– Красотища какая! – Выдохнул Олег.
– Ага! – Дружно поддержали его остальные.
Молодые сотрудники ОПОП Олег Крюков, крепкий блондин и очень серьезный сыщик, и Стас Стацкий, еще более светловолосый и не менее крепкий юноша, такие же молодые их коллеги Бенни Торчинелли, эмоциональный выученник Сандро Саши Кастелли из Рима, и Луиджи Сантоммазочетто, стройный, с отличной выправкой стажер Лоренцо Таппа из Флоренции, приехали в отпуск в домик родителей Луиджи на Лаго Маджоре в Альпах. Их начальники весьма одобряли эту поездку, поскольку полным ходом шло формирование российско-итальянского подразделения ОПОП (отдела по особым преступлениям), в которое должны были войти именно эти «младшенькие», и было бы хорошо им заранее сдружиться и найти общий язык.
И вот теперь они забрались по винтовой лестнице внутри огромного памятника святому Карло Борромео в самую его голову, где со смотровой площадки можно было увидеть мир глазами святого. Раскинув руки, бронзовый святой благословляет и город, и озеро, и туристов, и чаек, и местных жителей, и, кажется, даже всю Италию и соседнюю
Швейцарию, поскольку высота статуи – 35 метров, с девятиэтажный дом.
Вооружившись биноклями и фотоаппаратами, ребята любовались фантастическим пейзажем, где голубизна озера почти сливалась с сероватой тенью гор, переходящей в белесую синеву неба.
– Стоп! А вот туда не смотрим! – Воскликнул вдруг Бенни. – И вообще, пошли лучше отсюда.
Естественно, все объективы тут же направились именно туда, куда Бенни рекомендовал не смотреть.
– В катер! – Скомандовал Луиджи, и все бегом кинулись к лестнице, на ходу звоня своим начальникам.
Маленький катер, тоже собственность родителей Сантоммазочетто, быстро доставил их к злополучному месту, где мирно покачивался на ряби воды большой деревянный крест с привязанным к нему мужчиной в хитоне.
Луиджи остался за штурвалом, а остальные бросились в воду.
– Жив? – Спросил Сантоммазочетто.
– Непонятно… Но возможно. Что делаем? – Ответил Стацкий.
– Затащим крест на катер и отвезем на берег, – предложил Крюков.
– Только надо буек поставить на месте обнаружения. Наше начальство уже, вероятно, сообщило в полицию. – Торчинелли занялся буйком.
– Но все мы не поместимся на катер вместе с крестом! – Засомневался Крюков.
– Поплывем рядом, все равно надо крест придерживать, – Стацкий взялся за перекладину креста.
– Я медленно поведу катер. Только вот вода в горных озерах холодная… – Раздумывал Луиджи.
– А какой есть еще выход? Пока мы его отвяжем, больше времени пройдет! – Бенни взялся за второй конец перекладины. – Луиджи, тащи на себя верхушку, а Олег подтолкнет основание. И давайте поторопимся, действительно холодно!
Когда ребята, стуча зубами, вытащили крест на берег, полиция еще не приехала.
– Бенни, звякни шефу, пусть еще и Скорую помощь пришлют на всякий случай. И давайте отвяжем мужика и пока разотрем ему конечности, вдруг восстановим кровообращение. – Сказал Стас.
За этим занятием их и застали полицейские и медики. Последние с сомнением покачали головами, погрузили мужчину в машину и уехали.
– Докладывайте! Ваши три начальника поручились за ваш профессионализм. – Велел местный следователь.
– Мы приехали в отпуск и живем вон там, в домике моих родителей, – начал Сантоммазочетто: – прибыли вчера вечером, сегодня поднялись на смотровую площадку и заметили в воде человека, привязанного к кресту. Фотографии могу скинуть вам на телефон. Поплыли на катере к нему потому, что подумали: мужчина, возможно, жив, а по озеру снуют катера и лодки, они могут волной перевернуть крест, да и для них самих это опасно. Фотографии сделали. На месте обнаружения поставили буек. Привезли крест с человеком на берег, опять сделали детальные фотографии, развязали веревки и начали массировать конечности в надежде восстановить работу сердца.
– Одобряю. Что еще можете сказать? Заметили что-нибудь полезное?
– Крест явно старинный, век пятнадцатый-шестнадцатый, но не алтарный, стоял, вероятно, на открытом воздухе. Веревки современные, место изготовления не скажу, надо анализировать состав. Хитон сшит небрежно вручную из чего-то типа простыни. – Доложил Крюков. – Я массировал правую ногу. Мужчина следил за собой, ногти и кожа ухоженные, мускулатура развита, но умеренно, вряд ли занимался деятельностью, связанной с ходьбой на большие расстояния по пересеченной местности.
– Я массировал вторую ногу, наблюдения коллеги подтверждаю. На бедре большой синяк, скорее, не от удара, а от продолжительного давления. – Вступил Луиджи.
– Мужчине лет 45, кожа чистая, не задубелая, загар умеренный. Не проводил целые дни на солнце, работал, вероятно, в помещении. Во всяком случае, в тени. Я массировал левую руку. Особенно хорошо развита кисть руки, но очевидных мозолей нет. В кожу въелся белесый порошок, по его составу можно будет установить конкретную сферу деятельности. – Доклад Торчинелли был краток.
– Я массировал правую руку. С выводами коллеги согласен. Нет знаменитой писательской мозоли, значит, мужчина не писал много от руки, но вполне мог делать это на компьютере. Подушечки пальцев полностью стерты. Хотя степень стертости слишком велика, чтобы ее могло объяснить только частое использование компьютера. К тому же при использовании клавиш – в том числе музыкальных, рельеф кожи становится менее выраженным, а на пальцах мужчины мы имеем дело именно со сглаживанием, а не с нажатием. Здесь опять же анализ белесого порошка может навести на профессию пострадавшего. – Завершил групповое выступление Стацкий.
– М-да, ваши начальники вам не польстили, молодцы. Оставайтесь в пределах достижимости, если захотите уехать куда-то, сообщите, пожалуйста. – Подвел итог следователь. – И спасибо.
– День первый. Середина дня
Вскоре после обеда позвонил Павел Петрович Корнецкий (он же Пауль или Паоло), создатель и начальник ОПОП:
– Стас, включи громкую связь. Мы с Сандро и Лоренцо договорились, что доклады у вас буду принимать я и сообщать остальным, чтоб не дергать всех по несколько раз. Докладывайте, что там у вас по распятому?
Стас Стацкий изложил суммарно то, что ребята рассказали полицейскому.
– Молодцы. И что нового узнали? Чем вы занимались?
– Мы… мы белых павлинов на Изолу Беллу плавали кормить…
– Тааак, – голос Корнецкого не предвещал ничего хорошего: – Я про происшествие спрашиваю, если вы не поняли.
