Посвящается Петру Сергеевичу Иванову
Это было в те далёкие года,
Что, казалось, отшумели навсегда.
Это было, когда в жизнь вошёл Тагил
И завод, который нас соединил.
И завод, который нас соединил.
И с тех пор прошло немало лет,
Но по-прежнему глядят нам вслед
Наша юность с молодой своей душой
И уральский город, данный нам судьбой.
И уральский город, данный нам судьбой.
Может быть, и близок наш закат,
Потому который раз подряд
Отмечаем праздник Старый Новый год –
Он забыть нам нашу юность не даёт.
Он забыть нам нашу юность не даёт.
Л. Кузьмина
Прошли годы и годы. Я давно живу в Москве. У меня любимый муж, которому я посвящаю эту книгу, дети – семья и работа. Обосновались в Москве и некоторые мои друзья из Нижнего Тагила. А память то и дело возвращает нас всех в далёкий уральский город, и у меня возникла идея: «А давайте, друзья, собираться вместе на Старый Новый год 13 января. Будем вспоминать, песни петь». После этих встреч словно молодели душой. И я написала нашу «Тагильскую песню», позаимствовав музыку у очень известного композитора Андрея Петрова.
А теперь вернусь в июль 1962 года.
В советское время существовала система распределения на работу выпускников вузов по заявкам от предприятий, где требовались молодые специалисты по профилю предприятия. Получивший направление на работу выпускник обязан был отработать на предприятии три года, а предприятие гарантировало молодому специалисту проживание по месту работы.
Выпускники химфака, имеющие постоянный адрес и прописку в Свердловске, могли получить работу в городе и распределялись по одному списку, а те, кто учился на химфаке с временной пропиской, остаться в Свердловске не могли и шли по другому списку. Конечно, и тогда существовали разные «левые ходы устройства на работу по договорённости». Или кто-то из выпускников с временной пропиской обзавёлся семьёй в Свердловске и, получив свободный диплом, оставался работать в городе и жить в семье «своей второй половины» – мужа или жены.
Мой научный руководитель дипломной работы намекал мне, что меня, как успешную студентку, могли бы оставить работать на кафедре, если бы я вышла замуж за свердловчанина и получила постоянную прописку в городе. А мои родители писали мне из Миасса, что могли бы прислать мне вызов на работу в школу №17, которую я окончила в 1957 году с золотой медалью, но этот вариант я сразу отвергла. Во-первых, не хотела быть учителем в школе. Во-вторых, была глуховата с детства. Зачем мне, «глухой тетере», терпеть насмешки школяров?
Предварительное распределение пятикурсников УрГУ проходило в деканате химфака в апреле ещё до защиты дипломов.
Многие выпускники с временной пропиской приуныли: уж очень непрестижные места пришли для неоргаников – городишки типа Аша, Усть-Катав, Кувандык. А мы, органики, радовались: пришла заявка на завод пластмасс в Нижний Тагил на десять выпускников. Город – второй по величине в области, недалеко от Свердловска, и завод пластмасс находится на гребне «большой химии». Туда захотели поехать даже выпускники-свердловчане. И я решила: поеду работать в Нижний Тагил!
Наша коммуна из пяти девчонок 29-й комнаты студенческого общежития на улице Чапаева, 16, навсегда оставалась в прошлом. Мы с Алёной Светлолобовой по распределению уезжали в Нижний Тагил, Ия Кузнецова получила направление в Златоуст, Нина Попкова в Магнитку Челябинской области. А вот пятая наша сокурсница Нинель Семерикова после выпускного вечера на химфаке повела себя странно: не сказав ни полслова на прощание, собрала вещички и исчезла. Не захотела даже сфотографироваться впятером на память. Вместо неё с нами пошла в фотографию свердловчанка Люся Тараканова, остающаяся в городе. Теперь эта фотография висит на стене в наших квартирах, а нам уже за восемьдесят лет!
Прощаясь, мы с девчонками условились, что будем писать друг другу на Главпочтамт до востребования, пока не обоснуемся на новом месте и не получим прописку и домашний адрес. А пока, сдав постели коменданту общежития и собрав чемоданы, мы разъезжались по домам – кто куда, отдохнуть от экзаменов и защиты дипломов, повидаться с родными.
Родительский дом в Миассе встретил меня с большой радостью: я – первая в семье получила законченное высшее образование, о чём всю жизнь мечтал мой папка. Сам он, в силу обстоятельств жизни, не смог получить даже среднее образование. И мои миасские друзья школьной поры были тогда ещё студентами. Приехали на каникулы мои подружки-одноклассницы Рэя Рощина и Лида Катаева. Пятого августа отпраздновали день рождения Рэи – ей исполнилось 23 года, а мой день рождения в декабре, и мне ещё 22 года. Я узнала от подружек, что скоро в Миассе появится одноклассница Алла Сущенко, студентка Ростовского мединститута. И приедет она со своим женихом, тоже медиком. Можно одной компанией поехать с ночёвкой на озеро Еланчик, отдохнуть и пообщаться на лоне природы.
И вот мы выбрали погожий денёк и отправились на озеро. К нам присоединились приятель Рэи Стас Антонов и братишка Аллы подросткового школьного возраста Витя.
Настроение у меня было хулиганское, и я, бывшая примерная школьница-отличница Люся Кузьмина, потрясла компанию исполнением песен, распеваемых студентами обычно «на картошке». Витьку-школьника приходилось отгонять подальше или петь, когда он уже спал поодаль, а мы сидели у костра.
И всё же мыслями я была уже далеко от друзей. Мне предстояло шагнуть в самостоятельную жизнь, осваивать профессию химика на Нижнетагильском заводе пластических масс. Студенческая практика летом 1961 года на заводе синтетического каучука в Темиртау убедила меня, что работать смогу, химию-науку знаю, а если чего-то забуду или не знаю, «допру своим умом». Ехала в Нижний Тагил уверенная в том, что все решения буду принимать самостоятельно и только от меня самой зависит, каким специалистом-химиком на заводе я стану. Никакой директор школы, ни папа с мамой не могут уже на меня повлиять, как это было после окончания 10 «Б» класса в Миассе, когда под натиском директора и родителей я вдруг изменила своему гуманитарному складу ума и вместо филфака УрГУ поступила на химфак. Повлияла тогда и общая обстановка народного хозяйства в стране – курс на ускоренное развитие химической промышленности, получивший название «Большая химия». Да и моя школьно-книжная голова держала в памяти слова Базарова из романа Тургенева «Отцы и дети»: «Порядочный химик в двадцать раз полезнее всякого поэта». А я была, как думала тогда, законопослушной советской гражданкой. И опять же помнила стихотворение Некрасова «Поэт и гражданин», которое мы «проходили» в школе – «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан! А что такое гражданин? Отечества достойный сын». Эти слова стали крылатыми, они решали спор поэта и гражданина в пользу последнего.
