Нина Узикова - Запоздалый дневник. Воспоминания

Запоздалый дневник. Воспоминания
Название: Запоздалый дневник. Воспоминания
Автор:
Жанр: Биографии и мемуары
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Запоздалый дневник. Воспоминания"

Простое и щемящее сердце повествование о «Семейном Дереве», растущем сквозь тернии тяжелых времен, с момента рождения и до наших дней, в «Запоздалом дневнике» замечательной, любимой мамы и бабушки «бабы Нины», «тёти Нины» – Нины Александровны Узиковой, представлено в этой книге.

Бесплатно читать онлайн Запоздалый дневник. Воспоминания


Редактор Михаил Узиков

Иллюстратор Михаил Узиков

Корректор Валентина Терентьева

Корректор Ольга Бондарева

Корректор Юрий Копытов


© Нина Александровна Узикова, 2022

© Михаил Узиков, иллюстрации, 2022


ISBN 978-5-0055-1372-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

УЗИКОВА Н.А


На жизнь хватает. Жизни не хватает.

На жизнь хватает. И не на одну.

Но та одна, что есть, всё время тает

И улетает. Как её вернуть?


Всего хватает: и любви и смеха,

И слёз, и снов, и всяческих чудес.

Есть лишь одна серьёзная помеха:

Что времени, что времени в обрез.


Лариса Миллер

ЗАПОЗДАЛЫЙ ДНЕВНИК

12 ЯНВАРЯ 2011 ГОДА

«Можно увезти парнишку из деревни.

Но вытащить нельзя деревню из него…»


Виктор Костров

Ну, что-же, приступаю к восстановлению кое-каких эпизодов из моих детских и юношеских лет деревенской жизни. Это действительно могут быть только очень короткие эпизоды, которые с годами всплывают в моей памяти все чаще и чаще.


Воистину «Можно увезти парнишку из деревни. Но вытащить нельзя деревню из него…» Прав поэт Виктор Костров. Это в равной степени относится и к девчушкам. Мне уже 75 лет, я уже 53 года не живу в деревне, но не помню, чтобы хоть один год я не была в Усть-Икинске, в моем родном селе на севере Башкирии. Жаль несколько дней из отпуска, но я приезжала домой, пока живыми были родители, и потом приезжала уже к младшей сестре – Вале.



В минуты грусти мне всегда вспоминаются наши милые «горы» – холмы, в окружении которых лежит наше село, на берегу рек Ик и Ай. Поразительно, восхитительно красива природа вокруг села! Леса чистые березовые, практически без подлесков, захламляющих их. Леса, полные вкусной, сытной травы для скота.



А сколько скота было в деревне! Как минимум, два стада, или как их у нас тогда звали – табуна, на улицу. Сейчас – осколок – одно на три улицы…


По берегам Ика такие свечки сосновых боров стоят, что в солнечный день, кажется, горят, действительно, как свечи – так тепло, уютно в таком лесу.



Ранней весной из окон нашей избы были видны Средняя и Поповская «горы», все как бы в бледно-сиреневом облаке расклеивающихся почек берез. Этот «туман» более всего мне помнится, как чувство новой радостной жизни. Это было в юности, а сейчас это чувство грусти, того, что все это уже прошло…



Теперь о моих предках. О них я помню из редких, каких-то обрывков разговоров отца и матери, других родственников. Как жаль, что ни в школе, ни, тем более, дома дети не были нацелены на то, чтобы узнать о своих дедах и бабушках, прадедах и прабабушках. Сейчас уже никого не осталось, чтобы спросить. Архив может сказать только год жизни, венчания, смерти.



Итак – моя мама. Ярушина Екатерина Федоровна, родилась 21 ноября 1909 года, умерла 23 марта 1985 года. Родилась в деревне Бобино, что в семи километрах от Больше Усть-Икинска, в семье крестьянина Ярушина Федора Матвеевича. Она была третьей дочерью – Анна, Дарья, Екатерина. Судя по всему, Анна родилась до ухода деда на службу, так как она умерла в 1919 или 1920 году от тифа. У неё уже был сын, который умер в возрасте 6—7 лет.

Бабушка – Жильцова Степанида Максимовна родом из нашего села Больше Усть-Икинское, или, как его тогда называли, Шигили, по ручью, протекающему по центру села – Шигиля. Название башкирское, так как всего несколько, три-четыре деревни, были русскими поселениями в окружении татаро-башкирских аулов. Пахотные земли принадлежали башкирам, русские крестьяне арендовали их. Помню, мама всегда вспоминала Ахтарку (так звали ее башкира), который сдавал землю бабушке и жил у них как бы в работниках при хозяйстве после смерти деда Федора.



А история смерти деда такая. Он служил в царской армии в коннице. И однажды, во время выездки, конь ударил его задним копытом в ногу. Случилась у него гангрена. Ногу пришлось отнять, и по этой причине деда демобилизовали. Раз мама была с 1909 года, то получается, что случилось это дело раньше, до этого года. А когда маме было около года от роду (может быть больше), дед умер. Случилось это так. Дед ехал с возом снопов, лошадь «растряслась» (стала неуправляемой, понесла, распряглась), и оглоблей ударило деда в ту же отнятую ногу. Вновь занялась гангрена и его уже в этот раз не смогли спасти, он умер.


Бабушка Степанида осталась тридцати лет, с тремя девочками на руках. Жил с ними отец деда – Матвей. Мама называла его старый тятя (или батя), так как отца она не знала и не помнила. Правда, Матвей, по воспоминаниям мамы, был добрым, но строгим. За столом, когда вся семья сидела за общим блюдом, никогда не разрешалось искать в супе что-то повкусней, а только у своего края. Мясо нужно было вынимать ложкой только после деда. Если залезешь раньше – то точно получишь ложкой по лбу. И получали!



Русские крестьяне появились в наших краях где-то в конце 18-го века из Кунгурского уезда, Пермской губернии. Жильцовых в Усть-Икинске было много. Все они были в родственных отношениях в той или иной степени. Я знала одну сестру моей бабушки – Марфу и еще брата Васю. Мы его звали дядя Вася, он был выслан из деревни, как брат эсера. Брат его Иван пришел с фронта Первой Мировой Войны и поддерживал эсеров. Они же, эсеры, были в те годы крестьянской партией. Ну и мужики (а они, всяко было, порой сводили личные счеты), решили избавиться от излишне активного Василия, сторонника артельной жизни крестьян.

Дядя Вася был выслан с двумя детьми на новостройку пятилетки – Моторного Завода в Уфе без права переписки. И много лет родные, в том числе бабушка, как-то глухо и не охотно вспоминали о Василии. И только после смерти Сталина дядя Вася приехал в свое село.



А ближе я с ним познакомилась уже после окончания Ленинградской Высшей Партийной Школы, когда мы с Юрием Узиковым приехали работать в Уфу. В это же время дядя Вася жил с тетей Тоней в своем домике под Уфой на станции Шакша.

Уже после рождения сына Миши, мы почти каждое воскресение ездили летом к дяде Васе и тете Тоне. Мы даже жили у них пока не получили угол в Уфе.


Дядя Вася никогда не говорил что-либо о несправедливости, что он был сослан. Изредка говорил об этих мужиках, по оговору которых попал в переселение. Был он строг к нарушителям любых порядков, особенно в торговле. При выходе на пенсию его избрали народным контролером в торговле. Тетя Тоня ворчала на него, что хоть бы использовал свое положение и покупал продукты. А с продуктами было нелегко в 60—70 годы. Дядя Вася часто повторял: «Ах, какие, ребята, вам даны возможности для учебы, для честной работы! Только учись! Работай! Добивайся!»



Умер дядя Вася, когда мы уже переехали в Свердловск, в 1984 году. Вот так он долго жил… А был он участник Первой Мировой Войны и был свидетелем Октябрьской Революции в Петрограде в 1917 году.


С этой книгой читают
Многотомник «Миг и вечность» посвящен рассказу о жизни и творчестве Натальи Евгеньевны Бажановой – политолога, историка, экономиста, публициста, педагога, дипломата, внесшего выдающийся вклад в изучение международных отношений, мировой экономики, этносов, стран, цивилизаций. При этом, хотя Н.Е. Бажанова находится в центре повествования, акцент сделан также на описание и анализ нашего многообразного, противоречивого, сложного и очень интересного м
В сборнике избранных стихотворений и прозы члена Союза писателей России, создателя Российского союза гидрогеологов, кандидата геолого-минералогических наук и потомственного гидрогеолога Ю. Г. Богомолова фрагментарно отражены вехи его личной, творческой и производственной жизни. Представленные читателю материалы высвечивают ряд событий, через которые прошла историческая и современная Россия за последние восемьдесят лет.В формате PDF A4 сохранен из
Магия, судьба или сила притяжения могут прочно свести двух людей вместе. Но смогут ли они – горячие, эмоциональные, упертые и не умеющие строить отношения, сохранить то, что им дано свыше? Пройти огонь воду и медные трубы, опуститься на дно, ходить по граблям и наконец-то понять, что любовь начинается с любви и принятия себя. Но как это сделать? Сможет ли героиня снова почувствовать себя счастливой? Сможет ли спасти свой брак? Книга содержит неце
Во вступлении принято знакомить читателя с автором. Мне кажется, в данном случае это совершенно бессмысленно, поскольку сама книга познакомит с автором гораздо лучше всяческих выступлений.Книга приглашает вас во вселенную человека, умеющего жить не просто так, а увлеченно, присутствуя в каждом моменте своей жизни. Это качество позволяет автору не знать, что такое будни. Автор не указывает, что хорошо, а что плохо, – просто описывает ситуации из с
Настоящая книга представляет собой собрание произведений в жанре японской лирической поэзии – хайку (трёхстишия, сенрю), танка (короткая песня) и прозаические миниатюры – хайбун.
Что такое жизнь, смерть и бессмертие? В чем смысл жизни человека? Сознание, ум и разум, верование и вера, Бог и мировые религии, истина, свобода и творчество, брак, любовь и секс, рождение Вселенной и тайны Мироздания, мистика и астрология. Освещение данных тем вы найдете в этой интересной и познавательной книге.
МЕЖДУНАРОДНЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР, ВЫШЕДШИЙ В 31 СТРАНЕ.ЕДИНСТВЕННЫЙ РОМАН, ПОЛУЧИВШИЙ СРАЗУ 4 САМЫЕ ПРЕСТИЖНЫЕ ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРЕМИИ СКАНДИНАВИИ.«КНИГА 2018 ГОДА» ПО ВЕРСИИ THE GUARDIAN, THE TELEGRAPH И DAILY EXPRESS.Лив умерла, когда ей было всего шесть лет. Лодка с маленькой девочкой разбилась ночью в море. По крайней мере, такую историю поведал властям ее отец Йенс. Реальность же оказалась совсем иной…В крохотном доме на уединенном острове, за коробками
«Платье» – книга о том, как мир сходит с ума, но любовь и юмор все еще способны его спасти.Однажды вечером, перед тем как накрыть на стол, Изабель дарит мужу платье. Она хочет, чтобы Жан-Пьер надел его к ужину. Он не может понять – это плохая шутка, жена заболела или мир так сильно изменился? Но скоро придут гости и счет идет на минуты. Жан-Пьера ждет череда фантасмагорических поворотов: платье в цветочек в коробке, испуганные гости, попытка удуш