Глава 1. Свет в чужом окне
В тот вечер окно желтого дома ожило – в нем зажегся свет. Лета машинально отметила это, подняв взгляд от салатовой, в мыльных разводах тарелки, так и норовящей выскользнуть из рук. Кухня «смотрела» аккурат на соседский дом, который – сколько Лета помнила себя – пустовал. Она часто представляла, как, должно быть, счастливо можно в нем жить: двухэтажный, с высоким крыльцом и панорамными окнами дом был развернут террасой к океану и стоял ровно по центру зеленой лужайки. К началу лета растрепанная, давно не стриженная трава налилась сочной зеленью, так что желтый дом снова стал солнечным акцентом на побережье, и сейчас, когда в нем проявилась жизнь, занимал все мысли Леты.
– Так странно… Столько лет пустоты… Подумать не могла, что у нас будут соседи, – улыбнулась Лета ванильным сумеркам гостиной. – Интересно, они придут знакомиться? Наверное, сперва разберут все свои коробки, приведут в порядок лужайку – с переездом столько хлопот… Когда ты последний раз стриг их лужайку? Год назад?..
Тишина плыла над комнатой, уютно гнездилась на диване и пряталась в складках тяжелых портьер, за которыми угадывался выход на террасу – ну какой дом у океана без террасы? На журнальном столике, в тени вазы с цветами притаилась фотография. Лета взяла ее в руки, погладила прохладное стекло: «Никак не могу привыкнуть… Прости уж…»
С фотографии на нее смотрел улыбчивый симпатичный мужчина. Грег. Человек, который подарил Лете не просто дом на побережье, долгие разговоры по душам и привычку пользоваться яркой посудой без особого повода, – он научил ее улыбаться. Каждое утро муж просыпался первым, бесшумно раздвигал шторы в спальне и комнату наполнял мягкий солнечный свет. Для Леты эти утренние час-полтора были временем самых нежных снов, когда ты словно балансируешь на границе миров: сознание уже улавливает жизнерадостное бренчание на кухне кастрюлек-сковородок и тонкий кофейный аромат, а тело – еще парит в невесомости и каждая его клеточка наполняется энергией радости для нового дня.
– Соня, вставай! – Грег стягивал с нее, в шутку сопротивляющейся, невесомое одеяло. – Мы еще успеем прогуляться по берегу, если лучшая женщина мира соизволит открыть глаза… Давай, давай, кофе стынет…
И пока Лета умывалась прохладной водой, расчесывала волосы и надевала длинное светлое платье максимально простого кроя – с Грегом она вообще полюбила белый цвет, муж сервировал стол для завтрака на первом этаже.
– Оранжевую или салатовую? – заговорщицки подмигивал Грег, доставая тарелки. – Какое у тебя сегодня настроение?..
…Лета улыбалась, думая о муже. Ей нравилось представлять, что он все еще здесь – просто задерживается в офисе, но скоро на крыльце прозвучат быстрые шаги, щелкнет дверной замок и…
– Привет! Кто первый обниматься?
Первой и единственной была она, Лета – женщина, которая, как шутил Грег, свалилась на него «с Луны». Он никогда не рассказывал про их знакомство, а Лета – не помнила. Ей было достаточно того, что у нее уже есть: почти круглогодичное лето; большой и светлый дом, где пахло радостью, а по субботам – яблочным пирогом; мужчина с глазами кофейного оттенка, которые наполнялись солнечными искрами, когда он, любуясь, смотрел на нее… Разве нужно что-то еще?
Десять лет с Грегом были лучшим временем в жизни Леты. Ей казалось, что только в момент встречи с мужем и она сделала свой первый вдох – и родилась. Жаль, что у счастья такой мизерный срок годности, а потом ты уже не можешь ничего изменить. Лета все бы отдала, чтобы вымарать из прошлогоднего календаря 3 июня – день, когда Грег в последний раз пододвинул к ней салатовую тарелку с омлетом и овощной нарезкой, щедро плеснул в высокий стакан свежевыжатый апельсиновый сок и подмигнул: «Соня, жди меня сильно-сильно – вернусь с сюрпризом». И она ждала. Ждала, пока застилала постель. Ждала, пока переставляла на полке в гостиной, смахивая с них пыль, разномастные фигурки гномов – забавная коллекция мужа. Ждала, пока в духовке наливалось пряными ароматами трав филе семги, которое Лета подаст на ужин. Ждала, листая мебельные каталоги – они с Грегом присматривали комод в спальню. Но так и не дождалась.
– Прости, никак не привыкну, – виновато улыбнулась она и, на секунду прижав фотографию к груди, словно ее тепло могло вернуть мужа, все-таки поставила ее на место.
Лета обошла первый этаж дома – проверила входную дверь, защелки на окнах, закрыла выход на террасу и плотно задернула шторы. Ей было спокойнее, если по ночам их с Грегом дом со стороны казался темным и не привлекал к себе внимания. На побережье жилых домов было не так много – в основном, люди приезжали сюда на выходные и на каникулы, чтобы вдоволь надышаться океаном, насквозь пропитаться солеными брызгами и прожариться на солнце. В остальное время года отдаленный пляж близ одного из городков Флориды принадлежал исключительно им, постоянным жителям, большинство из которых даже не были знакомы друг с другом. Теперь одиночество стало для Леты и спасением, и пыткой. Много месяцев ей не хотелось ни с кем встречаться и говорить – и добровольное затворничество помогало держаться в стороне от жизни. Но в последнее время на одинокую, уставшую от себя самой женщину все чаще наваливались пустые, тягучие вечера, когда тишина становилась оглушительной и невыносимой. Как сегодня.
Поэтому свет в окне желтого дома так взволновал Лету. Вдруг там поселилась ее ровесница, с которой можно будет иногда посидеть за чашкой кофе на террасе и слушать истории о ее детях, путешествиях или работе? А может быть, это молодожены, у которых впереди вся жизнь, и Лета станет частью их воспоминаний об океанском побережье, где все только начиналось? А может…
Она продолжала фантазировать, аккуратно расстилая свою половину кровати и забираясь под тонкое одеяло. Потом вдруг вскочила – забыла оставить шторы открытыми. Грег подарил ей еще и эту странную привычку – просыпаться от солнечного света… Вернувшись в постель, Лета свернулась калачиком и моментально уснула.
…Желтый дом проступал из тумана тревожным пятном, колыхался в воздухе, расслаивался, как фата-моргана, и словно плыл над мрачным, неспокойным океаном. Свет в окне моргал, неравномерно – то сжимаясь в ослепительную точку, то заливая полнеба. Это было похоже на послание, тайный шифр, который Лета никак не могла расшифровать. Она завороженно следила за тревожно моргающим светом и чувствовала, как беззвездная ночь оборачивается вокруг нее плотным покрывалом, сковывающим движения. Было трудно дышать, хотелось выпутаться из этой липкой черноты, но Лета не могла пошевелиться. Желтый дом вдруг начал разрастаться: этажи громоздились друг на друга, хлопая дверями; терраса вытянулась в зловещей ухмылке – дом словно ожил и это явно не обещало ничего хорошего. В единственном окне, где дрожал свет – теперь отчаянный, взывающий о помощи – мелькнул чей-то силуэт и…
