ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
ГЛАВА 1
Над «большим яблоком» кружил мелкий февральский снег, перемежающийся в своём танце с колючим холодным дождём. В приёмной директора сидел юноша, следящий усталым взглядом за ледяным хороводом за окном. Второй раз за эту неделю он сидел в этом кабинете, который школьники между собой прозвали «голгофой», потому что после пребывания в нём чувствуешь себя ничуть не лучше, чем Иисус после распятия.
Директриса этой обычной Нью-Йоркской школы никогда не отличалась человеколюбием в общем виде и любовью к детям в частности. Особую же неприязнь боевого вида женщина питала к юноше, который сейчас сидел напротив неё, отводя взгляд и игнорируя любые попытки заговорить с ним. Тёмные волосы, что ниспадали непослушными кудрями, бледная кожа и тени под глазами от постоянного недосыпа, блуждающий взгляд, который словно вечно искал что-то и так же вечно не находил, острые колени, тонкие ноги, обтянутые дырявыми поношенными джинсами. Хоть за окном и была зима, но молодой человек не отказывался от своих любимых брюк, игнорируя мороз, придающий синюшный оттенок его коже.
Молодой человек…
Всю картину довершал уже налившийся оттенками бордо и индиго кровоподтёк, что украшал скулу юноши. Продолжая цепляться взглядом за что угодно: стекло, по которому бежали капли, светло-зелёные занавески, но никак не за нахмуренные брови и, не выражающие никаких добрых чувств, глаза директрисы, юноша отсчитывал про себя секунды, выстраивая из них минуты и даже часы.
Усталый взгляд юноши вечно блуждал, что-то ища и ничего не находя. Наверное, он сам ещё не до конца определился в своих желаниях и устремлениях, наверное...
Молодой человек…
- Молодой человек… Роберт Ингрид Болек Андерсон! – врывается в моё сознание низкий раздражённый голос директрисы.
Ничего не отвечаю, но слегка поворачиваюсь на стуле, оказываясь лицом к ней. В моей голове всё ещё продолжают свой сумасшедший адский вальс тысячи мыслей, которые день ото дня уносят меня прочь из реальности. Прочь, туда, где я никогда не был…
- Ты, вообще, собираешься меня слушать, Роберт? – спрашивает директор, складывая руки на груди и присаживаясь на край стола из тёмного дерева.
- Я вас внимательно слушаю. – отвечаю я, даже не пытаясь изобразить искренность или заинтересованность.
- Тогда, ответь мне, Роберт, дорогой мой мальчик, - меня передёргивает от подобного лицемерия, - зачем ты подрался со своими одноклассниками?
- Мне кажется, нет никакого смысла сейчас всё это говорить, чтобы потом повторять.
- Роберт, в кого ты такой нахал? – спрашивает женщина, сверля меня своими глазами, которые из-за очков кажутся меньше и колючей, чем есть на самом деле.
- Мне не кажется… - договорить я не успеваю, потому что за моей спиной раздаётся щелчок замочного механизма.
В кабинет вваливается Элиот, а следом Чара, который прикрывает дверь. Оборачиваюсь, слегка хмурясь. Элиот улыбается и надувает пузырь из жевательной резинки. Нет…
Закрываю глаза и слышу характерный хлопок. Приоткрываю один глаз. Точно, как я и думал, чрезмерно раздутый пузырь лопнул, налипнув на лицо одного из моих «родителей».
- Вот чёрт! – выругивается Элиот, начинаю отдирать липкую массу от своего лица.
В этом нелёгком занятии ему помогает Чара, директриса наблюдает за этим спектаклем, вскинув бровь, а я смирено жду.
- Всё. – подводит черту Элиот, проходя к столу и без приглашения садясь в кресло.
Хотя, «без приглашения» было бы здесь не уместно, потому что мои «отцы» бывают здесь едва ли не чаще, чем сама директриса.
- По какому поводу вы нас вызвали? – спрашивает Чара, так же садясь в кресло.
- Да, - подхватывает Элиот, - что Роберт натворил на этот раз?
- Роберт? – директриса вопросительно смотрит на меня, наверное, ожидая рассказа истории, которую и так знает.
Нехотя выбираюсь из своего угла-убежища, отнимаю от лица пакетик со льдом, любезно выданный мне единственной доброй душой этой школы – учительницей младших классов Марией Швайс. Немного шаркая, направляюсь к креслу, на которое мне взглядом указывает директор, сажусь.
- И что же вы хотите, чтобы я рассказал? – спрашиваю я, вновь прикладывая уже не такой уж и ледяной пакет к скуле.
- Расскажи всё, как было. – говорит женщина, огибая стол и садясь в своё глубокое кресло. – Как получилось, что во время урока вы были в коридоре и дрались?
- Мисс…
- Миссис. – поправляет меня женщина.
- Извините, Миссис Браунленж. – прикусываю губу и кошусь на «родителей». – А… Что вы хотите, чтобы я рассказал?
- Историю происшествия. От начала до конца. Почему практически в каждой драке ты оказываешься участником? Роберт, в чём дело?
- Разве я виноват в том, что меня бьют?
- Не нужно изображать жертву. Роберт, мы все прекрасно знаем, что у тебя не ладятся отношения с одноклассниками.
Горько усмехаюсь и опускаю руки с ледяным пакетом, смотря, как капли талой воды стремительно скатываются по его поверхности, исчезая в грубом ворсе ковра.
- Я бы с радостью подружился с ними, да как-то не получается… - говорю я, не поднимая глаз. – Разве я в этом виноват?
- Роберт, ответь, почему ты был в коридоре на уроке?
- Потому что учителя не было в классе.
- Это причина разгуливать во время занятий?
- Мне нужно было в туалет.
- И по пути в туалет ты встретил своих одноклассников и решил, что неплохо было бы занять время и помахать кулаками?
- Миссис, если я решил помахать кулаками, то почему я остался с синяками.
- Это хорошо, что твой план напасть на одноклассников не удался. Роберт, твои товарищи по этой истории – очень хорошие молодые люди, старательные ученики и падающий надежды спортсмены.
- А наш сын безнадёжен и бездарен, по-вашему? – взрывается Элиот. – По какому праву вы это говорите? Кто вы, чтобы оскорблять его?
- Элиот… - Чара дёргает Элиота за рукав, пытаясь усадить на место. – Мисс…
- Миссис.
- Извините. Миссис, почему вы считаете что Роберт, только из-за того, что он не столь выдающийся ученик, затеял эту драку?
- Да зачем ты так с ней разговариваешь? – снова взрывается Элиот, подскакивая с места и отпихивая Чарину руку. – Вы – индюшка! И школа у вас только на бумаге хорошая!
- Что? – директриса удивлёно открывает рот. – Что вы себе позволяете? Немедленно извинитесь!
- Да никогда в жизни!
- Тогда, - она встала и указала на дверь, - покиньте мой кабинет!
- С радостью! – фыркает Элиот. – Чара, Роберт, мы уходим. Роберт, - «отец» останавливает меня у дверей, - ты больше в эту школу не вернёшься. С таким-то директором…
- Прочь! – теряет самообладание директриса.
- Уже уходим. А вы бы тут проветрили, что ли… - «родитель» демонстративно помахал перед носом. – А то тянет могильной сыростью, старостью и смертью.
