– Я не стану сниматься с этими деревяшками!
Все. С меня хватит этого цирка под названием фотосессия. За кого они меня принимают?! За бревно? Хотя, скорее всего, так оно и было. И сейчас дело было далеко не в моей «чудесной» фамилии.
Какой-то импозантный индюк с фотоаппаратом размером с его выкрашенную в розовый цвет голову смотрел на меня как на жалкую подобию Майли Сайрус.
Я не знала, кто это такая, но именно ее мне поставили в пример в самом начале съёмки, когда вручили бутафорскую кувалду. Мол, она в клипе как-то классно делала с ней всякие непотребства.
И вот несчастную меня привели в павильон с раскиданными на зелёном фоне досками и кирпичами. Это нормально вообще? Не говоря уже о том, что заставили одеться как девицу легкого поведения.
Я когда в зеркало себя увидела, долго понять не могла: это кто вообще? Что за дама с несуразно объемными локонами? Зачем на неё такой странный лифчик надели, который ещё и мал. Какую-то клетчатую рубашку накинули и стриптизерские шорты натянули…
И только судя по ощущениям, вызываемым этими самыми шортами, до меня стало доходить, куда я попала. Мало того что грудь вываливалась и подпрыгивала при каждом шаге, как желешка тети Зины, так ещё и низ врезался в задницу до слез больно.
Убью. Найду Красовского и прикончу его. Трусы эти джинсовые заставлю надеть, и не дай бог его хозяйство там не поместится! Все лишнее отрежу вот этой тупой бутафорской пилой.
Только я все равно стояла, облачённая во все это богатство, сжимала мокрыми ладошками подобие кувалды и зло смотрела на не менее злого фотографа. Тот тоже начинал показывать характер.
– Это не деревяшки, а брёвна! Замахнитесь на них молотком, как будто гвоздь забить пытаетесь!
Мой глаз стал нервно дергаться. Чего-чего? Может, мне ещё и вон той пластиковой фигней распилить их? Он совсем сбрендил? Язвительно сообщила:
– Здесь нет молотка и брёвен!
На меня посмотрели как на дурочку. Хотя, откровенно говоря, именно так я себя и чувствовала всю последнюю неделю. Глупой затраханной дурочкой. Потому что то, что творилось в моей жизни, скорее напоминало спектакль.
По одну сторону я в пошлом откровенном наряде с жуткой укладкой и макияжем, которым меня штукатурили часа два, а по другую – одетый по последней моде шикарный мужчина. Мой как бы босс и любовник по совместительству.
– Не дурите мне голову, девушка! Вот брёвна, а вот в руке у вас молоток! Ну и что, что бутафорский!
Как же мне хотелось запустить этому творческому ско… человеку этим самым молотком в голову. Такого хотя бы на денёк к нам на перевоспитание бы на производство. Его бы быстро научили инструменты отличать друг от друга!
– Это не брёвна, а вагонка! Она для отделочных работ. Видите пазы и какая она гладкая? Потому что обработанная! Брёвна другие, они большие и круглые!
Это была не совсем точная характеристика, но я не знала, как доступнее объяснить мужчине напротив, что сьемка превращается в чистой воды фарс. Если он такой идиот, который не различает элементарных вещей, то заказчики точно не такие дебилы.
– А это, – потрясла в воздухе бутафорской кувалдой, – не молоток и в деревообрабатывающей промышленности и на стройке используется редко!
На меня смотрели как на необученную писать на пеленку собачонку. Готова была выть от досады. Но решила, что сбросить босоножки на смертоубийственной шпильке будет эффективнее.
Потом уверенно направилась к куче собственных вещей. Куче собственных НОРМАЛЬНЫХ вещей. Спасибо тете Маше. Так как чувствовала, что отправляет меня едва ли не на войну.
Вся съёмочная площадка напоминала мне поле боя. То тут, то там валялся разрозненный реквизит. Спотыкались об него все кому не лень. Та ещё ситуация. Но к моему бизнесу это не имело ни малейшего отношения.
Да и вообще! А бизнес сам-то где? Где документы? С тех пор как я отключилась при папеньке Красовского, никто не мог толком мне объяснить, что случилось.
Сам вечер я помнила смутно, а наутро проснулась в гостинице в гордом одиночестве в жутчайшем состоянии. На столе лишь записка от Славы лежала с поздравлениями о прибытии в Москву и моим расписанием.
Там были выставки и встречи. Какие-то строительные мероприятия, на которые мне обязательно надо было сходить и засветить своё лицо. Хотя, судя по нарядам, что мне подбирали, там не лицо, а другое место народ интересовало.
Мой босс лишь ограничивался редкими телефонными звонками с инструктажем. Ещё чаще подсылал ко мне своего юриста, которого я порядком побаивалась.
Смотрел он очень уж внимательно да проницательно. Александр Муромский представлял из себя эдакого мужчину то ли за сорок, то ли под сорок. Он задавал странные вопросы и постоянно просил что-то подписать в самые неудобные моменты.
Как ни пыталась выяснить, что эта парочка затевает, не смогла. Но сейчас, глядя на несколько пачек вскрытой и выпотрошенной вагонки, чувствовала, что внутри закипает первобытная ярость.
Потянулась к телефону и уверенно набрала номер Красовского. Длинные гудки раздражали ещё пуще прежнего. Это все ПМС. На нервах у меня случилась задержка.
Я даже тест купила. Все же Слава не был аккуратен в этом вопросе, а выяснить, предохранялся ли он, как-то я так и не смогла. Хорошо, что высветилась всего одна полоска.
Помню, секунду пялилась на тест, а потом с облегчением выкинула его. Да побыстрее. В маленьком окошечке проявилась одна яркая полоска, а второй почти не было.
Ну и ладно, тем лучше, значит, я не того. Только вот убить Красовского от этого хотелось не меньше. О чем он думает вообще?
Возникло желание взять бутафорскую кувалду и наведаться в офис к мужчине. Что он скажет на мои претензии лично? А если ещё и вагонки захватить…
То тогда вообще эффектное появление будет обеспечено. Ведь за эту неделю я так ни разу и не видела, как выглядит офис «Элитстроя». Да что ж он трубку не берет!
– Дефлоратор недоделанный! – буркнула в сердцах и тут же услышала ответное:
– От престарелой девственницы слышу.
Да что ж за невезение-то такое! И как это называется? Когда он трубку снять успел? Это нечестно… Обиженно пристыдила:
– В тридцать два девушки ещё в самом соку.
– Ага, томатном. С солью, чтобы не пропасть и законсервироваться. Вы что-то хотели, Анна Константиновна?
Наша игра в официально-деловой стиль продолжилась и тогда, когда мы прилетели в Москву. А вместе с ней получили развитие и другие наши отношения. Жаль, только постельные.
Мне до безумия хотелось спросить у него, почему он меня игнорирует. Почему не отвечает на вопрос о моей фирме прямо? Почему приходит глубокой ночью, набрасывается, словно голодающий в Поволжье, а потом утром оставляет за собой лишь смятые гостиничные простыни…
