Крепкая мужская ладонь плотно обхватила запястье, не дав
Мари никакого шанса на побег. Почему-то сейчас всё её внимание было
сосредоточено на длинных пальцах, что сжали руку, заставив повиноваться и
подчиняться.
- Ку… куда мы идём?
Мари перевела взгляд на широкую спину, пытаясь не запутаться
в полах длинной одежды. Узкое платье мешало двигаться быстро и свободно, а его
шлейф волочился по полу, безжалостно трепля красивую ткань. Она едва успела
затормозить и не врезаться в мужчину, когда его ладонь твёрдым ударом
впечаталась в тяжёлую дверь. Створки широко распахнулись, выпуская посетителей
в духоту жаркого дня. И это было так странно: Мари казалось, что с момента
появления в аукционном зале и до настоящей минуты прошла целая вечность.
Открыв дверцу припаркованного рядом автомобиля, мужчина, (у
неё вылетело из головы как к нему обращался его друг), пропустил её вперёд:
- Садись.
Покосившись на одну из охранниц, сидевшую за рулём, девушка
осторожно опустилась на заднее сиденье. Примостилась на краешке дивана, обитого
кожей, но осмелилась поднять глаза на своего похитителя. А как ещё она могла
его назвать, когда он сам сказал, что нанял для этого Фарида.
- Куда мы поедем?
- Домой.
Коротко и ясно. Мари кивнула и немного обрадовалась этой
новости, даже прекрасно понимая, что поедет домой к этому мужчине.
- Значит, ты живёшь не так далеко от Фарид-бея?
- Если около трёх часов самолётом для тебя недалеко, то
можно и так сказать.
Джан, опёрся локтем о
дверцу машины и беспокойно смотрел в сторону дома. Осман задерживался и ему
хотелось знать причину. Но ещё больше не терпелось уехать отсюда как можно
скорее. Поэтому, как только его друг показался в дверном проёме, наклонился и,
подбирая свисавший шлейф платья, сунул его в руки Мари.
- Двигайся.
Неловко и неуклюже перебираясь в противоположный угол
дивана, Мари повернула голову и через заднее стекло смотрела на аукционный дом.
На что она надеялась? На то, что Фарид будет умолять не увозить её? Но двери
так и остались плотно закрытыми. Игнорируя мужчину, сидевшего рядом с ней, она
вытерла щёку внешней стороной ладони и уставилась в окно.
- Старик просил у тебя прощения, - она поймала в зеркале
заднего вида взгляд другого мужчины. В светлых глазах искрилось непонятное
веселье. – Хотя, простите меня, - учтиво склонив голову и приложив ладонь к
сердцу, он повернулся к ней. – Отныне мне следует называть вас «моя госпожа».
- Осман!
Но окрик друга не испугал его. Мари перевела взгляд на
своего похитителя, сосредоточенно перебиравшего бумаги в раскрытой на его
коленях папке. Кто он такой, что мог вот так командовать своим другом? И
осекать его? И что он там сказал? Три часа самолётом? И это значит?.. Слабый
лучик надежды забрезжил среди хмуро нависших свинцовых туч.
- Ты сказал «самолёт»? Мы пройдём через таможню?
- И что? – он даже не посмотрел на неё.
- Там военные, охрана. Я скажу, что ты меня похитил. Что
увозишь насильно. Что…
Ей показалось, в густой окладистой бороде спряталась
усмешка. Мужчина откинулся на спинку сиденья и медленно повернул голову в её
сторону:
- Видишь ли, Ясмин Мария, у меня есть некое преимущество
перед прохождением таможенного контроля. Зелёный коридор. Меня не будут
останавливать, досматривать и проверять багаж.
- У тебя «зелёный коридор». Но у меня его нет. Я не… не
знаю, куда лечу и зачем. И, и у меня нет визы. Так что…
- Когда рядом с тобой я или Осман, в визе нет необходимости.
Твой паспорт у меня и этого достаточно.
- Но в самолёте будут и другие пассажиры.
Страх перед неизвестностью, перед мужчиной, что сидел рядом,
рождал неконтролируемые эмоции. Мари и не понимала, что вот так, запросто,
выбалтывала свой план, единственный план на спасение.
- Не обольщайся, - и снова усмешка едва заметно промелькнула
на суровом лице, - кроме нас троих и членов экипажа больше никого.
- Ты? – Мари округлила глаза. – Ты выкупил все места в
самолёте?
- Нет. Я просто попросил самолёт у дяди, - он снова вернулся
к папке с бумагами. – Ты много болтаешь. Осман?
- Да, мой господин.
- Свяжись с пилотами.
- Уже, мой господин. Нам разрешили вылет, самолёт ждёт на
взлётной полосе.
Осман украдкой наблюдал за другом. Выдержанный, собранный,
он делал вид что сосредоточен на изучении документов. Но можно было руку дать
на отсечение, что эмир не понял и слова из того, что прочитал. Слишком хорошо
Осман знал Джана, чтобы не заметить, как на его скулах играли желваки. И как он
непроизвольно сжимал пальцы в кулак всякий раз, когда смотрел на Мари.
Должен же быть какой-то выход. Должен. Мари кусала губу и
смотрела в окно на однообразный пейзаж. Обрывистые высокие платообразные горы,
скудная растительность и никого, кроме них, на дороге на мили вокруг. Она
отказывалась верить, что стала игрушкой для мужчины, что сидел рядом с ней. И
что, что этот мужчина почти каждую ночь являлся ей во снах? Кем бы он ни был,
никто не давал ему права распоряжаться её жизнью.
Сейчас она твёрдо знала только одно: нельзя сдаваться. Папа
всегда говорил ей, что не бывает безвыходных ситуаций. Что жизнь всегда даёт
подсказки, надо только увидеть их и не упустить. И она искала, прокручивала в
голове все события и диалоги сегодняшнего дня.
Он сказал, что украл меня. Значит, я ему понравилась? И
он меня не забыл? Просто, у него возникли какие-то неотложные дела или что-то
другое, и он не смог повидаться со мной, вот и решил… украсть? Но почему тогда
так удивился, когда увидел, узнал? Там, в этом аукционном зале?
Сдаваться не хотелось. И вовсе не потому, что Мари не
боялась его. Боялась, ещё как. Ей казалось, что этот мужчина был окружён аурой
власти и властности. Угрюмый и настороженный, он напоминал тигра, готовящегося
напасть на свою жертву, и в один прыжок подмять её под себя. И если бы Мари так
слепо, до сих пор, не верила в сказки со счастливым концом, она бы замолчала,
забилась в угол и смирилась со своей судьбой. Но эта вера в сказки…
Она разглаживала на коленях ткань тёмного халата,
сосредоточившись исключительно на этом занятии и опасаясь повернуть голову.
Что-то в этой истории не стыковалось. Но вот только что
именно, она понять не могла.
Но когда машина подъехала к зданию небольшого аэропорта, и
когда человек в военной форме жестом попросил опустить стекло и мельком
заглянул в салон, а потом коротко кивнул и, не задав никаких вопросов велел
поднять шлагбаум, сердце Мари перестало биться ровно. Она потеряла последний,
как ей казалось, шанс на спасение.
- Нет, нет, я не хочу. Не хочу! – вцепившись в спинку
пассажирского кресла, она смотрела на своего похитителя глазами полными слёз. –
Не хочу. Пожалуйста, пожалуйста, отпустите меня.
