Памяти Джо-Джима посвящается
Ведь нужно, чтобы кто-то стоял у кормила! Судно дало течь по всем швам. Оно до отказа нагружено преступлениями, глупостью, нуждой… Корабль потерял управление. Команда не желает ничего больше делать и думает лишь о том, как бы разграбить трюмы, а офицеры уже строят для одних себя небольшой удобный плот, они погрузили на него все запасы пресной воды, чтобы унести ноги подобру-поздорову. Мачта трещит, ветер завывает, паруса разодраны в клочья, и эти скоты так и подохнут все вместе, потому что каждый думает только о собственной шкуре, о своей драгоценной шкуре, и о своих делишках. Скажи на милость, где уж тут помнить о всяких тонкостях, где уж тут обдумывать, сказать «да» или «нет», размышлять, не придется ли потом расплачиваться слишком дорогой ценой и сможешь ли ты после этого остаться человеком?
Жан Ануй. «Антигона»
Роберт выпрямился, аккуратно вытер руки. После контакта с несущим нервом Корабля всегда наступало опустошение. Дирк, старший офицер, знал это, и поэтому спросил очень мягко:
– Ну как, Роб? Сможешь ты отвести этот истрепанный нерв и вырастить другой?
Роберт вяло помотал головой.
– Нет, – сказал он. – Мне кажется, вы ошибаетесь. Этот нерв – вполне здоровый. Способность к регенерации сохранена на семьдесят восемь процентов. Я не могу ни отвести, ни убить его. Он растет из центрального ствола. Попытка убить его может привести ко многим неприятностям.
В глазах Дирка что-то блеснуло. Видимо, как и Роберт, он знал, чем кончается для нервожила попытка убить живой нерв.
– А что за сбой он вызывает? – спросил Роберт. – Если бы я видел проблему целиком, я бы мог установить ее источник. В данный момент я могу сказать точно – причина не здесь.
Экран связи с мозгом «Утреннего рассвета», занимавший всю противоположную стену технической рубки, налился красным. На нем появился огромный рот – точнее, только губы, полные, чувственные.
– Программа «Через тернии к звездам» благополучно завершена, – сильным приятным голосом произнесли губы. – Начать программу «Новая колыбель»?
Дирк мгновенно налился яростью, как шарик надувается гелием из баллона. Казалось, офицер сейчас лопнет.
– Бергманн, вы что, заснули? – рявкнул он.
Бергманном звали местного техника, который сейчас сидел перед портом коммуникатора. Лицо Бергманна исказилось от усталой ненависти. Техник резким движением сунул руку в темно-синий порт коммуникации с мозгом «Рассвета». Экран связи побледнел. Первым исчез звук, затем растворились в алом мареве губы, экран снова стал прозрачным и пустым. Бергманн беззвучно упал лицом вниз. Он соскользнул со стула и свалился на пол, гулко стукнувшись об него головой. Рука Бергманна все еще находилась в недрах коммуникативного порта, когда техник потерял сознание. Когда Бергманн упал, руку сильно выгнуло вверх под неестественным углом. Роберт подоспел к потерявшему сознание парню и резким движением разорвал контакт. Он ощутил сопротивление порта, когда выдирал из него кисть Бергманна, и похолодел. Роберт знал, что это значит.
Дирк нажал небольшую круглую кнопочку на лацкане своего алого комбинезона.
– Медика в третью операторскую, – отрывисто бросил он и добавил раздраженно: – Да, опять! Вы свободны, Ансон, – холодно сказал Дирк, обращаясь к нервожилу.
– Так точно, – сказал Роберт и с трудом оторвал взгляд от кисти Бергманна.
Рука техника выглядела, как плохо разделанная отбивная. С кисти сорвало кожу и верхний слой мяса. Но было еще кое-что, что Роберт успел заметить, прежде чем покинул третью операторскую. У Бергманна не хватало двух пальцев – указательного и мизинца. От среднего сохранилась только одна фаланга. Эти три пальца были самыми необходимыми в работе техника-нервожила.
Бергманн размыкал безусловную нейронную цепь приказа не в первый раз.
Метеорит был маленьким. Он двигался слишком быстро, чтобы система слежения могла заметить его, когда еще было можно изменить курс. Кусочек железа размером с кулачок новорожденного пробил стену космического катера в рубке пилотов, промчался сквозь нее, раздробив голову одного из них, и вылетел через противоположную стену. Космический катер, везущий домой школьников с летних каникул, был обречен. Школьники в салоне еще не знали об этом. Воздух со свистом вырвался из рубки сквозь два отверстия, давление мгновенно катастрофически упало. Пилоты бросились к дверям, чтобы покинуть рубку, но было поздно. Глухая створка, предупреждающая дальнейшую разгерметизацию, заблокировала дверь.
На кресло Алисы опустился непрозрачный колпак, превращая место пассажира в изолированную эвакуационную капсулу. Девочку с силой вдавило в кресло. Подлокотник выплюнул на колени Алисы кислородную маску. Кресло рванулось в свободный полет.
– Запущена программа экстренной эвакуации, – сообщил мягкий, спокойный голос. – Прижмите маску к лицу и закрепите фиксаторами на затылке. Стыковка с «Новым рассветом» будет произведена в секторе Тонга автоматически через пять минут двадцать секунд. Вы желаете видеть ход операции?
– Да, – неуверенно ответила Алиса.
– Удачное решение, – одобрила операционная система.
Часть капсулы перед девочкой стала прозрачной. Алиса увидела кусок обшивки катера. Он, крутясь как колесо, стремительно надвигался на нее. Мелькнули черные цифры бортового номера.
Сначала Кассандра подумала, что пустая, без Цветов поверхность Обшивки – вина Доминика. Он числился садовником Хрустального Сада, но в основном занимался совсем другими делами. Стогов стал садовником потому, что их всегда не хватало, а Доминик не хотел есть свою пайку зазря. Не лучшая мотивация для работы. Да и для того, чтобы быть настоящим садовником, нужны были способности. В их число входило не только отсутствие агорафобии и технические навыки посева, прополки и ухода. Цветы надо было любить, это Кассандра поняла еще когда была помощницей младшей садовницы.
А вот способен ли Доминик Стогов к любви как таковой, Кассандра сомневалась.
Цветы в порученном Доминику секторе по периметру росли неплохо, даже буйно. Но чем дальше к центру участка Стогова, тем меньше и слабее становились они. А затем начиналась бесплодная, голая Обшивка. Кассандра осмотрела весь вымерший участок. Он имел форму неправильного овала. Остановившись, Кассандра опустилась на одно колено. Скафандр заскрипел. Кассандра ткнула Обшивку пальцем в плотной и гибкой рукавице. Палец погрузился в Обшивку почти полностью. От удивления Кассандра приоткрыла рот. Сердце у нее екнуло. Для того, чтобы внедрить в Обшивку семена Хрустальных Цветов, использовались мощные садовые пистолеты. Проткнуть Обшивку пальцем было невозможно.
Она поднялась с колен, покосилась на Доминика.
