Еще вчера наиболее тепличные растения опасались расставаться с пуховиками. Сегодня плавился асфальт, в магазинах осталось только самое дорогое мороженое, одежда прилипала к телу. Счастливчики, привыкшие круглый год носить под свитером или пиджаком футболку, дышали чуть свободнее, разгуливая как летом. Остальные молились всем Богам, чтобы добрести до помещения с отменным кондиционером или дожить до окончания этого странного дня. Синоптики прогнозировали аномальные восемнадцать градусов тепла, но по факту воздух прогрелся до двадцати восьми в тени. Апрель превратился в июльское пекло. Северная столица без зазрения совести становилась южной.
«Всему виной глобальное потепление», – говорили одни.
«Не все ли равно? Витамина D всем в России катастрофически не хватает, так что радуйтесь», – парировали другие.
Это уголовное дело имело все шансы стать обыкновенным висяком: по горячим следам не удалось найти ни улик, ни мотивов, ни подозреваемых. Потерпевшие – семейная чета из Петербурга. Он начинающий разработчик, она фрилансер: изготавливает на заказ пирожные и торты ручной работы. У обоих ни проблемных родственников, с которыми они делят имущество, ни теневых заработков, ни сомнительных хобби, ни влиятельных врагов, ни бурной личной жизни.
Но неизвестный – по словам сына и дочери потерпевших, парень лет восемнадцати-двадцати – напал на их родителей с ножом, ранив в живот поочередно обоих, когда они вместе со своими детьми шли из торгово-развлекательного центра на окраине Петербурга к автомобилю, припаркованному в одном из ближайших дворов с «брежневками». Почему они не оставили машину на парковке? Решили сэкономить, так как подземный паркинг бесплатен только для тех, кто совершит покупки на сумму от 30 тысяч рублей. Или будь добр оплатить парковку. Конечно, они могли бы себе это позволить, но, как известно, копейка рубль бережет. А в том злополучном дворе, как назло, камер не было.
Жертвы выжили и находятся в больнице, но врачи допрашивать их пока не разрешили. Девятилетняя дочь пострадавших рассказала, что злоумышленник ничего не пытался у них украсть, ничего не требовал, и раньше она его никогда не встречала. Ее шестилетний брат пообщаться с правоохранительными органами не успел: после пережитого стресса мальчик разучился говорить.
Тем не менее это уголовное дело оказалось не висяком отдельной следственной группы, а первой ласточкой здоровенной занозы в заднице у правоохранительных органов практически по всему миру. Экран в рабочих кабинетах то и дело краснел, наполняясь все новыми точками на карте большей части Земли. Все пострадавшие, уже обратившиеся в полицию и способные по своему состоянию здоровья дать показания как один повторяли слова девочки: злоумышленник – парень восемнадцати-двадцати двух лет, раньше его никогда не встречали, преступник не пытался ничего украсть, ничего не требовал, не объяснял мотивов своих поступков, не домогался и не пытался их изнасиловать. Все жертвы старше восемнадцати лет. В основном на них нападали, когда они гуляли в парках, шли по пустынным газонам, между гаражами, во дворах и прочих общественных обычно малолюдных местах, где нет камер или они не работают. Почти всегда нападали на кого-то одного, даже если пострадавший шел в компании друзей или родственников, но изредка доставалось сразу нескольким близким, как, например, этой паре из Петербурга. Некоторым жертвам сломали или вывихнули руки или пальцы, другим наносили черепно-мозговые травмы, ножевые или огнестрельные ранения, но пока никто из пострадавших не скончался.
Преступления все больше походили на международную серию, но оставалось совершенно неясно, как злоумышленники связывались друг с другом. Ни в законном сегменте Интернета, ни в даркнете никаких зацепок пока найдено не было. Не могли же преступники и в самом деле общаться между собой силой мысли? С истинным мотивом тоже все глухо, хотя версия социальной справедливости от безысходности называлась приоритетной. Ни одного из подозреваемых – хотя, скорее всего, они только пешки – задержать не удалось.
По кабинетам органов все отчетливее звучал испуганный шепот, журналистам и общественности решили сегодня ничего не говорить, так как выводы были слишком сырыми, а совещания в Интерполе стали ежечасными.
***
В тот страшный и жаркий день, когда еще никто, кроме правоохранительных органов, – хотя и те сложили далеко не полную мозаику произошедшего – не знал, что случилось, наиболее отчаянные петербуржцы мужского пола оголялись по пояс. Марк счёл, что это перебор, а потому лишь расстегнул верхние пуговицы рубашки и закатал рукава. Свернул в парк: там не так люто бесчинствовало солнце.
Кажется, неизвестный выбежал из-под тени ветвей троицы увесистых старых дубов. Марк издали смог разглядеть только силуэт хулигана. Приблизившись к тропинке, по которой спокойно шел тучный мужчина средних лет, нападавший прыснул в него из баллончика с синей краской. Еще мгновение – и правонарушитель скрылся за поворотом так же молниеносно, как появился.
– Да что же делается? Средь бела дня… – запричатала старушка в ситцевом платье, вставая со скамейки, стоящей практически сразу за местом происшествия.
В отличие от офисных клерков, студентов и школьников, на улицу она вышла после обеда, поэтому оделась более-менее по погоде, понимая, что ее там ждет, а потому чувствовала себя сейчас весьма бодро.
– Вы как? – с сочувствием поинтересовалась она, обращаясь к жертве. – Может, скорую?
– Да я в порядке, – ответил Игорь, с досадой и недоумением рассматривая свои вещи и машинально пытаясь избавиться от грязи.
В лицо краска, к счастью, не попала, но на его рубашке, брюках и пиджаке, который он, как и многие сегодня, нес в руке, виднелись синеватые подтеки разных размеров.
– Костюм еще можно спасти, – пожилая женщина протянула ему пачку одноразовых бумажных платков и наполовину опустошенную бутылку питьевой воды.
Поблагодарив, Игорь принялся – тщетно, конечно, – оттирать краску. Делал он это скорее для вида, так как старших его учили уважать, но ему быстро это надоело, и он вежливо заметил, что все это не имеет смысла. По крайней мере, уж обыкновенной намоченной салфеткой пятна точно не вывести, а никаких более эффективных средств ни у него, ни у старушки не нашлось.
Когда к скамейке, ускоряя шаг, подоспел подтянутый тридцатилетний Марк, по случайности оказавшийся рядом и предъявивший пенсионерке фальшивое удостоверение следователя Следственного Комитета, Игорь уже скрылся из вида. По словам пожилой свидетельницы, мужчина спешил, костюм собирался сдать в химчистку, а заявление в полицию он, несмотря на все ее увещевания, писать не хотел. Ни потерпевшего, ни правонарушителя Василиса Николаевна раньше никогда не встречала, записать номер телефона пострадавшего не догадалась, сама жертва нападавшего тоже не припомнила, но особого зла, по словам свидетельницы, на него не держит и считает, что это просто весеннее обострение у шизофреника, тем более в такую погоду у любого мозги могли расплавиться. По словам очевидицы, нападавший ничего не кричал и не требовал. Правонарушителя пенсионерка мельком видела, но ничего примечательного не запомнила.
