– Свежие новости, свежие новости! Превосходство разума над материей! Спешите видеть! Спешите!.. – во всё закалённое горло надрывался тощий вихрастый мальчишка, размахивая кипой утренних газет Раневол-Ньюс. – Новое чудо света – Иллюзиограф! Совсем скоро в каждом городе!.. Очередной прорыв научной мысли…
– Эй, малец, а ну-ка, поди сюда, – поманил мальчишку-газетчика пожилой статный господин в скроенном по последней моде костюме.
– Всего четыре пенса, сэр, – мальчишка резво подскочил к остановившему его человеку. – Свежие новости! Свежие…
Пожилой господин сунул газету под мышку и протянул пареньку шиллинг.
– Сдачу оставь себе.
– Спасибо, сэр! – мальчуган (на вид ему было не больше четырнадцати лет) спрятал монетку в карман поношенной куртки и восторженно заорал: – Спешите заказать билеты в первый ряд! Новое чудо света!..
– Пшёл вон! Разорался, сопляк, – благодушное настроение пожилого как рукой сняло. Поморщившись, он сдвинул на затылок шляпу-котелок и торопливо развернул ещё пахнущий типографской краской утренний номер.
Малолетний разносчик газет от греха подальше задал стрекача по скользкой после ночного дождя улице, оставив пожилого господина стоять на углу бакалейной лавки.
Утреннее солнце робко посматривало в прорехи заволочивших хмурое осеннее небо туч. Пахло сыростью, опавшими листьями, мокрой шерстью, камнем. Лёгкий ветерок навевал запахи выпечки, кожи, угля, сточных вод. С юго-востока доносились вязкие тяжёлые «ароматы» выхлопов фабричных труб. Большой город просыпался, ворочаясь и пыхтя, как медведь в берлоге после зимней спячки. Со всех сторон нарастал гул, шумя как морской прибой, и принося с собой пену всё новых и новых звуков – включались паровые установки, цокали подкованные копыта лошадей, дребезжали кареты и дилижансы, порыкивали, исторгая клубы удушливого дыма, самоходные машины. Гомон сотен высыпающих на улицы людей вклинивался в усиливающееся голосовое многообразие Столицы.
Пожилой господин поёжился и прислонился широкой спиной к фонарному столбу. Защищённый толстым стеклом газовый рожок был потушен. Одно из последних достижений науки – электрическая лампа накаливания – ещё только начала вытеснять, как сказали бы учёные, «технически устаревшие рудименты прошлого века».
С первой полосы утреннего номера на него смотрело улыбающееся лицо Кристофа Дюбуа, изобретателя иллюзиографа. Молодой учёный за каких-то полгода завладел умами и душами тысяч и тысяч людей. Разговоры о нём и его детище не прекращались, а фотографии и частые интервью не сходили со страниц газет и журналов. Старик торопливо зашуршал бумагой, листая страницы. Не то, всё не то… У него не было ни времени, ни желания вчитываться в очередные дифирамбы, посвящённые прославившемуся на полмира арданцу. То, что реально интересовало пожилого денди, находилось почти в самом конце выпуска Ньюс.
Совсем небольшая статья, едва ли занимающая четверть страницы. Даже не попала в горячую сводку криминальных новостей за прошедшие выходные. Печально. Старик непритворно вздохнул и пожевал кончик вислых, пшеничного цвета, усов. Усы, кстати, зверски чесались. Впрочем, как и борода. Модный длиннополый пиджак жал в плечах. Начищенные до блеска туфли ему категорически не нравились, гетры он считал совершенно лишним предметом гардероба, ну а котелки он просто ненавидел!
Свернув газету в трубочку и сунув её обратно под мышку, пожилой господин достал из внутреннего кармана часы «луковицу» и посмотрел на циферблат. Восемь утра. Как же всё тянется…
– Плюшку, сэр? Очень вкусная, горячая, прямо из печи! Или желаете свежайших пирожков? – в живот старика уткнулся заставленный парующей сдобой деревянный поднос. – Всего пол шиллинга за штучку. Попробуйте!
Старик едва взглянул на обряженного в белую куртку ученика пекаря настырного мальчишку. На поднос легла монетка, а сдобный пирожок с повидлом оказался в крепкой с длинными сильными пальцами руке пожилого господина. Только намётанный глаз распознал бы в испачканном мукой мальчугане, торгующем сластями, давешнего юного оболтуса, срывающего голос известиями о техническом прогрессе.
– Миссис, купите булочку, уверен, она очень понравится вашей внучке! У нас самые вкусные булочки на всей улице… – мальчишка моментально переключился на проходящую мимо матрону в длинном пышном платье с раскрытым над головой зонтиком.
– Ах ты, нахал! Ты посмел меня бабкой обозвать?!.– уязвлённая в самое сердце тётка замахнулась зонтом. – Да у меня дети младше тебя, бездельник!..
Поскольку весовые категории были явно в пользу взбеленившейся мадам, юный булочник предпочёл срочно покинуть место назревающей битвы. Старик с трудом сдержал улыбку и приложил пальцы к полям котелка, приветствуя исходящую гневом матрону. Та, гордо вскинув голову, не обратила на джентельменский жест ни малейшего внимания. Откусив половину пирожка, пожилой господин усмехнулся и мельком бросил взгляд на маленький клочок бумаги, взятый им с подноса вместе со сдобой. На крохотном листочке было чьим-то аккуратным почерком выведено всего четыре слова – Улица Берг, Большой тупик.
Проглотив вторую половинку пирожка, старик смял в кулаке бумажку и быстрым размеренным шагом двинулся по мощённому булыжником тротуару. Он чинно обходил спешащих в сей ранний утренний час всё прибывающих прохожих, уступал дорогу дамам, лёгким кивком головы здоровался с мужчинами. В общем, вёл себя как самый настоящий джентльмен солидного возраста, весомого положения в обществе и немалого достатка. Из всех трёх перечисленных выше пунктов, на самом деле он не соответствовал ни одному.
Остановившись напротив рыжего как арбуз кряжистого чистильщика обуви, старик поставил ногу на скамеечку. Чистильщик мазнул гуталином по надраенной коже туфли и, не поднимая головы, тихо произнёс:
– У тебя и так педали блестят как напомаженные, Джентри… Не переигрывай.
– Он изменил маршрут. Улица Берг, скорее всего Большой тупик, – старик поставил вторую ногу. – На тебе и Якобе Цветочный переулок. Держите глаза раскрытыми.
Рыжий, не переставая орудовать обувной щёткой, сказал:
– На этот раз он не уйдёт, верно? Если он в районе Большого тупика? Ему просто некуда будет деться…
Пожилой господин, ничего не сказав, уронил в деревянный ящичек очередную монетку, и быстро удалился. Он перешёл через проезжую часть, уступив дорогу запряжённому четвёркой вороных коней скорому почтовому дилижансу, и оказался на углу улицы Берг. Повернув на север, он быстро пошёл вдоль открывающихся посудных лавок и мастерских по ремонту и пошиву одежды. По столь нелюбимому им котелку дробно застучали капельки срывающегося с хмурого неба дождика. Солнце испуганно спряталось где-то в вышине, не рискуя связываться с раздувающимися тучами.
