Проснувшись утром, я вижу влажные пятна на подушке – мне снова приснился один из дней моего далекого детства…
…Я живу в детском доме и нахожусь в комнате младшей группы.
Все дети играют на улице, а я все копаюсь в своем шкафчике и не могу выйти. Вдруг ко мне подбегает Ася, моя старшая сестра, она очень взволнована:
– Тома, пойдем скорее! – говорит она. – К нам мама пришла!
Её радость передается и мне, счастливой волной захлёстывает нас обеих, мы обнимаемся и смеемся. Ася быстро находит мое платье и одевает меня.
Я сижу на стульчике и не могу надеть сандалики, путаясь, где левый, а где правый. Неуклюже пытаюсь натянуть их на ножки, но ничего не получается, всё мешает – животик, коленки, руки. Мне очень хочется ласки и внимания, и я капризничаю, тяну время.
– У меня лучки маленькие, – придумываю я.
Ася торопливо, как обычно делают старшие дети, помогает мне, заботливо поправляет платьице и целует, целует, затем берёт за руку и ведёт к маме…
Моей сестре уже пять лет. Она в том же детдоме, воспитывается в старшей группе, и ей разрешают видеться со мной. Ася приходит с подружками в нашу группу, выбирает лучшие игрушки и мы играем.
Чувствуя её присутствие и заботу, я расту спокойным и послушным ребёнком.
Я сейчас совсем не думаю, куда мы идем, главное – Ася рядом. Она кажется мне умной, большой и взрослой!
Меня охватывает чувство гордости. Я оглядываюсь на своих подружек, оставшихся позади, очень хочется, чтобы они увидели, какая у меня сестра, и именно в этот момент осознаю, как сильно её люблю!
Эти светлые чувства растут во мне с каждой секундой, наполняют меня теплом, и я слышу стук своего сердца.
Мы идем к маме! Как хорошо, что у меня есть сестра! Я очень стараюсь шагать с ней в ногу, путаюсь, спотыкаюсь, но крепко держу ее руку и не отпускаю. Эти счастливейшие мгновения будут поддерживать меня в тяжелые моменты своей чистой живительной силой, будут согревать израненную душу, успокаивая целебным светом моей детской безмерной любви.
По дороге я проявляю любопытство:
– А наша мама доблая? Ты помнишь, какая у нас мама?
Я смотрю на неё, затаив дыхание, и жду ответа.
– Томочка, наша мама – самая добрая и самая лучшая на свете! – Глаза сестры светятся нежностью и любовью.
– Наша мама плишла за нами, чтобы домой заблать? – картавлю я.
– Нет, маме сейчас трудно, наверное, она не сможет нас пока взять…
Я рада встрече с Асей и совсем не обращаю внимания на ее грусть.
– Тома, ты совсем-совсем ничего не помнишь? – спрашивает она.
Я утвердительно киваю. Ася терпеливо отвечает на все мои нескончаемые вопросы.
– Ты была совсем маленькая, когда папы не стало, вот та-ка-я, – она показывает руками, какая я была, и продолжает:
– А я потом сюда пришла, через год. Ты была здоровенькая, поэтому тебя взяли первую. Как я хочу к маме, как я хочу домой, – она вытирает ладошкой слёзы, катящиеся по лицу. – Сегодня я попрошу маму забрать нас, – обещает мне сестра.
Это обещание, скорее желание, я часто буду слышать. Здесь все дети так говорят.
В детский дом я попала совсем крохой, поэтому не помню никого из родных, и моей вселенной была моя сестра Ася.
Прошло много лет, но память восстанавливает детали, все яркие моменты, прожитые в детском доме, возвращая мельчайшие подробности и того дня, когда я почувствовала глубокую связь с сестрой, единственным человеком на земле, который в самый сложный период жизни был рядом.
Мне четыре с половиной года. На дворе – знойное лето. Наша средняя группа купается в бассейне. Детское веселье кипит, переплёскивая через край. Радостные крики и озорной смех ребятишек перекрывают шум воды и голоса воспитателей. Июльское солнце нещадно палит, и мы с удовольствием барахтаемся в воде. Восторженные вопли летят за пределы бассейна и разносятся по всей территории детского дома.
Вода тёплая, голубая, прозрачная, и дно бассейна хорошо просматривается. В жару бассейн, словно магнит, притягивает к себе детей и нет желания из него выбираться. Не каждый день получаешь столько радости. Обычно воспитатели подстраховываются: мало ли что, детей много, за всеми не уследить…
Я тоже учусь плавать, не отстаю от шустрых мальчишек и повторяю каждое их движение. Вода по грудь, утонуть невозможно. Разноцветные брызги разлетаются во все стороны, попадают в рот, глаза, уши. Ребятня кричит от восторга. Зажав нос, ныряю, достаю дно, поднимаюсь и в этот момент получаю удар по голове.
Прихожу в сознание. Кто-то настойчиво меня теребит. Это воспитательница. Вижу её смутно, словно за стеклом. Она что-то говорит, но что – понять невозможно. Наконец, слух возвращается.
– Томочка, слышишь? Томочка, к тебе мама пришла!
Мама?! Какие прекрасные слова! Ко мне пришла Мама!
Это уже было, давно, мама приходила, когда я была еще в младшей группе. Нет, мне послышалось! Я сплю.
– Томочка, очнись! Тебя ждут.
Директор детского дома Екатерина Порфирьевна требовала от воспитателей ласкового обращения с маленькими воспитанниками, и нас также учили обращаться друг к другу: Томочка, Вовочка, Асенька!
Воспитательница приводит меня в чувство и надевает на меня нарядное новое платье. Она не замечает, что я не в состоянии быстро двигаться после неудачного ныряния и сильно нервничает на ходу причёсывая мои волосы. Что происходит? Куда меня торопят, куда ведут за руку? Обычно в красивую одежду детей наряжают в случаях, когда приходят фотографы из местной газеты и, по большим праздникам, для родителей, если они, конечно, у детей есть.
В начале шестидесятых годов в детских домах на столах не всегда было в достатке хлеба, что уж тут говорить об одежде. Всё лето для закаливания дети бегали в трусиках, маечках и панамках.
Меня часто фотографировали для какой-нибудь местной газеты, и я позировала: то сачком ловлю бабочек, то кормлю рыбок в аквариуме. Мне это нравилось, потому что съемки проходили во время тихого часа и не нужно было притворяться перед няней, что сплю и два часа вылёживать в кроватке с закрытыми глазами. У других девочек стрижки были под полубокс, а мне на лето оставляли кудри, потому что я очень фо-то-ге-ничная. Слово непонятное, но проговаривать его не трудно, нет букв «р» и «ш». Когда я говорила, меня замечали, брали на руки, и игриво спрашивали: «Как тебя зовут, девочка? – Томой зовут!
– И сколько тебе лет? – Много! И показывала на руках пальчики, на всякий случай, прибавляя к ним еще один! Я очень больсая!» – уверяла я всех серьезно. Взрослые смеялись и говорили: «Какой умный ребенок, какая сладкая речь!», а наигравшись, оставляли. Забавные эти взрослые, зачем задавать столько вопросов. Лучше бы конфеты принесли. В детском доме полным именем Тамара меня никто не называл, здесь у детей короткие имена, так их легче произносить.
