— Ой, а что это? — спрашиваю я, глядя на документы, одиноко лежащие на журнальном столике.
Рядом с ним возвышается Матвей, мой муж. Он только что пришел с работы. Хмурый до невозможности, словно ему сообщили, что акции его компании достигли критического минимума.
Я подбираюсь к столу. Медленно, нехотя. В сердце закрадывается тревога.
— А это, Катюш, заявление на развод, — как ни в чем не бывало отвечает он.
Стены гостиной начинают сужаться. Давят на меня.
— Что? Постой, ты хочешь развестись? — прыскаю со смеху. Нервно.
Я не верю своим ушам. Ком горечи в горле растет и душит меня.
Смотрю на мужа сокрушенно, а он меркнет в поле моего зрения.
— Не то что бы горю желанием, но иначе никак. Я много размышлял и решил, что для тебя будет лучше, если мы разведемся, — проявляет он "милосердие", полосуя на лоскуты мое сердце.
Ноги теряют силу и устойчивость. Я заваливаюсь на диван. Обхватываю голову руками, потираю пальцами виски. Нестерпимая боль пульсирует в них.
Я кошусь сначала на Матвея, который теперь заметно нервничает. Затем смотрю на заявление, подписанное им. В руки не беру, думая, что это какая-то проверка или глупая шутка.
— Один вопрос: почему? — удается мне вымолвить, и то практически беззвучно.
Жесткие губы мужа поджимаются в плотную линию. Скулы заостренные, взгляд направлен на меня исподлобья.
В любимых глазах цвета чистейшего янтаря таится ничем не прикрытая скорбь, способная выжечь всю мою душу до состояния золы.
— Ты ведь знаешь причину, — отзывается Матвей, а когда видит, как я отрицательно качаю головой, грубым тоном поправляется: — Не коси под дурочку! Ты догадывалась, что однажды все к этому приведет.
Я в шоке!
— Нет, Матвей! Я понятия не имею, о чем ты, — отвечаю, подавляя в себе желание разрыдаться.
Он убирает руки в карманы дорогих брюк и отходит к панорамному окну. Стоит спиной ко мне, не давая увидеть выражение его лица.
— Кать, ну ты же понимаешь, что как мать ты не можешь состояться, — словами ранит меня до самого нутра. Уничтожает беспощадно и хладнокровно. — Как жена и хозяйка нашего дома ты меня полностью устраиваешь, но ты не можешь родить мне наследника. А мне надо, понимаешь? Я хочу ребенка! Своего! Но нет же! Секс с тобой превращается в очередную гонку за беременностью, а заканчивается одним и тем же уже который год! ЭКО также не дает никакого результата! За всем этим ты не замечаешь, как становишься жалкой.
Боль... Она душит меня. Изъедает изнутри.
Разреветься бы, чтобы опустошить себя, но такую слабость я не могу себе позволить. Матвей не заслуживает ни одной моей слезинки!
— Ах, тебе надо! Тебе значит, только надо! — обиженно выплевываю, выделяя те эгоистичные слова, что больше всего унизили меня.
— Не придирайся! — надменно отрезает он. — Если ты забыла, то я единственный в семье, кто может продолжить наш род. Отец ждет этого от меня, понимаешь?
— Если ты забыл, то я напомню, что у меня имеются проблемы с репродуктивной системой, — парирую я, злюсь на него. — И что есть такое понятие, как суррогатное материнство, о котором ты вероятно тоже забыл! Мы же еще не пробовали даже! А что, если у нас получ...
Не дает даже договорить. Вплеснув рукой, прерывает меня:
— Поздно!
Тут явно должно быть продолжение, но Матвей отчего-то медлит.
— Объясни! — требую я.
— У меня была интрижка на стороне. Пару дней назад я узнал, что эта девушка беременна от меня! Я понимаю, что ты не станешь это терпеть, поэтому мне ничего не остается. Я предлагаю тебе развод. Без шумихи и всего прочего.
Застываю, словно молнией пораженная.
В груди разрастается боль. Как раковая опухоль она поражает все мои внутренние органы.
Еще позавчера мы занимались любовью. Матвей говорил, что любит меня, а сегодня...
Он изменял мне. Ложился в нашу в постель после другой женщины...
И даже не это самое главное.... У него будет ребенок от любовницы!
Не может этого быть!
Хотя, почему не может?
Ему ведь нужен наследник! Он грезит им! Мечтает о сыне, тогда как я вынуждена пить противозачаточные во избежание повторной беременности... а точнее, повторного выкидыша.
И вот к чему это привело. У него появилась другая. И она родит ему ребенка. Она, а не я!
Это невыносимо.
Он ведь должен понимать, как сложно мне давался каждый выкидыш.
Часть меня умирила с нашим ребеночком! Я мертвая изнутри, но ему плевать!
Сволочь! Как же я была слепа!
Я ведь уже который год отравляю себя гарью нашей выжженной любви. Надежд, которым не суждено сбыться.
На протяжении нескольких лет мне было больно до исступления, но я как преданная и любящая жена думала, что у нас все наладится. Совсем скоро нас станет трое!
Все это время я стойко держала удар за ударом. Как могла сохраняла теплоту и любовь в нашем браке, и не представляя, что от него остались лишь жалкие огрызки.
Я пыталась забеременеть и вроде бы получалось, но все заканчивалось одним и тем же — выкидышем на первом триместре. Как приговор.
Три срыва, три смерти, три попытки возродиться из мертвых...
Я догадывалась, что кто-то из нас когда-нибудь проведет черту. Нашему браку придет конец. Я же неправильная женщина, внутри которой погибает все, что зарождается. Но я не думала, что муж предаст меня таким низким образом!
Не хотела верить в подобное, а теперь факты говорят сами за себя.
Мои молитвы были услышаны. Нас все же стало трое: муж, я и его беременная любовница!
Внезапно тишину разрезает телефонная трель. Я вздрагиваю, а Матвей вынимает телефон из кармана и суматошно отвечает на звонок:
— Да, Дамир Ильдарович, слушаю вас. Да, все верно. Через двадцать минут? — Матвей поглядывает на циферблат наручных часов, затем находит меня растерянным взглядом. — Видите ли, сейчас не совсем удачное вовремя, мы с женой... Да, но... ох ничего себе... Хорошо, я буду ждать вас, — в итоге муж сдается и прячет телефон в кармане.
Разворачивается. Выражение его лица существенно меняется. Глаза хитрые оглядывают меня.
Он словно что-то задумал.
— А вообще-то есть выход... — вдруг молвит Матвей.
— Хватит! Можешь даже не продолжать! — в протесте руку выставляю, не желая больше слушать его.
Не взяв во внимание данную просьбу, он подходит ко мне. У ног моих опускается на корточки и заглядывает в лицо. С какой-то необъяснимой надеждой.
Подхватывает руку, сжимает ее как прежде... С особой нежностью. Так, как только он мог.
— Забудь о разводе! К черту все!
— Нет, Лукьянов, — скалюсь я, поражаясь наглости. — Ты не заставишь меня забыть обо всем! Ничто не в силах заставить меня забыть, какая ты скотина!
Но он пропускает мои слова мимо ушей.
— Развода не потребуется, если ты дашь мне обещание принять этого ребенка, как своего. Мы будем жить, как прежде, — говорит вдохновенно. — У нас будет все, о чем ты мечтала. Но самое главное — у нас будет малыш, — без зазрения совести давит на больное. — Обещаю, мы будем счастливы. Никто даже не догадается, что ребенка родила не ты!
