Вчерашнего уже нет, завтрашнего может не быть. Ибрагим прекрасно понимал значение этой японской поговорки, но ничего не мог поделать с собою. Мысли о прошлом волнами накатывали на него, сбивали с ног, стальным обручем стягивали голову, ежедневно напоминая о себе. В воспоминаниях нет срока давности, от них всегда веет свежестью морозного утра. Отголоски прошлого постоянно звучат в настоящем и коварно могут заявить о себе в будущем.
"Видимо, в душе человека есть какое-то хранилище, банк данных, где лежать эти запылённые воспоминания, но которые легки на подъём и сразу лезут в голову, стоит появиться какому-нибудь намёку, имеющими к ним отношение", – думал он.
Он ехал за рулём, слушая аудиоурок про тонкую грань. Бизнес тренер рассказывал о том, что на олимпийских играх разница между первым и вторым местом может составлять доли секунды. Эта и есть та тонкая грань, которая находится между успехом и прозябанием в жизни, между богатством и жуткой нуждой. И если человек начнёт осознавать эту черту, то будет творить свою судьбу, станет у штурвала своего корабля. Осознанно плыть между рифами и айсбергами жизненных обстоятельств, несмотря на штормы и бури ежедневных событий.
Вдруг дорогу неожиданно пересёк человек, который абсолютно не обращал внимания на окружающих. Как будто ему было наплевать на собственную жизнь и на ответственность водителей перед пешеходами. Ибрагим резко притормозил, переключил коробку передач на нейтральное положение и с раздражением вышел из машины:
– Батя, тебе что жить надоело? Что лезешь-то под колёса, – сдерживая себя от потока мата, спросил Ибрагим. Сзади уже нетерпеливо сигналили, люди опаздывали на работу.
– Да пошёл ты…, – сказал пожилой неряшливый человек, от которого шёл запах грязных подъездов, сивухи и мочи. Он исподлобья недобро взглянул на него. Сердце Ибрагима вздрогнуло – на него смотрели родные глаза. Он чуть не сбил отца, который после развода с матерью через несколько лет пропал без вести. В течение многих лет они с мамой искали его след, хотели узнать о его дальнейшей судьбе, но всё было тщетно. Пока не узнали, что его убили в пьяной драке. Об этом матери Ибрагима сказал школьный товарищ отца. Когда это произошло, при каких обстоятельствах и где его захоронили, они так и не узнали. И есть ли вообще могила. У Ибрагима было такое ощущение, будто он утратил свои корни, повседневные события гоняли его как саксаул по степи. Так как не было места на земле, куда он мог прийти и мысленно поговорить с отцом. Сказать ему, как его не хватает.
– Отец… ты меня не узнаёшь? Это я, Ибрагим.
У него перехватило дыхание, сердце бешено колотилось, слова острыми колючками застряли в горле. Ибрагим снова почувствовал себя сыном, который заново обрёл отца. Который воскрес из мёртвых и чуть снова не отправился в мир иной, попав под колёса автомобиля собственного сына. Так благосклонно распорядилась судьба, организовав им место встречи, когда пути их неожиданно пересеклись на перекрёстке, почти в центре города. Видимо, так было угодно небесам. Вокруг была утренняя суета большого города, но сын с отцом никого не видели и не слышали.
Отец узнал Ибрагима и заплакал. По его давно небритой щеке текли слёзы пожилого человека, который уже не знал, что делать со своей жизнью. Он внешне выглядел старым и опустошённым, уставшим от самого себя. Только в глубине его глаз Ибрагим увидел прежнего отца, который когда-то носил его на плечах, трёхлетнего пацана, а он от счастья смеялся на всю улицу и гордился своим папой, которого он мог держать за волосы и уши. Отцу было радостно и щекотно. Они отлично понимали друг друга и были великими друзьями.
– Садись, батя, поехали. Не стой на проезжей части, видишь, народ волнуется, – сказал Ибрагим отцу, который стоял в некотором замешательстве, не решаясь сесть в машину сына. С каким-то чувством вины Хаким Жантасович сел на заднее сиденье и они двинулись в путь.
В салоне дорогой машины сразу появился запах бродяг, бомжей и слабого мочевого пузыря. Ибрагим не обращал никакого внимания на эти флюиды, сейчас это был запах его отца, которого он долго искал, но так и не нашёл. А потом мысленно похоронил.
– Отец, у тебя что, хронический простатит?
– Да, сынок, есть такое. Всё-таки возраст, да и часто болею. Старость не радость. Иногда ссусь по ночам под себя, если перепью. Мочевой пузырь стал подводить. Прости меня за неудобства, которые я тебе причиняю.
– Совсем не то говоришь, батя. Всё это мы исправим, поправим твоё здоровье. Ты сейчас у меня один, мамы уже нет четыре года. Рак забрал её у нас с тобой.
В зеркале заднего вида Ибрагим видел, как напряглись мышцы лица отца, а потом он сник, опустил голову и задумался. Сын догадывался о чём думал отец и старался не тревожить его своими расспросами.
Ибрагиму было тридцать семь лет, семья, двое детей. Супруга работала переводчиком в туристическом агентстве, женщиной была своенравной и с большими амбициями. Период притирки характеров уже был позади, но временами вспыхивали новые очаги напряжённости, которые они, как могли, гасили. Словом, обычная семья где ситуация была как на бирже, свои подъёмы и спады. Битьё посуды, отборная ненормативная лексика, от которой могут свернуться ушные раковины. Одним словом, жизнь била ключом, не скучали. Оба были лидерами, людьми самодостаточными и научились уступать друг другу. "Мы уже научились с тобой мочить своё вонючее эго", – говаривал Ибрагим своей супружнице, будучи в хорошем расположении духа. Жена его, Айжан, была женщиной неглупой и благосклонно принимала эти шутливые откровения мужа. Она пришла из семьи, где все решения принимала мама, а отец беспрекословно её слушался. Отдавал ей зарплату, тапки на ногу и прыжок на диван. Смотреть передачи про охоту и рыбалку. Поэтому в первые годы ей было трудно с молодым мужем, который абсолютно не был похож на её папу. Тёща пыталась активно вмешиваться в их семейную жизнь, но это стало напрягать дочь, да и Ибрагим встал на дыбы. Тёща поняла, что зять её старшей дочери совсем не похож на её супруга и постепенно приструнилась. Иногда она так себя вела, как будто хотела занять место дочери. А когда у молодой пары родилась дочь, а через два года сын, у тёщи появился статус молодой бабушки и она полностью переключилась на внуков. Старшая дочь Ибрагима, Лаура, была копией апашки. И Айгерим апа полностью взяла на себя воспитание внучки, любя в ней себя. Ибрагим был этому только рад, что тёща наконец отстала от него с Айжан. Энергетика в семье стала оздоравливаться. Жить стало веселее и меньше стало ненужной головной боли.
