С некоторых пор стало привычным заинтересованное внимание ученых к шахматной игре, и уже не очень удивляют шахматные диаграммы на страницах солидных научных монографий. Веками совершенствуясь в стратегии и тактике борьбы за шахматной доской, шахматисты создавали и познавали (одно неотделимо от другого) свой особый мир, который, однако, подчинен тем же законам, что и мир реальный. И вот пришло время обратить на пользу науке накопленный в игре опыт.
Наибольшее внимание шахматам уделяли психологи и кибернетики. Однако рано или поздно к ним должны были примкнуть и эстетики. Эстетическое начало очень сильно в шахматах; созданные века назад шахматы не просуществовали бы так долго, если бы их красота не привлекала к себе миллионы людей. И теперь – хотя это уже не так очевидно – красота остается одним из тех китов, на которых держится мир шахмат.
Включение шахмат в сферу эстетической науки вовсе не означает признание игры искусством или, наоборот, искусства – игрой. К сожалению, эстетика до сих пор часто отождествляется с философией искусства. Однако область ее приложения гораздо шире: не только искусство подчинено законам красоты, и поэтому не только из искусства эстетика может и должна черпать свой материал и свои проблемы.
В настоящей работе предпринимается попытка с помощью шахмат найти ответы на весьма сложные вопросы эстетики. И независимо от того, насколько удачной окажется эта попытка, я убежден в том, что выбор шахмат в качестве непосредственного объекта эстетического анализа является правильным и плодотворным.
На чем основывается такая уверенность? Красота органически присуща «жизни» шахматных фигур. «Вспоминая яркие партии… мы отдаем себе отчет в том, что наше восхищение ими основано на глубоком эстетическом чувстве, своеобразном, но ничем не отличающемся от чувства, охватывающего нас перед красотой здания, гармонической красотой природы или физическом совершенстве человека.» (Бронштейн Д., Смолян Г., «Прекрасный и яростный мир», М.:, «Знание», 1978, стр. 33).
Законы красоты едины, и природа ее проявлений в шахматах так же загадочна, как и в других областях жизни и человеческой деятельности. Но шахматный мир, конечно же, проще мира реального, а поэтому и его эстетика более доступна для анализа. Вместе с тем, шахматный мир достаточно сложен для того, чтобы результаты его изучения могли быть экстраполированы далеко за его пределы и обрели общенаучное значение.
Общезначимыми являются многие проблемы, «имманентно» возникающие в ходе исторического развития шахматной мысли. Но в шахматах они легче осознаются и проще формулируются. К ним относится и проблема, которую нам предстоит обсудить.
На протяжении длительного времени сражения на шахматной доске проходили под знаком романтизма. Девизом этого времени было: Творчество и Красота. Не просто выиграть, но выиграть красиво! – к этому стремились игроки, этого требовала публика. Но в чем она, красота? Что прекрасно в шахматах? Нельзя сказать, что теоретические проблемы эстетики уж очень занимали шахматный мир, но если о красоте размышляли, то старались ответить именно на эти вопросы.
Так было, пока романтизм преобладал над реалистическими тенденциями. Но как известно, романтизм – это удел молодости, которая не может продолжаться вечно. И когда в первой половине столетия оромантизм) потерпел окончательное крушение, в шахматах стали назревать другие проблемы.
Порвав с прежними идеалами, шахматисты стали «забывать» и все то положительное, что в них было, то ‘вечно’ ценное, без чего нормальное, здоровое развитие шахмат никогда не сможет обойтись. И не в последнюю очередь это коснулось отношения к красоте. Под сомнением оказались не только прежние эстетические установками, которые, действительно, во многом устарели и пришлись не в пору новым шахматам, но и сама надобность считаться с какими бы ни было эстетическими критериями. Основным, а для многих и единственным стимулом к занятию шахматами стали спортивные успехи. Гипертрофированная спортивная сторона шахмат послужила причиной сравнительно недавнего «шахматного бума» в мире. Но эта же причина вызвала и те негативные последствия, которые сегодня тормозят их развитие. «Шахматы переживают трудный период. С одной стороны они достигли высочайшего уровня, с другой – породили холодный практицизм… Очень многие шахматисты не столько творят, сколько помнят, воспроизводят уже известные приемы» (Т. Петросян. «64», № 29, 1979)
Отмечу и еще одно относительно новое явление в шахматах, повлиявшее на их эстетическую проблематику, – причем повлиявшее настолько серьезно, что от восхваления красоты впору, казалось бы, переходить к ее защите и оправданию. Я говорю о компьютерных шахматах. Не ведающие никаких чувств электронные шахматисты стали играть почти на равных с ведущими гроссмейстерами мира, а порой и побеждать их. Впрочем, выводы из этого можно делать разные. С одной стороны – несомненный успех электроники и программирования, с другой – не сами ли «белковые» шахматисты дали фору компьютерам, «добровольно» (?) перейдя от творческой (эстетической) игры к игре «технической»?
«Теперь так не ошибаются» – сказал один молодой мастер про яркую шахматную комбинацию, восхищавшую не одно поколение шахматистов. Действительно, большинство тактических шедевров прошлого было следствием грубых ошибок противника, если, конечно, судить с высот современных шахматных знаний. И не следует ли из этого заключить, что вытеснение красоты является неизбежным следствием повышением уровня игры?
Изменения, произошедшие в шахматах (и не только, конечно, в шахматах) по существу бросили вызов эстетической науке. Прежде размышляли о том, из чего складывается красота, какие стороны жизни шахматных фигур вызывают чувственный отклик в душе шахматиста. Теперь вперед выступили другие проблемы. Нужна ли современным шахматам красота? Имеет ли она объективный смысл? Для чего это нужно, чтобы одни ходы восхищали и очаровывали шахматиста, а другие оставляли его равнодушным? И в конечном счете: Зачем прекрасное прекрасно?
