ГЛАВА I
Карты никогда не лгут – скорее те, кто утверждает обратное, занимаются самообманом. За пять лет своей бурно развивающейся «карьеры» в сфере предоставления широкого спектра магических услуг я неоднократно сталкивалась со случаями спонтанного включения «защитного поля» у клиентов, внезапно получивших далекий от радужных перспектив светлого будущего результат гадания. Как правило, в мой адрес моментально начинали сыпаться гневные обвинения в мошенничестве, а некоторые чересчур впечатлительные особы сопровождали свои эмоциональные тирады такими многоэтажными ругательствами, что обитающие в карточной колоде благородные короли и дамы дружно заливались пунцовой краской смущения, напрочь позабыв о своей бумажной природе. В подобных ситуациях я никогда не старалась переубедить пышущих негодованием любителей заглянуть в собственное будущее – не столько потому, что сделать это было не проще, чем слепить из пластилина компьютерную микросхему, а сколько по причине абсолютного осознания полнейшей беспомощности каждого из нас перед лицом всемогущей судьбы.
Иногда меня вдруг охватывало чувство откровенной зависти к посетителям моего гадального салона, оставляющим в нем достаточно внушительные суммы всего лишь за призрачную иллюзию недостижимой возможности предотвратить неизбежное. В отличие от этих по-своему наивных людей, я твердо знала, что изменить изломанную линию жизни на доверчиво протянутой мне ладони не способна даже пластическая операция, а ультимативное требование заново раскинуть безошибочно предсказавшие неудачный исход миллионной сделки карты – это такая же заведомо обреченная на провал идея, как и попытка осуществить смену авторитарного политического режима путем мирной акции протеста.
Судьба не любила, когда ее искушали: однажды по неопытности поддавшись настойчивым уговорам одного известного в столице предпринимателя и разложив карты по второму разу, я сполна ощутила на своей шкуре ее изощренную мстительность. Меня до сих передергивало от воспоминаний о черном смерче негативной энергии, неожиданно сорвавшемся с кончиков моих пальцев и чуть было не затянувшем в свою воронку мою грешную душу. Справедливости ради стоит отметить, что обратившегося ко мне бизнесмена тоже шарахнуло по самое не хочу – с препоганейшими ухмылками оскорбленные недоверием карты открытым текстом сообщили финансовому воротиле о скором крахе всей его империи, после чего тот выскочил из салона, как ошпаренный, предварительно грохнув об пол в порыве неуправляемой злости мой любимый хрустальный шар. Необъяснимо, но факт – кварцевый магический реквизит по сравнению со своим обидчиком отделался, можно сказать, легким испугом в виде пары слабозаметных царапин. Что касается того самого финансиста, то о трагическом финале истории я узнала из газет приблизительно год спустя – погрязший в долгах и семейных дрязгах бизнесмен пустил себе от безвыходности пулю в лоб.
Наученная горьким опытом, я отныне не наступала на те же грабли, и честно предупреждала разочарованных клиентов о недопустимости проведения столь опасных экспериментов, однако стремление изменить четко определенное высшими силами будущее у многих людей достигало таких же гипертрофированно-абсурдных форм, как и повальное составление совершенно непроизносимых аббревиатур в стране победившего социализма. Мне угрожали, предлагали удвоить, а то и утроить вознаграждение, поносили последними словами и даже обещали вернуться через указанный мною временной отрезок и, далее цитирую, «набить морду». В ответ я невозмутимо кивала и красноречиво указывала на выход. Принимая во внимание, что ни одного покушения на целость и сохранность моей физиономии за прошедшие пять лет в криминальных сводках не фигурировало, я небезосновательно считала, что воспринимать данные поползновения всерьез, однозначно, не стоит.
Поначалу я пробовала «нести культуру в массы» и на безвозмездной основе проводила с клиентами краткую разъяснительную беседу относительно моей исключительно посреднической роли в сложном процессе предсказания. Затем я осознала, что мои праведные труды проходят вхолостую, и впоследствии принимала претензии с воистину олимпийским спокойствием. Постепенно я выработала в себе умение абстрагироваться от запутанных хитросплетений чужих судеб и виртуозно овладела навыком оставлять способность к сопереживанию за дверями гадального салона. Переступая порог пропитанной тяжелыми ароматами тибетских благовоний комнаты, я моментально превращалась в автоматический ретранслятор информации, я выстраивала вокруг себя непрошибаемую стену, надежно охраняющую мою психику от влияния черной энергетики, исходящей от большинства отягощенных проблемами посетителей. Я раз и навсегда запретила себе комментировать карточные комбинации и обсуждать размытые изображения на запотевшей поверхности хрустального шара, а уж тем более давать советы и делиться невольно возникающими у меня соображениями по поводу дальнейшего развития событий – проникновенным грудным голосом я отчетливо выделяла каждую фразу и старалась донести до клиента максимально полный объем сведений, но на этом моя задача исчерпывалась. Я окончательно и бесповоротно уяснила для себя, что даже у малочисленной касты избранных нет права ставить под сомнение решение неподвластных человеческому пониманию сил, и за пять лет оккультной практики, за хозяйкой гадального салона мадам Изольды закрепилась устойчивая репутации весьма немногословной личности, тем не менее предсказывающей будущее со стопроцентной точностью.
Собственно говоря, объективных предпосылок кокетливо именовать себя «мадам» у меня наличествовало не больше, чем медоносных сот в осином гнезде. Во-первых, я не состояла в браке, а во-вторых видела франкоговорящие государства главным образом на телевизионном экране, что впрочем, ни капли не помешало мне без зазрения совести назваться на французский манер и ничтоже сумняшеся заказать соответствующую вывеску для салона. Изначальный вариант «мадемуазель Изольда», хотя и честно отражал мое семейное положение, не устроил меня из-за вопиющей неблагозвучности своего произношения, режущей мой тонкий слух чрезмерным обилием буквы «з», и в конечном итоге я решила, что ради маркетингового хода можно и отклониться от истинного положения вещей. Словосочетание «Гадальный салон мадам Изольды» прижилось почти мгновенно, и я успешно эксплуатировала его на протяжении долгих лет. Правда, имелась у самопровозглашенной перемены социального статуса и обратная сторона.
Когда я приехала в столицу из заполярного Мурманска, мне только что исполнилось двадцать, и прожитые в условиях крайнего севера годы не могли не наложить отпечаток на мою внешность. Я выглядела, как типичное «дитя полярной ночи»: невысокая, худощавая, с бледной до прозрачности кожей и серо-голубыми льдинками обрамленных бесцветными ресницами глаз. Прибавьте к этому невыразительно «мышастую» масть волос и вам сразу станет ясно, что на мадам новоиспеченная гадалка тянула примерно в той же степени, что и свинья на балерину. Естественно, я быстро смекнула, что с подобными внешними данными мне навряд ли удастся добиться успеха на магическом поприще, и прочно засевшие в мозгу у людей стереотипы, связанные с классическом обликом настоящей прорицательницы, не позволят мне обеспечить себе конкурентное преимущество на столичном рынке магических услуг. Я могла сколько угодно рубить народу правду-матку, лишь окинув беглым взглядом небрежно раскинутые карты, но если ведьма, грубо говоря, не вышла рожей, рыжая бестия с бесовскими искорками в раскосых зеленых глазах обязательно оттянет на себя большую часть потенциальной клиентуры, пусть даже ее единственный талант заключается в отточенном до совершенства навыке мастерски имитировать погружение в транс.
