Как появились на свет «Записки юного синоптика», которые вы держите в руках, что предшествовало их появлению?
Книги, как дети, задумываются и рождаются по-разному. Одним их приносит добрый аист творческого озарения, появление на свет книг у солидных персон связано с суррогатным авторством.
Наверное, самый правильный вариант, когда замысел книги долго вынашивается, вызревает, потом неторопливо пишется и к удовольствию издателя плавно входит в его производственные планы. Так работали плодовитые творцы в эпоху социалистического реализма.
В мировой практике нередки случаи, когда известный, маститый автор связан многолетними договорными обязательствами со своим издателем и просто обязан в строго определенные сроки предоставлять произведения оговоренного объёма. Это похоже на рождение ребенка к конкретной дате или событию. В прежние времена, например, люди были вынуждены как-то подгадывать время рождения своих чад к моменту получения квартиры, дабы она была побольше, сейчас берут в расчет получение материнского капитала.
Но есть дети и книги – незапланированные, неожиданные, ставшие нечаянной радостью и головной болью для всех, включая самого автора. Предлагаемые вашему вниманию записки относятся именно к таковым.
Конечно же, совесть моя была неспокойна, так как я помнил о своём обещании, данном в своей предыдущей книге1, подробнее рассказать о наиболее памятных событиях собственной биографии. К тому же ваш покорный слуга был принят в Союз писателей России, что, согласитесь, накладывает определенные обязательства. Моё скромное участие в коллективных литературных сборниках и книгах являлось слабым оправданием молчания молодого литератора. Тем более что рекомендации для вступления мне дали такие уважаемые и творчески активные члены Союза писателей России, как автор многочисленных книг по новоземельской тематике, истории и настоящем дне российского флота вице-адмирал Виктор Степанович Ярыгин и известный писатель-маринист, автор более шестидесяти книг капитан 1-го ранга Владимир Виленович Шигин. Даже награждение дипломом Всероссийского литературного конкурса «Твои, Россия, сыновья!» за книгу стихов и прозы «Облако в погонах» не подвигло меня к немедленному выполнению своего обещания, ибо первый раз прыгнуть с парашютом способен практически любой человек, а вот заставить себя добровольно повторить это действо способны немногие.
Итак, посыл был, но отсутствовала первооснова, чтобы приступить к столь ответственному делу. И здесь мне помог, как это часто бывает, «случай, бог-изобретатель» – переезд. Переезд – это чрезвычайная ситуация в масштабах одной семьи, тем более когда свозишь пожитки из нескольких удалённых мест в одну квартиру. Так получилось, что часть нажитого непосильным трудом имущества в течение десятилетий кочевой военной жизни складировалась в родном городе Лысково. Разбирая пыльные коробки и старые чемоданы, я наткнулся на пожелтевшие от времени рукописи моих записок, четыре тетрадки юношеских стихов, пару экземпляров подпольно «изданных» машинописных сборников поэзии курсантских лет и несколько интересных документов, относящихся к последней четверти прошлого века. Тогда я почувствовал себя Шлиманом, нашедшим Трою, Аладдином, попавшим в пещеру с богатствами разбойников, или старателем, случайно нашедшим заветный золотой самородок. Как мне показалось, в этот момент я обрёл точку опоры. Огромное спасибо отцу, который долгие годы собирал и хранил мои записки, и маме, которая благословила написание этой книги.
Что сподвигло меня в те давние годы оставлять свидетельства событий своей жизни? Ответ на этот вопрос (сейчас кажется, что очень самонадеянный) содержится в записи, сделанной 10 декабря 1984 года: «Зачем я пишу? Вопрос вполне резонный, ведь записанные мной сведения о погоде, событиях, настроениях, оценках, даже фильмах и книгах достаточно быстро устареют. Неужели всё из написанного является сиюминутным, мелкотравчатым лепетом юного синоптика? Не знаю, может быть, а может, что и не совсем так. Возможно, эти записи, подобно маленькому кристаллу, вберут в себя и сохранят наше время, жизнь нашего поколения. Мне просто хочется предоставить возможность нашим детям и внукам там, в туманном будущем, растопив этот кристаллик, в ожившей капле увидеть молодых отцов и дедов, почувствовать дух времени. Так что буду дерзать по мере сил».
Почитав эти записи, я словно вновь перенесся во времена далёкой молодости. Тогда и возникла мысль предоставить такую же возможность кому-то ещё.
Естественно, что главным героем данного повествования является сам автор, его взгляд и субъективные оценки происходящих событий. Необходимо понимать, что ряд событий этого периода жизни опускается, как и остается «за кадром» множество людей, встречавшихся на его пути. Нельзя объять необъятное – так говорил известный всем литературный персонаж.
В повествовании совершенно отсутствует любовно-амурная тема, нет в нём ни донжуанских списков, ни эротических сюжетов. Не волнуйтесь, уважаемые друзья, романтики и лирики в жизни автора было достаточно. Однако наш юный герой предпочитал не распространяться на подобную тему в своих записках, вполне естественно, что и сейчас умудрённый жизнью автор предпочёл об этом умолчать.
Ещё одно обстоятельство может заставить Вас усомниться в правдивости прочитанного – практически полное отсутствие «кабацких сцен» и прочего блестящего мрака казарм и военных гарнизонов. Да, действительно в советское время были непьющие, некурящие и не разговаривающие на военно-матерном языке юные лейтенанты.
Надеюсь, что вышеизложенные обстоятельства не отпугнут искушённого читателя и чтение записок не покажется ему скучным и пресным занятием.
Готовя к публикации эту книгу, я невольно столкнулся с определённой этической проблемой, и вот какой. Изначально передо мной лежали записи курсанта, затем молодого офицера. Содержащиеся в них мнения и оценки были присущи тому возрасту, тому состоянию, тому времени. В некоторых случаях они излишне резки, категоричны, даже обидны. Сейчас, с высоты своего возраста и жизненного опыта, я больше понимаю логику действий оппонентов юного Сергея и не всегда согласен с его оценками. Но все-таки решил, что не следует вносить цензурные правки в тексты записок, потому как тогда повествование превратится в неправду. Своей задачей я определил лишь небольшую «реставрацию» этого материала, а не производство мемуарного «новодела».
Поэтому заранее прошу прощения, если кого-то невольно обижу. Прежде всего, это относится к начальнику нашего курса подполковнику Николаю Степановичу Сотскову. Вполне искренне, я ещё в первой книге назвал его в числе своих самых уважаемых учителей.
