Юрий Киреев - Затмение. До и после. Тетрадь 37

Затмение. До и после. Тетрадь 37
Название: Затмение. До и после. Тетрадь 37
Автор:
Жанр: Стихи и поэзия
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Затмение. До и после. Тетрадь 37"

Автор, как герой произведения, попадает в разные жизненные ситуации. Вначале безоговорочно принимает комсомольский энтузиазм. Но со временем поддаётся соблазну лёгкой жизни. Наступает время переоценки жизненных принципов и разрушения социальной мечты. После эмоционального затмения наступает общественное просветление. В рамках всей книги герой проходит долгий путь этического чистилища и не теряет веры в энтузиазм неукротимой юности.

Бесплатно читать онлайн Затмение. До и после. Тетрадь 37


Редактор Антон Киреев


© Юрий Киреев, 2022


ISBN 978-5-0053-7536-0 (т. 37)

ISBN 978-5-0053-6759-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Киреев Ю. П.

Тетрадь 37

Не солнечное затмение


Глава 1

Затмение над Русью

Раздумье

Затмение солнца – явленье природы.
Замятня – затменье, но только народа.
Замятня – забытое это понятье.
И непонятное слово. Замятня! —
Это когда за престолы дерутся
Злой каждый во власти и дружбою куцый.
Это когда за Гоморрой с Содомом
В сердцах промышляют могильным погромом.
Это цемент, укрепляющий княжества,
Это оскал против происков вражеских,
Это стояние за справедливость
Как на Угре, что счастливо случилось.
Это уклад, в тишине стерегущий
Приватизацию вёсен цветущих,
Это надежда на самое лучшее,
Больше не скажешь – почти революция.
Туман затмевает глаза среди дня.
Мозгам чем темней, тем наглядней.
Богатых не время взашей обнимать.
Убогих рассудит Замятня.

Русская Замятня

Мономах. Мина под Русью. Начало распада
1.
Князь Мономах на ура! изобрёл
«Лестницу‐очередь», чтобы
С законной заявкой на главный престол
Никто не толкался б особо.
Князьки разбрелись по своим городам.
Ждёт каждый урочного часа,
Решая, что сверху сподручней всегда
Указывать киевским басом.
Дуясь, грозясь и не дуючи в ус,
Князьки расползлись, слово раки.
Так и распалась могучая Русь,
Почти не способная к драке.
Князьки от натуги погрязли в делах
Микроскопических княжеств.
Но не растерялся недремлющий враг,
Подлунным властителем кряжась.
Кочевник скосил воровато глаза.
Нахлынуло иго с востока.
И бушевала степная гроза
Над Русью сверх всякого срока.
В море тюльпанов на дальних холмах
Русичи шлемы сложили.
На память потомкам Баяны в стихах
Им Илиаду сложили.
2.
Князь заложил до урочной зари
Опаснейшую гематому.
Прорвётся нарыв, как убийственный взрыв,
И этнос погрузится в кому.
А правда не веник, не ребус.
Бессильны герои, все порознь если,
Они попадут в героический эпос,
Если останутся вместе.
Так с головой погружаясь во тьму,
И только б судьбу не запятнать,
Умные не изменяют уму,
И не изменяют Замятне.

Самаубийство

Солнечное затмение. Князь Игорь. Плач Ярославны
Солнце померкло. Нахлынула тьма.
Позор стал пугающей правдой.
Но не хватило с‐полстолька ума.
И Калка не стала Непрядвой.
Над степью нависла зловещая тень.
И отвернулся Ярило.
Пропала надежда на завтрашний день.
Сомненье мечи притупило.
Союзники пусть и пришли помогать
О помощи даже не вспомнили.
А бросившие татарву догонять
В монгольском капкане опомнились.
Кричит вороньё о позоре князей.
Такого не слыхано сроду.
Нависло проклятием будущих дней
Простое явленье природы.
Купель ковылей стала складом венков.
Смерть жизнь оплатила на равных.
И отозвался на веки веков
Памятью плач Ярославны.
Вздыбились дали славянской земли
Вихрями Дикого поля.
Помнят, наверно, одни ковыли
Следы уходящих в неволю.
Сеятели и жнецы
Созреть урожаю не дали.
Стенка на стенку – в игре молодцы,
Пыль со стены проморгали.
Затменье ума – это блажь головы
И свет у блаженных на лицах.
Русь стала не жертвой степной татарвы,
А заспанным самоубийцем.
Не боги от рощи, и потому,
Как в чаще, темно без понятья:
Кто в дебрях людских не товарищ уму,
Того не целует Замятня.

Князь Игорь

Проверка боем. Капкан
Кто первым поднял настороженный стяг
Навстречу восточному игу,
Того называют сейчас в новостях
Провидцем по имени Игорь.
Князь Игорь намерился вправить мозги,
Да зла не хватило полкапли.
Красным щитам – ослепительной зги.
Дамаска – карающим саблям.
Поникли и слава, и гордая прыть.
Герой на скаку не запрыгнет.
Ура! Захлебнулось – кому переплыть,
Аркан волосатый настигнет.
А был бы десницей в кромешную тьму
Брод, на Непрядве, запрятанный,
На явственный спас, изменившим уму,
Не указала Замятня.

Музей настоящему

Под прищурами МинЮста
Всё всегда и правильно.
Например, на полках бюсты
Всем, но кроме Сталину.
Что за чушь? Нужна натура
По законам этики. Стало быть,
считать скульптуры
Нужно для конкретики.
Рябь в глазах и даже хуже.
Тыщи пьедесталов.
Дальше счёт уже не нужен.
Бюсты все пропали.
Пьедесталы опустели
По закону выборки
Эти бюсты в самом деле
Из музея выбыли.
На сегодня из музеев,
А потом из памяти.
А потом войну посеет
Кто впадёт в беспамятство.

Красный холм

Как на выгоне засечном,
Где встаёт заря,
Надоумелось посечься
Двум богатырям
Поделили правду
Только не на слове.
Берега Непрядвы
Обагрили кровью.
Поломали копья.
И без чувств упали.
А войска, как вкопанные
На виду стояли.
Порешили боги.
И враги, как братья,
Взяли в руки ноги
И сошлись в объятьях.
Целоваться лучше
Только снявши голову.
А ещё сподручней
Разгромить бы на голову.
Уморилась сеча.
Дрогнули порядки.
Свидилось под вечер
Чьи мелькают пятки.
А ещё яснее —
С Красного холма.
Но земле виднее,
Чем Красна сама.

Не уха

1.
Жизнь не уха. Прошли сражения.
Стал Красным холм. Он символ Родины.
Как и Курган. Как бой под Ржевом.
Но это всё ещё не пройдено!
И горе, кто любить готовый,
Себя и звёздную Америку,
По зову чувств от жизни новой
Бредёт во тьме к другому берегу.
Сковорода над переправой
Висит, как смерть, багровая.
А на холмах на солнце правда
Лежит, на хруст готовая.
2.
Нет никого. Одни лишь кейсы,
И на виду одна стратегия —
Навязчиво заправить рейсы
Братоубийственной энергией.
И под «берите всё без страха!»
В народный горб страны обманутой
Вцепилась стая олигархов,
Зубами натовцами нанятых.
Был в точности услышан лозунг.
Совет был принят за Бастилию.
Весь континент душили слёзы.
Когда один страну насиловал.
Кто прав в неправде, тот претупник.
И не нужна тому амнистия.
Бессмертна мгла, как горя спутник,
Но перед ней лишь правда выстоит.

Большая Замятня

Кто из могучих в царстве леса
Стать общей крышей могущий?
Покуда нет по мерке Зевса
Подобной скорой помощи.
Курилке Даждь дал день дождливый.
Год отозвался тучным центнером.
Большим достатком – хлев бодливый.
А пышный хлеб – счастливой ценностью.
Курилка жив. Сейчас и вечно.
И кремневый и органический.
И трогает судьбу за плечи
Мирской закон её величества.
Миры рождаются и люди,
Рождаясь, мрут не однознаково.
Одни у звёзд приют находят.
Другие хвалятся бараками.
А третьи, на себя лишь сердясь,
Живут домашним игом тёртые.
И каменея мшистым сердцем,
Ожесточаются четвёртые.
Но как же не ожесточиться?
Когда в цене другое качество
И грош тому кто стал плечистым,
Но в ковылях от правды прячется.

Раки

Известно, поздно или рано,
Но станут в клетку дни удольные
Для обнимающихся ханов
На золоте ковра престольного.
Но станут русскими урусы,
И станут богиоберегами
И поползут вразброс улусы,
Как раки на славянском береге.

Каменный гость

Был вождь на сопке не в граните,
А в мраморе ГУЛАГом высечен.
Потом пропал. Его наймиты
За нежелательного вычислили.
Теперь не липнут пассажиры,
Дыша в стекло, экспресса дальнего.
Их чёрные волнуют дыры,
А не красоты аномальные.
Одни с гудком сбавляют скорость,
Другие с ужасом проносятся.

С этой книгой читают
Автор, как герой произведения, попадает в разные жизненные ситуации. Вначале безоговорочно принимает комсомольский энтузиазм. Но со временем поддаётся соблазну лёгкой жизни. Наступает время переоценки жизненных принципов и разрушения социальной мечты. После эмоционального затмения наступает общественное просветление. В рамках всей книги герой проходит долгий путь этического чистилища и не теряет веры в энтузиазм неукротимой юности.
Автор, как герой произведения, попадает в разные жизненные ситуации. Вначале безоговорочно принимает комсомольский энтузиазм. Но со временем поддаётся соблазну лёгкой жизни. Наступает время переоценки жизненных принципов и разрушения социальной мечты. После эмоционального затмения наступает общественное просветление. В рамках всей книги герой проходит долгий путь этического чистилища и не теряет веры в энтузиазм неукротимой юности.
Автор, как герой произведения, попадает в разные жизненные ситуации. Вначале безоговорочно принимает комсомольский энтузиазм. Но со временем поддаётся соблазну лёгкой жизни. Наступает время переоценки жизненных принципов и разрушения социальной мечты. После эмоционального затмения наступает общественное просветление. В рамках всей книги герой проходит долгий путь этического чистилища и не теряет веры в энтузиазм неукротимой юности.
Автор, как герой произведения, попадает в разные жизненные ситуации. Вначале безоговорочно принимает комсомольский энтузиазм. Но со временем поддаётся соблазну лёгкой жизни. Наступает время переоценки жизненных принципов и разрушения социальной мечты. После эмоционального затмения наступает общественное просветление. В рамках всей книги герой проходит долгий путь этического чистилища и не теряет веры в энтузиазм неукротимой юности.
Юлия Валерьевна Палий является финалистом конкурса стихотворений о природе «Восторг души – 2017» издательства «Союз Писателей». Номинант на национальную литературную премию «Поэт года» 2017 года и «Дебют-2017». Финалист открытого поэтического конкурса «Отечества священная палитра» имени Поликарпа Ивановича Шестакова, 2018 год. Публикуется на Стихи.руОт лица автора: «Дорогой читатель, приглашаю Вас в путешествие к берегам моих мыслей… Прикоснёмся
В этой книге собраны стихи замечательного поэта-лирика, поэта-прозаика, он пишет и о любви, и о природе, о стихах, много стихов религиозной лирикой, гражданской лирикой, о поэтах-шестидесятниках, таких, как А. А. Вознесенский, Р. И. Рождественский, Б. А. Ахмадулина, Е. А. Евтушенко, В. С. Высоцкий, наш классик С. А. Есенин, В. В. Маяковский, а также философская лирика. С. Н. Поздняков начал писать стихи ещё в XX веке, в конце, а продолжает писать
Стихи предназначены для старшей возрастной группы. Возможно использование ненормативной лексики, Настоящее издание расширенное и дополненное, использованы стихи из сборника «Любовь нечаянно нагрянет…».
Этот цикл возвращает в поэзию знаменитый образ. Искусство, как смысл существования. Искусство, как высшее предназначение творца. Поэзия – сама башня. Поэт – ее заключенный. Искусство ради искусства. Молодой поэт оценивает творчество его предшественников, современников, собственное творчество. Однако центральный и важнейший для автора образ – слово. Великое, вечное. Рассуждениям о нем, о его судьбе и назначении и посвящен этот цикл.
Многие тайны хранит великая степь, много даров готовит она тому, кто претерпевает печаль, но находит силы ожить для радости. Лена знает, что любимого мужа не оживить, знает, что его убили. Но разве ради любви, которая их объединяла, она не должна бороться? Мир вокруг, как в сказке, полон оборотней, вчерашние друзья в любую минуту могут оказаться врагами. И все же кто возьмется утверждать, что в нем не осталось места для настоящей верности и насто
Люди – лишь точки на карте Вселенной. Хилари Орти – одна из них. Хилари уже родилась богатой, так что кладоискательство для неё не актуально. Зато прорву времени отнимают поиски смысла жизни, любви, убийц и справедливости. И "половинки" всё попадаются слишком самостоятельные…
Эта книга – мой личный шедевр. Это действительно то, во что я вложил всю свою душу. Я не жалел ради нее ни времени, ни сил, ни чего либо другого – и вот, вы теперь можете ее прочесть. В ней есть как и сказки, так и рассказы и стихи. И все они тоже разные – какими-то могут насладиться как взрослые, так и дети, а какие-то лучше детям не показывать. Вот такая "Сказка для взрослых"…
Simon and Mary love each other. He waits for hours at the window for her return from work. She monitors his health and diet. Their literary tastes coincide, and together they spend long evenings reading books. Their idlily is broken by a certain character named Vergenius who is offering tickets to the musical and throwing French words. Simon is responsible for his happiness and does not want to share the attention of his queen. In the name of lov