Юрий Киреев - Затмение. До и после. Тетрадь 36

Затмение. До и после. Тетрадь 36
Название: Затмение. До и после. Тетрадь 36
Автор:
Жанр: Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Затмение. До и после. Тетрадь 36"

Автор, как герой произведения, попадает в разные жизненные ситуации. Вначале безоговорочно принимает комсомольский энтузиазм. Но со временем поддаётся соблазну лёгкой жизни. Наступает время переоценки жизненных принципов и разрушения социальной мечты. После эмоционального затмения наступает общественное просветление. В рамках всей книги герой проходит долгий путь этического чистилища и не теряет веры в энтузиазм неукротимой юности.

Бесплатно читать онлайн Затмение. До и после. Тетрадь 36


Редактор Антон Киреев


© Юрий Киреев, 2021


ISBN 978-5-0053-7531-5 (т. 36)

ISBN 978-5-0053-6759-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Киреев Ю. П.

Тетрадь 36

Из корзины

Сборник

Утро

На ветвях у власти
Зреют репортажи.
У копилки счастья
Не прилично даже.
В заревом тумане
Бродят силуэты.
Сердце не обманешь:
Солнце рядом где‐то.
На следах, на камне
Утро спозарани
Серебрит лучами
Городской розарий.
Золотое пламя
О полночных чарах,
Будоража память,
Продолжает счастье.
И на пифагорном
Фестивале улиц
Напряжённый город
Встал. Гудит, как улий.
Будут пить нектары
Мраморные клумбы.
А часы ударят
Поцелуем в губы.
Но развал газетный
Успокоит Душу.
Сердце, как розетку,
Вывожу наружу.

Будни

Сыну Жене в день 50‐летия
Как по скверикам города
Не гуляет народ.
От рублёвого голода
Умирает завод.
От прицельного кризиса
Прохудилась казна.
От зелёного вируса
Почернела страна.
Только улицы в трауре
Убиваются зря.
Краснощёковой аурой
Брезжит в душах заря.
На обломках натасканный,
Не ныряя в кусты,
Город лупит не касками,
А сжигает мосты.
Серпомолотным вензелем
Округлён горизонт.
Всё плохое отрезано.
Повторять не резон.
А что мило и дорого
Не пропадёт.
В центре шумного города
Матереет народ.
На брусчатке ль не точатся
По утрам языки?
И не топчется ль очередь
Взвесить чтоб кулаки?
И не время отвешивать
Тем, кто в боге не прав,
Информируя вежливо
Про поклон топора?
Дни пришествия вызрели.
Хоть и час не настал.
Хотя ходят не призраки.
Но трибуна пуста.

На треке

И «я гоню…». Домой! Домой!
И солнце катиться к закату.
И заводской трубы дымок
Мне машет, словно по заказу.
Несёт меня велосипед
По колее весенних строчек.
Уводит к солнцу свежий след.
Но я застрял меж многоточий.
Застрял. Смотрю, передо мной
Мелькают песенные виды.
И что за бред спешить домой?
Я дома! Я листаю видик.
Педальных не было колёс.
Хотя бензиновые были.
И было много, много роз.
Мы их придумывать любили.

Букварь

Пахомову В. Ф. русскому поэту
Из букварей, из первых книг
Война крутила самокрутки.
И в наше времечко без них,
Без букварей плохие шутки.
И не с того, как было встарь,
Он в литкругах пускаясь в тяжкие,
Рифмует избранный букварь
Для поэтической затяжки.

Тульский Илья Муромец

Пахомову В. Ф., русскому поэту
Над задумчивым простором
Тихо дремлющей земли
Новый день зарю пришпорил.
Тени прячутся в дали.
На поруганной опушке
Поэтических засек
Соловей клюёт частушки,
Русь освистывать засел.
Надрывается разбойник
Про лирический недуг.
Русский стих тем непристойней,
Чем прикольней русский дух.
За напраслимые трели —
Стремя с цепью и с вором.
Свистом вор стращать нацелен.
А поэт – служить стихом.
Над опушкой день погожий
Распускает кумачи.
На дороге прямохожей
Бьют побудку рифмачи.
Русь сильна не только громом —
Рифмы зреют в тишине.
Расчехляет стих Пахомов
У пегаса на спине.
Строчек мудрые пороги —
Горю грозный укорот.
Свистунам – одна дорога,
А стихам своя – в народ.

Зодчий

Крышко М. А.., узловскому поэту
Слова к словам – строка к строке,
Как кирпичи… И образуют образ.
Не истощим на мудром мастерке
Замес метафор праздничных и добрых.
А каменщики слов нужны вот так!
Они ведь первыми попали в дефициты.
Кто станет перестраивать барак?
Кто укротит бардак и скажет: «Квиты»?
Слова к словам. К строке строка.
Монументальный возникает образ.
И наполняется решимостью стиха
Души не обустроенная область.
Слова к словам. Огонь к огню:
Собор стихов сердца отогревает.
Как хочется по‐дружески загнуть,
Но жизнь позагогулистей бывает.
На страже заповедных рубежей
Стоит на поле палица Донского.
Но бережёт покой в сердцах людей
И мастеров сторожевое слово!

Капремонт

Сыну Михаилу на день 40‐летия
Напрасно входишь в интернет
В мир зазеркальный.
Там заблокирован ответ
Как жить нормально.
Пусть «Кранремсервесный» бононд —
Твоя стихия,
Но время ставить на ремонт
Страну Россия.
Жизнь – круговерть.
Лишь в сорок лет
Приходит мудрость.
Приходит светлый миг побед
Над хмурым утром.
Сломался тот, кто был могуч.
Куда же деться?
Дела не ждут, а главный ключ
Лежит у сердца.
Народный кран силён поднять
С колен Отчизну.
Но каждый ли готов отдать
Хоть каплю жизни?
Вопросов нет. Идёт ремонт.
Встаёт Россия!
И «Кранремсервесный» бомонд —
Твоя стихия.
Твоя семья: и твой Антон, и Ангелина,
И Ольга – нежный бастион
Твоей общины.
В твоих расчётах мысль стройна
И в механизмах
Звенит не трос – поёт струна
О новой жизни.

Человек

Человек дитя природы.
Никуда ему не деться.
Потому в любые годы
Мы посланники из детства.
И совсем не протестуя
Против детского застоя,
Раз в году сдвигаем стулья
Мы для шумного застолья.
Украшаем торт свечами.
Что ни год – свеча мерцает.
День рожденья отмечаем
И ещё зажечь мечтаем.
И зажжём! Над нами небо.
Никуда от звёзд не деться.
Я дарю. Ты лишь потребуй.
У волшебника из детства.

С этой книгой читают
Автор, как герой произведения, попадает в разные жизненные ситуации. Вначале безоговорочно принимает комсомольский энтузиазм. Но со временем поддаётся соблазну лёгкой жизни. Наступает время переоценки жизненных принципов и разрушения социальной мечты. После эмоционального затмения наступает общественное просветление. В рамках всей книги герой проходит долгий путь этического чистилища и не теряет веры в энтузиазм неукротимой юности.
Автор, как герой произведения, попадает в разные жизненные ситуации. Вначале безоговорочно принимает комсомольский энтузиазм. Но со временем поддаётся соблазну лёгкой жизни. Наступает время переоценки жизненных принципов и разрушения социальной мечты. После эмоционального затмения наступает общественное просветление. В рамках всей книги герой проходит долгий путь этического чистилища и не теряет веры в энтузиазм неукротимой юности.
Автор, как герой произведения, попадает в разные жизненные ситуации. Вначале безоговорочно принимает комсомольский энтузиазм. Но со временем поддаётся соблазну лёгкой жизни. Наступает время переоценки жизненных принципов и разрушения социальной мечты. После эмоционального затмения наступает общественное просветление. В рамках всей книги герой проходит долгий путь этического чистилища и не теряет веры в энтузиазм неукротимой юности.
Автор, как герой произведения, попадает в разные жизненные ситуации. Вначале безоговорочно принимает комсомольский энтузиазм. Но со временем поддаётся соблазну лёгкой жизни. Наступает время переоценки жизненных принципов и разрушения социальной мечты. После эмоционального затмения наступает общественное просветление. В рамках всей книги герой проходит долгий путь этического чистилища и не теряет веры в энтузиазм неукротимой юности.
Каждая жизнь пропитана цветочным ароматом, запахом чьей-то любви. В каждом стихе есть чья-то жизнь, прожитая или только начинающаяся, каждый стих несет в себе истинную правду обо всем сбывшемся и несбывшемся…
Книга Елены Королевской – замечательный пример настоящего, глубокого патриотизма, не нарочитого, провозглашаемого на митингах и демонстрациях, а подлинного, идущего из глубины души – того, что и называется простыми словами «любовь к своей Родине». Но самое ценное – каждая строчка любого из этих стихотворений учит патриотизму юные души, маленьких граждан великой России, которые еще только постигают науку любви к Родине. В том числе и с помощью пре
Кассовый чек несет в себе информацию статистического свойства, но при этом цифры и буквы на нем упорядочены, что придает ему сходство с поэтическим произведением. Автор дополняет реальный изобразительный ряд асемическими письменами и абстрактными символами. Слова, буквы, цифры и росчерки наслаиваются друг на друга, образуя единую многосмысловую структуру. Автор выступает в роли своего рода «переводчика» с языка экономической конкретики на язык эк
Любовь снимает все Заклятья прежние, И злого колдовства закончен пир. Цветочек аленький – Подарок маленький, Но как меняет он весь этот мир.
Неунывающие космолетчики отмечают Новый год, устраивают охоту на грибы и меряются мужской красой. На Карнавальской орбитальной станции вовсю идет подготовка к очередным гонкам. ОЗК обзаводится новыми кадрами и подопечными… в то время как над их головами постепенно сгущаются тучи. Как оказалось, очеловечить киборгов – это только половина дела, куда сложнее научить быть людьми… людей. Далеко не все из них рады деятельности ОЗК, особенно после очере
Многие тайны хранит великая степь, много даров готовит она тому, кто претерпевает печаль, но находит силы ожить для радости. Лена знает, что любимого мужа не оживить, знает, что его убили. Но разве ради любви, которая их объединяла, она не должна бороться? Мир вокруг, как в сказке, полон оборотней, вчерашние друзья в любую минуту могут оказаться врагами. И все же кто возьмется утверждать, что в нем не осталось места для настоящей верности и насто
Обычной девушке-домоседке трудно найти свою любовь. Тем более, если она — библиофил и мечтает встретить парня, похожего на героя из книжного романа. Однако судьба за доброе сердце ей преподносит подарок. Нищая старушка обещает исполнить ее самое заветное желание. Галина не верила в сказки, но уже на вокзале, словно по словам бабушки, она столкнулась с нахальным молодым человеком с внешностью не хуже, чем у Роберта Паттинсона! Да только характер у
- Проклинаю! – кричала вампиресса страшным голосом. - Жить тебе осталось ровно три удара сердца! – вопила она мне вслед. А я всего то и хотела лишь выиграть пари. Кто ж знал, что у того красавчика такая нервная невеста?! Хорошо хоть, что вампирские три удара означают почти месяц человеческой жизни. Да и Безумная Инга обещалась помочь. Всего то и надо, что принести ей хвост дракона. Ничего не поделаешь, жить хочется. Ну что ж, дракон, готовься к б