Был выходной. Конец апреля. Середина забайкальской весны. Солнце, оранжево-белое, ослепительное на бледно-голубом небе, напрягая все свои световые силы, стремилось прогреть застывшую за зиму землю и лучами напирало в окно квартиры. «Солнечный круг, небо вокруг!» – мотивчик из песенки далекого детства шестидесятых годов ушедшего двадцатого столетия так и крутился в голове Василия Михайловича Крылова, мужчины средних лет и ответственного работника. «Все сегодня по плану, как обычно», – думалось ему, и мотивчик совсем не мешал. Так же, наверное, думал пес с серьезной кличкой Гром, в просторечии Громка – тоже средних лет доберман чепрачного окраса с хитрыми глазами и неуемной энергией. А план был такой: совершить большую пешую прогулку по окрестностям городка, где проживали хозяин и его собака. Эти прогулки по пересеченной местности стали традицией за истекший год. Носили они чисто практический характер для обоих. Хозяин в выходные избегал посещения пьющих приятелей и просто отдыхал от знакомых, заодно разминал организм по причине в основном сидячей работы. Гром тоже разминал свой собачий организм, заодно развлекался, гоняя по пути кошек и собак. Дабы никто из живых существ не пострадал, Василий Михайлович зачастую уходил далеко в невысокие голые сопки с живописными скальными выступами и микроскопическими березовыми рощицами из чахлых деревьев на южных склонах. Иногда они вдвоем за день проделывали маршрут до двадцати километров. С собой хозяин брал флягу воды, бутерброды, и они вдвоем их уплетали, когда солнце находилось в зените, сидя на голых камнях, подставляя – соответственно – лицо и морду веселому яркому солнышку.
В качестве метеорологической справки стоит пояснить, что солнца в тех краях было всегда в избытке и безоблачных дней – гораздо больше, чем в городе Сочи. Однако ясная погода компенсировалась суровой зимой, жесткой осенью, жарким сухим летом и постоянными ветрами, в основном северо-западного направления, приносящего эту саму суровость.
Они вышли в половине восьмого утра. Хозяин допел песенку, точнее, ее припев, в детско- шуточном варианте: «Пусть всегда будет водка, колбаса и селедка, пусть всегда будет солнце, пусть всегда будем мы!» Выйдя за окраину городка, Василий Михайлович спустил собаку с поводка и снял намордник. Доберман стрелой полетел до ближайших зарослей полыни, но через секунду оттуда выскочил: видимо, попал на какое-то утреннее котовье совещание, и те, возмущенные его наглостью, решили сообща накостылять остроухому и короткохвостому животному. Схватка намечалась нешуточная. Хозяин отогнал котов, придержал собаку за ошейник. Доберман, чувствуя хозяйскую поддержку, порывался продолжить потасовку. Но, видя, что коты короткими перебежками вернулись в свои заросли, сделал вид победителя, потянул хозяина в даль светлую. Точнее, в далекие сопки. Спустя два часа они достигли подножия ближней из них и стали подниматься по склону, обходя выступающие валуны. Пес резвился, компенсируя квартирную бездеятельность. Оправдывая свою породу, стремительно бежал вверх по склону, потом вниз, пропадая из виду, и, спустя секунды, красивый поджарый корпус возникал на одном месте, а спустя миг в другом, а еще через несколько секунд уже терзал невесть как оказавшуюся на склоне сопки автомобильную покрышку. Таким образом, человек и пес поднялись на вершину, с которой открывался великолепный вид: городок с вершины казался компактным, с улицами, расходящимися прямыми углами, люди выглядели движущимися точками, деревья – травинками, автомашины – детскими игрушками, излучина еще не вскрывшейся от льда реки серела широкой саблей.
Над головой нависало насыщенное голубым небо с редкими облачками, раскаленный апельсин солнца уже подходил к своей высшей точке. Ветерок был порывистым, по-весеннему бодрым. Разместившись на теплых камнях, Василий достал запасенные бутерброды, разделил поровну. Пес, умнейшее существо, зная регламент похода, тут же очутился рядом, естественно, разделяя компанию, ловко проглотил свою часть колбасы и сыра, выждав минуту и решив, что более деликатесов не предвидится, съел ломтики батона. Василий выкопал в земле углубление, постелил в него полиэтиленовый пакет, таким образом соорудив импровизированную чашу, налил в нее воды из пластиковой бутылки, и доберман с удовольствием стал ее лакать. «Что, набегался? Жажда терзает?» – сказал хозяин, улыбаясь, и долил собаке воды. Пока утоляли жажду, Василий стал смотреть в противоположную сторону от городка, туда, где одна за другой шли сопки и сопочки, похожие как великовозрастные братья и сестры. Хозяин наметил направление на ближайшую, с двумя вершинами и живописными скальными выступами, громоздившимися в верхней части сопки, с редкими деревцами березы, небольшого росточка, голыми по сезону. Пес это почувствовал, встал с готовностью и, не ожидая команды, побежал именно в том направлении. Дорога, как всегда, оказалась длиннее, чем предполагало зрение, и только через час они добрались до середины склона сопки, где начинались небольшие скалы и валуны. Пес уже набегался и рыскал рядом с хозяином, изредка удаляясь и удовлетворяя одному ему ведомый собачий интерес. Ближе к вершине скальные выступы стали плотнее, создавая подобие разрушенного бомбардировкой города. Оказалось, что помимо корявеньких берез свободные от нагромождений камня места заполнил багульник, который выглядел свежим и бодрым, готовясь к встрече с настоящей весной, вспыхнув сочным лиловым пламенем. Тут и там поднимал бледно-синие головки местный сорт подснежника, называемый в простонародье «вергульками». Василий стал взбираться с камня на камень со скалы, где были плоские верхушки, на скалу, чтобы не запутаться в кустах багульника. Иногда перепрыгивая щели и поднимаясь на уступы. Пес поначалу увязался за хозяином, тоже прыгал с камня на камень, но, когда увидел, что Василий Михайлович стал подниматься выше, используя не только ноги, но и руки, за неимением последних бросил альпинистские забавы. Трижды гавкнул, видимо, говоря: «Эй, хозяин! У меня же лапки! И я не обезьяна какая-нибудь, типа шимпанзе, а благородный пес», – спрыгнул с валуна и бросился искать обходной путь. Василий неспешно преодолевал подъем и почти на самой вершине услышал лай пса. Хозяин различал голос своего четвероногого друга по интонации, тем более доберманы совсем не пустолайки по своей породе. В этот раз лай был необычен, в нем проскальзывали нотки страха, агрессии и даже интереса. Василий Михайлович решил, что пес мог повстречаться с каким-либо аборигеном этих скал, типа лисы, семейством тарбаганов или – хуже того – волком. Чем черт не шутит… «Хотя тарбаганы
