Глава 1
Анастасия проснулась из-за криков на первом этаже. Прислушавшись к голосу, девушка поняла, что это её разгневанный отец. В страхе Анастасия натянула одеяло до самого носа в ожидании развития дальнейших событий.
В комнату к девушке ворвалась пожилая служанка:
– Ох, Анастасия, отец очень зол. Берегись, девочка, – скорбно причитала служанка.
– Зря я вернулась сюда ночью. Зря, – шептала Анастасия.
– Где она? Где?! – голос отца становился громче. Он поднимался по узкой лестнице, ведущей в комнату Анастасии.
– Оставь её в покое! Успокойся! Давайте вечером все соберёмся за столом и обсудим спокойно эту проблему, – умоляла мать Анастасии, семеня за своим разгневанным мужем.
– Прочь! Вырастила блудницу! Кто, как ни ты, должна была взрастить в ней зерно благоразумия! – мужчина развернулся на лестнице и прокричал эту фразу женщине в лицо. Женщина застыла на месте, не в силах произнести ни слова.
Наконец отец поднялся и зашёл через приоткрытую дверь в комнату Анастасии. Служанка лишь охнула и второпях покинула комнату:
– Ты! – со злобой прошипел отец. – Как ты посмела сюда вернуться?! Бросил тебя твой актёришка! Я тебе говорил, что актёрство – дьявольская профессия, а актёры – приспешники дьявола! Как ты могла с ним убежать?!
– Я была влюблена! Я была слепа! – в отчаянии закричала Анастасия.
– Врёшь! Он воспользовался твоей глупостью и наивностью, как и все женщины. Истинная любовь – это любовь к ребёнку! Между мужчиной и женщиной всегда должно быть супружество, которое взрастит взаимоуважение, и никакой любви со сбеганием из отцовского дома! – Анастасия в этот момент молчала, понимая, что любое слово, вставленное в тираду отца, повлечёт за собой последствия. – Он тебя соблазнил?
Анастасия, не осмелившись произнести того рокового слово «да», лишь слабо кивнула:
– О, какой позор ты навлекла на нашу семью! – взвыл отец. – Поздно уже тебя пороть, пригрел я на своей груди змею! Зря я позволял много времени воспитывать тебя матери. Её доброта и сделала тебя такой! Блудница! Блудница! Какой грех! И ты вернулась с таким позором к нам!
Отец выбежал из комнаты. Анастасия по-прежнему держала одеяло у носа, её била нервная дрожь. В комнату зашла мать:
– Ох, Анастасия, деточка моя, – с этими словами женщина подбежала к кровати и, обессиленно рухнув на неё, обняла дочь. – Как же я боялась, что с тобой произошло несчастье. Ты жива. Ты дома. Успокойся, не плачь. Отец успокоится. И мы будем жить как раньше. Главное, что ты дома.
– Мам, мне так обидно, – шмыгала носом девушка. Наконец-то она могла дать волю чувствам в объятиях матери, уткнувшись в бархатистый корсаж женщины.
– Грета! – дрожащим голосом женщина позвала служанку. Старушка, несмотря на свой почтенный возраст, живо прибежала в комнату. – Приготовь что-нибудь для моей доченьки. Когда она вернулась?
– Ночью, – шёпотом произнесла Грета, повернув назад голову, чтобы убедиться, что её никто не подслушивает. – Постучала в дверь дома прислуги. Ей открыла Анна. Привела ко мне. Я её отвела сюда так, чтобы ваш муж не заметил. А Анна, видимо, всё рассказала.
– Вот негодница, – тихо сказала мать, по-прежнему обнимая всхлипывающую девушку. – Выслужиться хочет. Когда вы собираетесь взять расчёт?
– Через три недели. Но ваш муж так и не приказал, кто займёт моё место старшей служанки после увольнения.
– Передайте Анне, чтобы завтра она не приходила сюда. Скажите, что я распорядилась лично. Не видать ей повышения. Несмотря на то, что мой муж – глава дома, я здесь тоже занимаю далеко не последнее место.
– Да, передам, – слегка поклонившись, ответила Грета.
– Но сначала, – женщина разжала объятия и погладила по волосам свою дочь, – приготовьте что-нибудь вкусненькое для моей малютки. Я не знаю, что бедняжка пережила за то время, как её не было дома.
Глава 2
Городской театр, еле втиснувшийся фасадом в угол рыночной площади, называли ущербным. Во время войны одна из центральных колонн была разрушена, и театр щербато скалился на торговцев. После заключения перемирия её восстановили, но до сих пор она неуловимо отличалась от остальных, словно искусственный зуб. Когда же директор театра – пышный, суетливый человечек – потерял один из передних зубов, а потом вставил искусственный, кличка «щербатый», а потом – с лёгкой руки остряков – «ущербный» – навеки приклеилась к обоим.
Недавно в театре постановили новую пьесу с приглашёнными актерами, которые гастролировали из города в город. Афиши были расклеены на всех столбах, стенах, и дверцах магазинчиков, чтобы привлечь как можно больше зрителей.
Результат не заставил себя долго ждать. Люди, обуреваемые любопытством и навязчивыми афишами, шли на новое представление. Не стала исключением и семья Анастасии. Несмотря на то, что глава семейства устраивал скандалы, запрещая посещать эту «богадельню ущербности», как называл он театр, матери, Анастасии и её младшей сестре всё же удалось попасть туда.
Представление заканчивалось аплодисментами и всеобщим ликованием. Люди то и дело подходили к сцене и дарили актёрам цветы. Когда актёрам настало время уходить со сцены после многочисленных поклонов, один из актёров, смазливый юноша, схватил алую розу, соскочил со сцены, и, подойдя к Анастасии, картинным жестом вручил её. Смущённая девушка приняла розу от незнакомца.
Зал застыл, сжигаемый любопытством – ведь это неслыханная дерзость – принять розу цвета страсти на глазах у публики. Уж не роман ли завязался между безродным актёром и Анастасией?
Мать Анастасии, понимая опрометчивость такого поступка, выбила из рук девушки проклятую розу и произнесла сквозь плотно стиснутые зубы: «Сейчас же пошли отсюда!».
А девушка… девушка завороженно смотрела на юношу. Ей впервые оказали знак внимания, да к тому же такой романтичный. А ещё перед ней был не какой-нибудь обычный мужчина с неказистой внешностью, а самый что ни на есть актёр, красивый, юный, высокий. Этот поступок уже зародил в душе девушки зачаток её будущей погибели.
Юноша, который продолжал слишком близко стоять перед Анастасией, не расстроился из-за выбитой розы, лишь нагло улыбнулся такому, казалось бы, унизительному ответу на его ухаживания: «Так вас зовут Анастасия! Для меня это лучший подарок в ответ на мой скромный дар – знать ваше имя».
После этих слов он взял руку Анастасии, поцеловал и, поклонившись матери и сестре девушки, развернулся и пошёл к своей труппе:
– Почему ты позволила поцеловать тебе руку? На этой руке у тебя не было перчатки! – взволнованно запричитала мать девушки.
– Я…я растерялась, – правдиво ответила Анастасия. Щёки девушки вмиг окрасились стыдливым девичьим румянцем.
– Ох, Анастасия, берегись. Актёры – народ влюбчивый, но не надёжный. А ты уже становишься взрослой красавицей, – наставляла мать. – Умоляю, надень перчатку. С этой проклятой розой забыла элементарные правила этикета.
