Р.С.Д-ву
1. Наследство.
Сундук, оставшийся после бабушки, был большим, даже громоздким, старинным и очень загадочным. С трудом отыскав в связке ключей подходящий, и с замиранием сердца открыв крышку, Динка разочарованно вздохнула: кроме старых, порченных молью тряпок, пожелтевших от времени самовязанных скатертей и нескольких старых книг с "ятьями", ничего интересного в нем не оказалось.
Покопавшись в пыльных вещах минуты две, Динка прикрыла крышку. Ну, вот тебе, здравствуйте, – она-то рассчитывала хотя бы на какую-нибудь колдовскую штучку, не просто же так пять поколений ее бабок считалось колдуньями! И, получается, сундучище этот тяжеленный, единственное оставшееся после смерти бабки добро, из деревни тащила сюда зря. Хорошо, что дальнобойщик до города подбросил…
Вспомнив бабку, Динка с сожалением вздохнула. После переезда в город они виделись совсем редко. А старушка была что надо. Длинные, вьющиеся седые волосы, породистое лицо, нос с горбинкой и зеленые, как у нее, Динки, глаза. "Настоящая ведьма", – думала маленькая тогда еще Динка. Вообще-то ее и назвали Надеждой, в честь бабушки, но иначе, как Динкой, ее с детства никто не звал. Маленькую девочку сначала все ласково называли Надюшкой или Наденькой, и она, смешно картавя, пыталась повторить за взрослыми; получалось у нее, почему-то все время вместо "Наденька" – "Надинка", потом и "На" исчезло, да так и осталось: Динка. Волосы она тоже унаследовала от бабки: длинные, блестящие и густые. После окончания школы Динка сделала себе перманентную завивку, и теперь была похожа на непостриженного королевского пуделя.
Взбалмошная, оптимистичная Динка не привыкла подолгу думать об одном, к тому же через полчаса ее ждал Андрей; на сегодня по плану был поход то ли в парк, то ли в кино. Наскоро пригладив щеткой перед зеркалом непослушные русые кудряшки, Динка сунула ноги в босоножки, схватила сумку, и, хлопнув дверью, помчалась вызывать лифт.
Июньские сумерки пришли, как водится, поздно. Динка еще не вернулась, ее мама жила на даче; в двухкомнатной квартире было темно и тихо. Неожиданно из-под крышки сундука, так небрежно прикрытой Динкой, разлилось золотисто-голубое свечение, словно внутри включили лампочку. Свет залил всю комнату, понемногу растворяясь в вечернем сумраке, послышался тихий перезвон сотен маленьких колокольчиков. Прекратилось все так же неожиданно, как и началось. В комнате снова было тихо и темно.
Динка вернулась поздно, уставшая, и мрачная, как туча. Виданное ли дело: тихоня-Андрей фактически сделал ей предложение! Обижать парня не хотелось, да и привыкла она к нему за последние два года, которые он ходил за ней по пятам, но вот любви – не было. Согласиться? Вообще-то идея не была абсурдной, но ей всего девятнадцать, да и Андрей – только что после университета, как говорится, ни кола, ни двора, какая из них семья?
С расстройства Динка даже не стала ужинать, а завалилась прямо в одежде на кровать и уставилась в потолок.
То, что в комнате появилось нечто странное, до сознания дошло не сразу. Сначала полумрак стал какой-то рассеянный, и Динка подумала, что в киоске напротив ее дома приладили новую рекламу. Потом… Динка даже не поняла, что произошло потом. Это нельзя было назвать ни ветром, ни музыкой. В ее сознании словно зазвенели сотни мелодичных колокольчиков, и, уже начавшая было дремать, девушка широко открыла зеленые русалочьи глаза.
Искусство Фэн-Шуй Динка всегда уважала, но не увлекалась им, поэтому присутствие непосредственно китайских колокольчиков было исключено. Уверенная, что мелодичный звук ей всего лишь приснился, Динка, потянувшись, села. Пожалуй, теперь можно пойти на кухню, перекусить. Ничего путного в голову все равно не приходит, вопрос так и остался на стадии "что делать?".
Встав с кровати и увидев, во что превратилось ее длинное летнее шелковое платье, Динка хмыкнула: видела бы ее сейчас мама! Ну и черт с ним, с платьем. В мире есть вещи поважнее…
Уже окончательно проснувшись, Динка посмотрела на стоявший посреди комнаты сундук. Весь он, словно матовый абажур, изнутри светился золотисто-голубым, – девушка никогда в жизни не видела такого манящего, греющего света. Свечение было именно теплым, другого слова она подобрать не могла.
Сбросив оцепенение, Динка бросилась к сундуку. Свет шел откуда-то изнутри, из-под платков и старых бабушкиных платьев. Боясь опоздать, девушка торопливо выкладывала из сундука лишние вещи. Свет становился все ярче, пока она не наткнулась на холщовый сверток. Обычная тряпица, с каким-то твердым предметом внутри, теперь напоминала гигантского светлячка. Взяв ее в руки, Динка поразилась: сверток был теплым на ощупь!
С некоторой опаской девушка положила находку на стол и осторожно развернула ткань, напрочь забыв о том, что еще вчера днем сама же досадовала на отсутствие "колдовских штучек". Покосившись на часы, она заметила, что уже далеко за полночь, и невольно содрогнулась. Ну и дела!..
Динка ожидала чего угодно, но похожий на крупнопористый апельсин стеклянный голубой шар, размером с крупное яблоко, ее не то чтобы разочаровал, но… Тем более, что необычное свечение слегка померкло, и уже не озаряло комнату, а жило внутри шара, словно маленькая голубая искра, с золотистыми лучиками-брызгами.
"Черт знает, что такое, – с досадой подумала Динка, – может, это что-нибудь, вроде старинного светильника? Внутри какое-нибудь вещество, фосфор, например… Не глупее же нас были люди…" Девушка поставила шар на середину письменного стола, и, удобно устроившись напротив, задумчиво уставилась на золотистые искорки внутри. Ее мысли постепенно приняли прежнее направление, вернувшись к прошлому вечеру и предложению Андрея. Андрей… Большой, как медведь, и наивно-добродушный, как ребенок, к окружающему миру совершенно не приспособленный… Ее саму все почему-то ласково называли "стервочка", хотя она себя таковой вовсе не считала, и прочили Андрею в браке с ней долгие годы мучений.
Да, не знаешь, где найдешь, где потеряешь…Так любила говорить покойная бабушка. Динка в задумчивости погладила теплую матовую шероховатую поверхность шара. Знать бы… Все судят по-своему, кто-то говорит, что у Андрея идеальный для брака характер: мягкий, покладистый… Мама – что ее это очень скоро начнет раздражать, и Динка "будет из него вить веревки и вытирать об него ноги". Но знать бы, что будет на самом деле, как сложится их жизнь, если она согласится… Или откажет?…
Динка машинально положила на шар вторую руку – тепло и золотые брызги внутри успокаивали, расслабляли… Неожиданно ей показалось, что в глубине шара что-то изменилось. Сложив ладони "горсточкой", девушка осторожно поднесла шар к глазам. Голубое свечение потемнело, забилось маленьким сердцем; быстрее заплясали золотые искры, принимая какую-то им одним ведомую форму. Динка завороженно, не в силах оторваться, всматривалась в шар. Ей уже казалось, что сидит она за круглым, трехногим бабкиным столом, – в лучшие времена старушка принимала за ним посетителей: кому будущее предсказывала, кому – порчу отводила…
