Когда зазвонил телефон, она дернулась и едва не поперхнулась. Сердце заколотилось как сумасшедшее. Ей пришло в голову, что это полное безумие - она почти два года встречается с мужчиной, а он все еще вызывает у нее такие острые эмоции.
- Миш, пообещай не сердиться на меня, пожалуйста, - пробормотала она в трубку.
- Говори, - коротко приказал он после небольшой паузы.
- Я поехала за шампанским. Хотела купить твое любимое.
- И?
Его голос был таким суровым и отстраненным, что Таня вся сжалась внутри - и мгновенно почувствовала иррациональный отклик тела, привыкшего возбуждаться от таких вещей. Ее дыхание сбилось, перед глазами замелькали новые и новые картинки: как он берет ее за шею горячей ладонью, нагибает, шлепает, ставит на колени, зажимает между ног и держит за волосы, глядя в глаза таким взглядом, словно готов сожрать.
- Я поцарапала твою машину, - выдохнула она, зажмурившись. - Там такой забор был незаметный под снегом…
- Плохо. Будешь наказана, нижняя, - перебил он таким резким тоном, словно все сказанное для него даже не было новостью. Похоже, он был в таком же настроении, как и она - азартно играть до утра. И машина вообще ни при чем.
- Да, хозяин, - еле слышно пробормотала она совсем беззащитным голоском.
- И за дерзости перед моим отъездом тоже, - безжалостно прибавил он. - Ты очень разочаровала меня сегодня.
- Простите меня…
- Я сейчас напишу, что тебе нужно сделать перед моим приездом, - ровным голосом сказал Миша после долгой паузы. - Ясно?
- Да, хозяин.
Он отключился. Таня осталась в полной тишине - с телефоном, зажатым во влажной ладони, бешено колотящимся сердцем и таким сильным возбуждением, что было почти больно. Она медленно опустила взгляд на недоделанный салат и поняла, что ей придется принять прохладный душ прежде, чем она сможет вернуться к приготовлению еды...
"Лучший подарок верхнему"
***
Иногда наши отношения с Максом походили на противостояние. Наши характеры все еще сталкивались, хотя мы уже немного притерлись. Но иногда, когда он по-настоящему злился, я видела, как он специально уходит, убегает в другую комнату или, бывало, даже из дома - на улицу, чтобы не играть, не причинять мне боли в этом состоянии. Он брал в руки ремень или паддл только тогда, когда был абсолютно спокоен — только тогда он становился моим мастером, и мы перемещались в волшебный контекст игры.
Эта его трогательная забота обо мне подкупала больше всего. Каждый раз, когда я видела, как он сдерживает ради меня свои темные желания, мне хотелось идти за ним и покоряться ему. Целовать ему руки, мурчать кошкой у ног, отдаваться в любой удобной моему мастеру позе, подчиняться… подчиняться… подчиняться. Макс стал моей религией на какое-то время, и это здорово пугало, но одновременно я видела, как он относится ко мне, и это полностью успокаивало все страхи. Я была его в той же мере, в какой и он — моим. А еще с нами все это время была Лори, которая часто служила добровольным громоотводом, и так мы все спасали друг друга.
Но вчера что-то пошло не так, что-то нарушилось в этой стройной системе. И даже Лори не брала трубку, потому-то я и решила утром нагрянуть без предупреждения. Как только Макс узнал, куда я поеду? Я могла бы выехать из двора в другом направлении — неужели они следили за мной? И как, интересно, он выбрался из квартиры столь незаметно? Я даже не слышала этого, была уверена, что он спит, когда уходила.
За время долгой дороги из города в область я успела множество раз прокрутить все это в голове, и поняла лишь одно: Макс, возможно, слегка одержим и плохо себя контролирует. Он устал и разозлен, явно недобр после бессонной ночи и уже ясно дал понять, что намерен наказать меня… по-настоящему. А этот мастер за рулем, которого мой дом назвал Мишей — я его вообще не знала, и это напрягало не меньше. Он вовсе не производил впечатление дружелюбного дома. О, черт, мне страшно… страшно… и никто не поверит, хотя бы потому, что я вся мокрая. Мое тело, к сожалению, не понимало разницы между игровым страхом и настоящим — сексуальное возбуждение было естественной реакцией на любой...
"Ты бесишь меня, малыш"
