И почему она решила, что на этот раз всё получится? Да, что на неё нашло? Такая уверенность в себе в некоторых случаях может быть губительной – во всяком случае, сейчас именно так и вышло. Не в первый раз, конечно: подобных ситуаций, если этот термин «ситуация» вообще можно применить к обстоятельствам такого рода, было много, около двух или трёх десятков (ей так хотелось верить). Но, как и прежде, где-то глубоко внутри теплилась надежда, что уж на этот раз обязательно получится.
И, всё же, почему она так решила? Почему? И вообще, неужели это стоило того? Десятки ни в чём не повинных судеб, которым пришлось стать невольными пленниками случая, в один короткий миг отчаяния и слабости того же случая лишились самого дорогого: жизни. Стоило это того? Не ей решать, ровно так же, как не ей судить? Тогда кому? У кого находится этот злосчастный скипетр власти, которому она просто на всего не в состоянии сопротивляться? Кто правит миром, и, в конце концов, кто правит ей? Кто же, чёрт возьми? Вот и ответ: наряду с извечностью «кто же это» вполне приемлемое «стоило ли это того» обретает смысл.
Может быть, конечно, она не вправе принимать такие решения, граничащие между жизнью и смертью, но кто же тогда решил за неё? Кто и когда решил, что её существование (столь жалкое и бессмысленное) будет именно тем, что оно из себя и представляет: жалким, ничтожным и лишённым всякого смысла? Кто же? И кто сможет ответить ей на вопрос всей её жизни, долгой мучительной жизни с отнятым чувством собственности? Будто создатель, однажды, проявив непростительную халатность в нелёгком труде творения, забыл добавить эликсир духовной ценности, превратив своё дитя в «ничто». Ни вспышка в небесах, ни миг в пространстве и времени, и даже ни букашка, ищущая приют в кучке свежего дерьма, а просто на всего «ничто». Ни имени, ни значения, ни смысла, ни принадлежности самой себе. Словно брошенная вещь, правда, уже и та к всеобщей благосклонности небес, имеет значение «вещь», она была, имелась, наличествовала, пребывала и одновременно отсутствовала. В этом мире не было места для неё.
И помимо желчного ощущения одиночества оставалась одна единственная проблема: «Почему же он забыл про неё? Она ему не нужна? Творец не желает знать её?» Ответ слишком прост и для неё он ОДИН: «может быть он вообще и не знает о тебе – слишком много в этом мире вопросов без ответов».
Смешная жестокая правда заключалась в том, что только сейчас (весьма неподходящее и безумное мгновение) её посетила, вдруг, странная и, в то же время, гениальная, как ей показалось, мысль: «Нужно быть тем, кем являешься на самом деле. И неужто ты так и не поняла, дурочка, это же испытание! Так сказать, проверка, с которой ты не можешь справиться, в силу своего упрямства и внутренней несостоятельности, в силу своей противоестественной любви к людям».
Довод подходящий, вот только всё очень тривиально, и от этой наивной простоты возникает миллион ненужных и чертовски навязчивых вопросов. Как быть тем, кем явился на свет, если ты не знаешь и никогда не знал, кто ты на самом деле? Как? Самое страшное, что впереди в ближайшие этак десятки, а может и сотни лет, никаких перспектив на просветление. Ужас, да и только!
И всё-таки она приняла во внимание эту идею, и какой бы туманной ни была эта мысль, сейчас она казалась самой верной. В её крайне невыгодном положении нужно лишь ощутить пульс единой вселенной и, наконец, вдохнуть смысл намеченного существования. Всё очень просто: возьми и прими положение вещей, как дар, и стань тем, кем на самом деле явилась на свет. Ведь просто же?
Просто. Только есть один маленький вопросик, который булькал в закипающем котелке помутневшего сознания: Кто она? Те, чьи души она ломала, словно печенье, чьё существование имеет хоть какой-то, пусть и относительный, ограниченный жёсткими рамками скудного окружения, смысл, хотя бы знают, кем явились на этот свет. А она? Кто она? Вопрос, который будет мучить её очень-очень долго, на протяжении веков, и на который она так и не найдёт ответ. И что же это за дар такой, который в одну секунду обернулся проклятием?
Не смотря на все эти «против», идея принять собственное «я» и всё же покорится, наконец, судьбе, не показалась ей слишком опрометчивой, напротив – теперь гениальность приобрела имя. Теперь она узнает всё, и будет всё по-другому. Она уверена в этом, и никто её не переубедит, не посмеет и… даже чуточку… потому что никто и не знает о её существовании.
Смешно?! Ведь совершенно никто не знает, что во вселенной существует вот такая путешественница, этакая «попрыгунья». Прыг-да-скок, ещё один прыжок. И пусть она совершенно ничего не знает о себе, это небеда – достаточно того, что она вообще есть. Разве не прекрасно, что она может дышать (пусть и таким образом), может видеть очарования этот мира, может слышать звуки опоясывающего великолепия, может любить…?
Любить? В данной ситуации весьма затруднительно утверждать, настолько же сложно и судить. Навряд ли ей знакомо это чувство, во всяком случае, в привычном проявлении человеческих отношений, и … её поступки подтверждают совсем обратное. Что она натворила за этот месяц – страшно себе представить, её фантазии не было предела совершенства. Понимала ли она, что те, кем она пользовалась в тот момент, и чью жизнь с такой лёгкостью прервала, вероятно, могли испытать боль? Задумывалась ли она об этом? Нет и нет. Не задумывалась, и даже в мыслях не было, поскольку те, в чьём жерле каждый раз ей приходилось быть, всегда в подобных случаях теряли способность воспринимать мир – они уходили прочь, и невозмутимый сон абсолютного беспамятства обступал их разум. Она не предполагала и не знала, что им довелось испытать нечто пострашнее, чем боль – к ним пришла пустота. Бездушный вакуум безразличия, страха и больше ничего. В какой-то миг, они становились заложниками той же участи, что и у неё, менялись местами и делили судьбу на двоих.
Она не думала об их судьбе – её волновала личная. Собственно сейчас был тот случай, когда ей в очередной раз вздумалось позаботиться о себе. И почему она решила, что на этот раз всё получится? Ведь прежде с избытком той же уверенности, все её попытки приводили к неминуемому провалу, обнажая глупость и чрезмерную самоуверенность «попрыгуньи». Почему же сейчас удастся? Да, потому что примерно двенадцатый или тринадцатый раз назад было нечто, о чём её нутро не в состоянии забыть. Тогда, на очень недолгий миг она смогла стать собой (во всяком случае, ей так показалось), её душа обрела материальную составляющую вселенной и, будто бабочка, воспарила к всевидящему оку создателя. Но перед этим она помнит, как воспарила к небесам и камнем устремилась вниз, как раздался треск рвущейся в клочья кожи, и разлетелось тело несчастной девушки, дремлющей в пучине собственного сознания, как лопнули тонкие нити, связывающие её сущность с властью всевидящего, и атмосферой свободы заполонило грудь. И в этот сладкий миг к ней, наконец, пришла твёрдая уверенность в правоте собственных действий.
