраться.
Один – два раза за три месяца царствования зимы дороги обязательно заметало мокрым снегом; закрывались школы, и дети, окрыленные внезапными выходными, бежали на улицу лепить и играть в снежки, строить крепости, лепить круглобоких баб. Взрослые не отставали от них по мере возможности, устраивали на всех доступных возвышенностях ледяные горки и бесстрашно скатывались с них: кто-то на санках, кто-то стоя, а кто-то – просто подложи в под себя обычный пластиковый пакет, и улицы наполнялись радостным шумом и весельем.
В один из таких насыщенных зимних стамбульских дней Анна выбрала столик на террасе ближайшего к офису компании кафе, чтобы пообедать. Место было укромное, скрытое деревом и зданиями, окружающими маленький дворик. По всему периметру стены были покрыты голыми, похожими на прутики, плетьми, потерявшего листву дикого винограда, который летом буйствовал, покрывая пышной зеленью все доступные вертикальные поверхности. Стараясь согреть замерзшие руки, Анна крепко обхватила ладонями картонный стаканчик с латте, не решаясь пока попробовать ароматный напиток из опасения обжечь язык и губы. На улице было холодно, поэтому никто из коллег не вышел посидеть с ней за компанию – прихотливая стамбульская зима, еще вчера щедро одарившая город почти летним теплом, сегодня накрыла его ледяным ветром, пронизывавшим насквозь.
Анна покрепче закуталась в длинный зеленый шарф, связанный заботливыми руками ее татарской бабушки, и поджала под себя ноги. Шарф хорошо грел шею и плечи, зато ее короткое клетчатое пальто, открывавшее стройные бедра, заставляло нещадно мерзнуть ноги, прикрытые хлопчатобумажной тканью темно-бордовых джинсов, которые явно не были рассчитаны на подобную погоду.
Впрочем, ей, привыкшей к русской зиме, южная стамбульская зима в любом случае нипочем.
Интересно, чем сейчас занята бабушка? Наверное, мирно сидит у окна, вяжет носочки или варежки, чтобы разослать внукам. За стенами избы завывает холодная вьюга, о которой так любил писать Пушкин, а в доме пахнет деревом и сухим мхом, заполненяющим щели между бревен. Теплый и невозможно аппетитный аромат свежего домашнего хлеба, остывающего на перине, застеленной свежими льняными полотенцами, дополняет картину уюта. В печке потрескивают дрова, рядом на диване мурлычет кот. Время словно остановилось в этом другом мире, далеком от шума крупных городов, незнакомым суетой многолюдных мегаполисов. В такой тишине очень четко слышны даже самые негромкие звуки, и многие горожане, привыкшие к вечной многоголосой какофонии городского шума, оказавшись здесь, будут неуютно себя чувствовать от самого незначительного шума. Будь это скрип или шум деревьев за окном, лай дворового пса или громкий стук тяжелой двери захлопнувшейся на другом конце деревни.
От воспоминаний у Анны на глаза невольно навернулись слезы, но губы потянулись в нежной улыбке. Она все свое детство провела у бабушки, и ей все там казалось чистым и благородным, даже самая обычная дорожная грязь. Еда была самой вкусной, люди самыми добрыми и душевными. Она еще тогда знала, что там всеотличается от городов, переполненных людьми. Место, где словно бы остановилось время: летом там становилось жарко, зелено, и начинались обычные работы в поле и садах, посиделки допоздна на теплой лавочке у забора, бег по траве босыми ногами; зимой же крепкий мороз разгонял всех по домам, но не давал покоя, заставляя то топить печи, то расчищать снег, выпавший за ночь. В короткие зимние дни, когда на небе не было туч, солнце, отражаясь от твердой корки на поверхности сугробов, заглядывало в многочисленные окна, образуя внутри домов невероятные переплетения света и тени.
Здесь, на тесных улицах Стамбула, солнечный свет редко попадает в окна: его перекрывают стены соседних домов, которые могут располагаться на расстоянии всего каких нибудь двух метров друг от друга. Когда-нибудь в будущем Анна тоже хотела бы иметь свой дом с небольшим садом, только вместо снежных северных морозов и зимы по полгода ей мечталось о легком морском ветерке и недолгой дождливой южной зиме.
Обогреватели, стоявшие на террасе, помогли ей согреться и расслабиться, но руки все еще немного мерзли, и Анна продолжала крепко сжимать тонкими пальцами стаканчик с кофе. Воспоминания никак не оставляли в покое, заставляя постоянно сравнивать настоящее с прошлым. Линия взлетной полосы в аэропорту словно разделила жизнь на две части: до и после. Переезд поменял «здесь» на «там», и «там» на «здесь», и это временами немного сводило с ума.
В такие моменты ее руки сами собой тянулись к телефону, который был лучшим другом на протяжении всего дня. Вот и сейчас Анна, едва отпустив стаканчик с кофе, сразу же активировала смартфон и зависла в соцсетях, медленно прихлебывая остывший латте, пока за с соседним столиком не обосновалась веселая парочка. Парень и девушка шумно говорили по-турецки, смеялись и, казалось, немного флиртовали. Девушка была закутана в огромную серо-белую шаль поверх пончо черного цвета. У нее были темные прямые волосы, в меру полные губы, накрашенные яркой вишневой помадой. Высокого роста, с большими темными глазами и европейским овалом лица, она была полной противоположностью Анне, у которой были волнистые, светло-рыжие легкие волосы, собранные в небрежный пучок и выбивавшиеся из него во все стороны. Ее ярко-зеленые глаза, цвет которых она умела и любила подчеркивать, нежно-розовые губы, высокие скулы и небольшой рост были в диковинку для местных, привлекали к себе внимание и выдавали татарское происхождение – для понимающих людей, разумеется.
Окончив университет по специальности архитектора и недолго проработав в России по основной профессии, она уже второй год жила в Стамбуле; недавно ей исполнилось двадцать семь лет. Этот город был полной противоположностью ее родной Казани, который насчитывал численность населения чуть больше миллиона человек. Крупный мегаполис, переполненный людьми, как местными, так и иностранцами, приехавшими сюда с самыми разными целями, от поисков работы до туризма, И без того пестрый Стамбул стремительно менялся каждый день: что-то сносилось, что-то строилось на месте того, что сносилось, с яростным грохотом ремонтировались дороги, возводились новые мосты, тоннели для метро, автомобильные стоянки, жилые комплексы, отели, торговые центры. Переменам в архитектуре соответствовала переменчивость погоды; казалось, не менялось только количество людей и их занятость. Приехав по приглашению, Анна с первого же дня вышла на работу и редко выбиралась на прогулки, чтобы полюбоваться Босфором и посетить другие популярные места. Несмотря на то что офис компании находился почти в центре, постоянная работа до восьми, девяти вечера содним выходным в неделю не давала ей тех привилегий, которыми обладали люди, посещавшие в Стамбул в качестве туристов.
