Кристина Нилссон подходила к закрытой двери с радостным нетерпением. Она знала, что там, за дверью учительской, ее ждут все коллеги, готовые встретить ее громким «сюрприиииз!» – вероятно, они все после звонка с урока прибежали сюда из своих классов, пока директор вызвала ее для «короткой беседы», хотя в школе Натмег Хилл это вообще-то не было заведено. Так мило с их стороны – устроить для нее эту прощальную вечеринку, особенно учитывая, что идет последняя школьная неделя, когда все жутко загружены. Она чувствовала ко всем огромную благодарность и любовь – почти ко всем, кроме разве что Мелиссы Ру, этой мисс Трепло.
Кристина подошла к двери и натянула на лицо широкую улыбку, но затем остановилась, не сразу взявшись за ручку. Она умела изображать энтузиазм весьма искусно, но сейчас этого делать не стоило: ее друзья могли отличить Энтузиазм Учителя от Реального Энтузиазма, а ей не хотелось притворяться. Ей хотелось наслаждаться каждой минутой этой вечеринки, которая знаменовала окончание ее учительской карьеры – по крайней мере на сегодняшний день. Наконец-то ей удалось забеременеть, и она собиралась сидеть дома с ребенком и смаковать свой новый статус Мамочки, эмигрировав в Соединенные Штаты Родителей. Когда беременность подтвердилась – ее затопило гормональной волной счастья (плюс остаточные явления от приема «Кломида»[1]).
Для кого-то забеременеть – это раз плюнуть, но для Кристины и ее мужа Маркуса это обернулось тремя годами мучений. Слава Богу, теперь все было позади – и Кристина без конца рисовала в своем воображении картины детской, разглядывала коляски и вообще была поглощена будущим материнством. Она читала детские книги и все время представляла себе своего малыша – какой он сейчас, на сроке два месяца беременности, ее самая невероятная и прекрасная скрюченная креветочка на свете. Она даже не смогла дождаться, когда у нее появится животик, и начала носить довольно уродливую одежду для беременных уже сейчас.
На лице ее появилась уже настоящая улыбка – и она знала, что эта улыбка останется на ее лице на все время вечеринки, а может быть – вообще навсегда.
Она открыла дверь.
– Сюрпри-и-и-и-и-з! – Раздался оглушительный вопль.
В учительской собрались все коллеги Кристины – женщины-учительницы: улыбки до ушей, ноль макияжа, «конские хвосты» на головах. Мужчин было всего двое: Джим Паулсен, учитель физкультуры, такой длинный и худой, что его прозвали Джим Палкин, и Ал Майроз, который вел математику в шестом классе и так много всего знал, что его называли ВсезнАл. На столах стояли мисочки с солеными крендельками и чипсами, высились стопки бумажных тарелок, одноразовых стаканчиков и литровые бутылки диетической колы. В воздухе витал дурманящий аромат свежемолотого кофе, а на доске для объявлений красовалась надпись: «Больше учеников радуются окончанию учебного года только учителя!» Под этой надписью кто-то подписал: «Бегите отсюда!»
Все бросились обнимать Кристину.
Народу в небольшое помещение набилось немало. В учительской стояли несколько столов и стульев «под дерево», видавшая виды подаренная кем-то кофеварка, старая микроволновка; и висел новейшей модели навороченный телевизор, показывавший новости кабельного ТВ с выключенным звуком. Этот телевизор они выиграли – это был утешительный приз в конкурсе, где главным призом была переделка учительской, и они, несомненно, должны были получить главный приз! Будь проклята эта школа Данстен!
– Огромное спасибо вам всем! – произнесла Кристина, тронутая до глубины души их искренностью и добротой. Она вдруг поняла, как сильно ей будет их не хватать – ведь она работала в Натмег Хилл уже восемь лет специалистом по чтению в Учебной Службе Поддержки, помогая ученикам, которые испытывали трудности с чтением. Ее друзья-коллеги очень поддерживали ее все это время, пока она безуспешно пыталась забеременеть – они были в курсе всех ее проблем до мелочей, и им хватало мудрости и терпения не реагировать на нервные срывы с ее стороны, вызванные приемом «Пергонала», и с пониманием относиться к ее постоянным отлучкам к докторам. Кристина была благодарна им всем – кроме Мелиссы Ру, которая подглядывала за ней в женском туалете и разболтала всем о беременности. Теперь все знали, что одна из попыток Кристины забеременеть увенчалась успехом – но только самая лучшая подруга Кристины, Лорен Вайнгартен, знала всю правду целиком.
– Девочка моя! – Лорен, одетая в свободную белую рубашку и укороченные черные брючки, заключила Кристину в свои могучие объятия, пахнущие фломастерами с фруктовыми отдушками. Лорен была в школе академическим тренером и преподавала те дисциплины, которые не входили в список обязательных (Общий Список, который между собой все называли «Общий Враг»). Мощная харизма Лорен сделала ее самой популярной личностью на факультете: она была «королевой» социальной сети Pinterest, «двигателем» языкового лагеря «Education camp» и местным «кроликом-энерджайзером» – и все это несмотря на то, что руки ее вечно были покрыты следами от фломастеров, словно свежими ранами.
– Спасибо тебе большое, милая! – смогла произнести Кристина, когда Лорен наконец выпустила ее из своих объятий.
– Но ты честно удивлена? – Лорен недоверчиво прищурила темно-карие глаза. Она пыталась выглядеть строго, но не выдержала и расхохоталась, потому что любила смеяться. Ее темные волосы были убраны назад, в хвост, и, завиваясь колечками, опускались ей на спину.
– Абсолютно! – с улыбкой ответила Кристина.
– Да конечно, – фыркнула Лорен, скривив полные губы в усмешке, и тут раздался стук в дверь.
– А это что?! – спросила Кристина, поворачиваясь к двери.
– Ага! А вот теперь ты действительно удивишься! – Лорен пересекла комнату и распахнула дверь с торжествующим воплем: – Та-дам!
– Привет всем!
Под общие аплодисменты и смех в комнату вошел Маркус, муж Кристины – он машинально пригнулся, проходя через дверь, хотя нужды в этом не было: просто в нем было больше шести футов роста и двести пятнадцать фунтов веса, когда-то в колледже он был питчером. Видимо, он примчался сюда прямо из аэропорта, потому что был все еще в своем светло-сером костюме, хотя галстук все-таки успел ослабить.
– Малыш! – рассмеялась восторженно Кристина.
– Сюрпри-и-из! – Маркус заключил Кристину в объятия, обхватив сильными руками и чуть приподняв над землей, и Кристина зарылась лицом в его рубашку, слегка помятую, но все еще пахнущую крахмалом.
