Для меня всё началась со звонка в субботу, 5 июня 1982 года.
Мы, я и мой товарищ, лётчик «Фантома»> [1] из авиабазы Хацерим, студенты первого курса математики Иерусалимского университета, оба действующие резервисты израильских ВВС, встретились у него дома, чтобы подготовиться к экзаменам последнего триместра учебного года.
Мы старше других студентов, и математика даётся нам нелегко. Оба, кроме учёбы и еженедельных полётов в наших боевых эскадрильях, подрабатываем, как можем. У меня жена на восьмом месяце и дочке почти четыре годика, и каждая копейка к месту.
Так что для занятий чистой математикой много времени нет, и мы помогаем друг другу. Кто понял лучше другого – объясняет «тупому». Кто достал от сокурсниц конспект – делится с другом.
Из-за наших полётов как лётчиков-резервистов мы раз в неделю отсутствовали, а девочки прилежно, хоть и не всегда понимая суть, записывали всё, что профессор говорил на лекции, включая анекдоты. В обмен на копию конспектов мы разъясняли им суть урока и что именно они там записывали. Как летуны, суть мы ловили быстро, а вот с математической риторикой у нас было плоховато, приходилось прилагать усилия, чтобы постигнуть дисциплину математики и её язык.
Надо сказать, что июнь того года начался тревожно – за два дня до того, 3 июня, палестинские террористы совершили покушение на посла Израиля в Лондоне. Наше правительство ответило словесной истерией и угрозами, а заодно, для того чтобы показать народу, что что-то делается, а не только говорится, послало «Скайхоки»> [2] бомбить лагеря боевиков и их склады оружия в Ливане.
Те ответили ракетными обстрелами по северу Израиля, а особенно по «Галилейскому пальцу» – выступу севернее долины Хула, центром которого был город Кирьят-Шмонá, давняя цель обстрелов из южного Ливана.
В ответ наши самолёты были посланы «на охоту» за обнаруженными установками «Катюша» и «Град», 130-миллиметровыми артиллерийскими орудиями, а заодно и танками Т-54 и Т-55, которыми палестинские боевики щедро снабжались в последнее время «братским» Советским Союзом. Всё это сопровождалось заявлениями, что «мы не потерпим» и «мы их заставим» от высоких политических лиц Израиля, так что, во что это выльется, никто не знал…
А мы с моим товарищем продолжали, держа ухо востро, нашу подготовку к грядущим экзаменам по дифференциальному и интегральному исчислению, которые, как нам обещал наш профессор, должны были быть жестокими и стать судьбоносными для большинства студентов нашего курса – отбор на второй год был жёстким и по заранее известным критериям, в которых решающую роль играли оценки экзаменов.
В полдень, после того как почувствовали, что за последние пару часов уделили достаточно внимания интегралам и дифференциалам, мы позволили себе кофейную передышку. Я звоню домой, проверяю, как жена себя чувствует, и слышу от неё, что мне звонили из эскадрильи, просили перезвонить.
Звоню в КП> [3] эскадрильи.
Отвечает Ариеэла, наша старшая сержантка оперативного отдела, и взволнованным голосом говорит: «Как хорошо, что ты позвонил! Приезжай скорее, но, пожалуйста, не гони!»
Сказал другу, чтобы готовился к звонку из своей эскадрильи, а сам в машину и вперёд, помня наставление Ариэлы – «скорее, но не гони»…
Через час я уже влетел на стоянку эскадрильи и на крыльце встретил Моше К., нашего 2-го замкомэска.
Летом 74-го года Моше и я вместе начинали нашу карьеру в Лётной школе ВВС на этапе «Предварительной подготовки», хотя Моше был старше меня и уже успел послужить в ЦАХАЛе годика полтора до того, как ВВС «согласились» принять его курсантом. До армии Моше был баскетболистом и даже участвовал в каких-то юношеских соревнованиях в Москве, о чём он мне изредка напоминал. Из-за своего армейского прошлого в Лётной школе он перепрыгнул курс и выпустился раньше меня. Год тому назад, отлетав на самолётах «Кфир»> [4], он пришёл в нашу эскадрилью «Скайхоков» на должность второго заместителя командира. Он был спокоен и терпелив, и можно было всегда быть уверенным, что он все сделает без лишних эмоций.
Однако сейчас он был взволнован и озабочен.
Стоя на ступеньках здания эскадрильи, затянут и застёгнут в полное лётное снаряжение, со шлемом в руках, Моше, нехарактерной для него скороговоркой, сказал мне: «Отлично, что прибыл так быстро! Это не учения, это серьёзно! Я и Н. (летчик, который полгода назад заменил меня на посту начальника Оперативного отдела эскадрильи) бежим к самолётам и на старт. Ты – руководитель полётов, пока комэск не вернётся, а он у ВПП> [5], ждёт разрешения на взлёт. Все детали по заданию у сержанток штаба. Призывай эскадрилью – всех резервистов! И организуй помилование Раму Колеру, 1-му замкомэску, он в офицерской тюрьме в Атлите».
Вот те на! Оказывается, пару дней назад Рам после посадки спешил в эскадрилью и лихо свернул на рулёжку, ещё не погасив скорость. Высокий «Скайхок» с его узкими шасси не смог вписаться в поворот и вылетел с твёрдого асфальта на влажный грунт. Передняя стойка завязла и подломилась, и Рам, отличный и опытный лётчик, а ещё и просто замечательный офицер, был с громким позором отправлен командиром авиабазы в тюрьму на 3 недели, чтобы другим неповадно было.
Рама я знал уже 6 лет, с тех пор как я сам был «первоклашкой» в эскадрилье «Скайхоков» на авиабазе в пустыне около Эйлата. Он тогда был молодым, но многообещающим лётчиком в эскадрилье «Миражей», и мы не раз пересекались на совместных тусовках и учениях. Потом мы вместе служили инструкторами лётного дела в Лётной школе ВВС в Хацериме и были соседями по «семейному кварталу» авиабазы. Его сын и моя дочь были практически одного возраста, и мы не раз гуляли семьями, толкая перед собой детские коляски и болтая на разные темы.
Последние пару лет Рам провёл в эскадрилье F-15> [6], был в первой десятке лётчиков этого самолёта и совсем недавно пришёл к нам 1-м замкомэском. Прежнего опыта полётов на «Скайхоке» у него было мало, да и было это давно, и, несмотря на то, что учился он быстро, он нарвался на одну из самых неприятных «подлянок», которую «Скайхок», рассчитанный для посадок на авианосец, мог подложить пилоту. На авианосце рулить было практически негде и некуда, тормозить тоже – все посадки там были «в кабель», к которому цеплялись крюком, и высокие шасси с узкими колёсами, которые там были в самый раз, на обычных ВПП требовали особого внимания от лётчика и не прощали ошибок.
Узкое и высокое – почти в человеческий рост – шасси «Скайхока» причина многих казусов с самолётом на земле. © [битая ссылка] www.iaf.il
