Сейчас
– Ну ты идёшь? – широко распахнув дверь, Наташка застывает на пороге приемной.
Я шикаю, кивая на кабинет начальника – Володин ещё на месте и терпеть не может, когда в приёмной посторонние. Наташка выразительно стучит пальцем по наручным часам.
Рабочий день закончился десять минут назад, но он и не думает уезжать, а, значит, и мне никак.
– Ладно, напишешь, когда Его величество отчалит, – уже на пару тонов тише говорит она и плотно прикрывает дверь. Как бы то ни было, начальство злить нельзя.
– Дина, зайди, – Володин, словно только того и дожидаясь, вызывает меня через интерлок. Я поднимаюсь, одергивая подол праздничного платья, и иду к нему в кабинет. Андрей стоит возле окна, руки сцеплены за спиной, мышцы напряжены так, что заметно даже через строгий костюм. День у него сегодня выдался суматошный, перед летними каникулами в администрации всегда так.
– Звали?
На работе я с ним на "вы", хотя нас связывают не только деловые отношения. Я знаю его уже столько лет, что кажется, будто Володин в моей жизни был всегда. Когда-то мы с ним были любовниками, и иногда я думаю, как обернулась бы моя жизнь, если я отказала ему? Одно знаю точно, этот город я бы покинула в первую очередь.
Он оборачивается, проводит рукой по своей щеке устало. Взгляд задумчивый, но я не тороплю его, ожидая, пока Андрей заговорит первым.
– Ты знаешь, что Старостин в городе? —
В голосе его проскальзывают звенящие нотки напряжения. Слова Володина для меня не новость, и он понимает это по тому, как я безразлично пожимаю плечами, – знаешь.
Главное, не показывать свои эмоции, и кажется, я справляюсь с этим, хотя все внутри при одном только упоминании о Старостине болезненно скручивается. Я все ещё пытаюсь собрать себя в одно целое после встречи с ним, мне даже кажется порой, что получилось. Но потом он приезжает сюда, и все рушится, как карточный домик.
Ловлю себя на том, что сжимаю кулаки и насильно заставляю расслабить ладони. Никто не должен догадываться, что я все ещё так на него реагирую, особенно – Володин.
Мы стоим с Андреем в метре друг от друга, а я будто в первый раз за последние годы вижу его сейчас, по-настоящему. Морщины стали глубже, мешки под глазами от усталости, дневная щетина щедро усыпана вкраплениями седых волос. Слишком много нервничает, слишком мало спит. Цена больших денег и власти. Но он сам выбрал этот путь, да ещё и меня за собой тянет.
– Ты же не думаешь?..
– Не думаю, – перебиваю быстро, пока он не продолжил препарировать мои эмоции на составляющие. Долго мне не продержаться, актриса из меня никудышная. Да и больно, черт возьми, обсуждать это с Андреем.
Он поджимает губы, – не привык к подобным реакциям, но эта тема для нас табу. Все эти годы после встречи со Старостиным, как бы Андрей не пытался забраться ко мне под шкуру, я не поддаюсь.
– Виделись? – настаивает он.
– Андрей, – говорю мягко, но твердо, касаясь пальцами лацкана его пиджака. Поправляю, точно в том существует необходимость, – я не хочу сегодня говорить о нем. Не в такой день. А лучше вообще – никогда.
– Прости, – Володин спохватывается, а потом неожиданно проводит большим пальцем по моим губам, почти интимно, но я отодвигаюсь, не позволяя жесту стать чем-то большим. – Прости. Тебе идёт это платье.
– Спасибо. Ты сегодня идёшь на оперу, не забудь, жена наверняка уже ждёт.
Андрей чертыхается, бросая взгляд на часы: до начала остался час, и я сегодня трижды предупреждала его, но он естественно забыл, всегда забывает. Словно в подтверждение моих слов телефон Володина разливается стандартной айфоновской мелодией, и я почти уверена: на том конце провода его супруга.
– Ладно, иди, не задерживаю больше, – Володин принимает вызов, прощаясь со мной кивком, и я выхожу следом за ним в приемную. Громко хлопает дверь, я, наконец остаюсь одна. Можно выдохнуть и расслабить плечи. На внутренней стороне ладони полумесяцами отпечатываются следы от ногтей.
Нужно срочно забить голову чем-то другим, я достаю телефон и отправляю Наташе сообщение, что босс уехал.
"Иду к тебе", – рапортует она в ответ.
Пока жду ее, подхожу к своему столу. На нем пышный букет голубовато-сиреневых гортензий, завёрнутый в хрусткую бумагу, – знак внимания от начальника, и я задумчиво
касаюсь лепестков. Они мягкие, прохладные и пахнут медово-сладко. Наклоняюсь лицом к цветам, вдыхая их аромат, а в голове все крутится наш с Андреем разговор. Володин совсем не рад тому, что Старостин приехал, и в этом нет ничего удивительного, я тоже не рада. Только за меня он так переживает или все же – за себя?
Но думать об этом сейчас нет никакого смысла. Я закрываю кабинет Андрея, выключаю свой компьютер и привожу в порядок приемную.
– Неужели уехал, я думала, не дождусь, – Наташа снова появляется в дверях. Она совершенно не любит ждать, даже ее рыжие кудри, кажется, подпрыгивает от нетерпения, и шаг ее куда быстрее моего. Пока мы доходим до охраны, куда я сдаю ключи от кабинета, она успевает обогнать меня метров на десять, – мог бы в такой день и пораньше тебя отпустить.
– Это у меня праздник, а не у Володина, – резонно замечаю я.
Мы выходим на улицу, останавливаясь на ступеньках здания Администрации. Справа – белоснежный Кремль, слева – старая часть города с невысокими домами и доброй дюжиной питейных заведений. До кафе, где я забронировала столик, идти совсем недалеко, и после дня, проведенного под кондиционером в закрытом кабинете, густой летний вечер пьянит теплом и свежестью.
– Конечно, Володин твой без тебя не может, – цокает Наташа, а я хмыкаю. Подруга и сама не знает, насколько близка к правде, но эта часть жизни ещё одна запретная тема для разговоров, пусть даже и с друзьями.
– А твой даже ручку без тебя на столе не отыщет, – перевожу тему на нейтральную. Начальника своего Наташа обожает, тот хоть и занимает высокий пост, но совершенно рассеян в мелочах. И если бы не помощница, вряд ли бы он вообще когда-нибудь пришел хоть на одно собрание вовремя. Наташе это нравится. Так она чувствует себя нужной, да и оплачивается ее забота щедро – каждая из нас в конце месяца получает по дополнительному конверту за старания, и сумма там гораздо до больше наших официальных зарплат.
За столиком на светлой веранде кафе меня уже ждут мои подруги – Лера и Саша, с которыми я общаюсь ещё с институтских времён. Они машут руками, привлекая внимание. К одному из стульев привязана охапка розовых фольгированных шаров.
– Динка, с днюхой! – кричит, ничуть не стесняясь, Сашка, и я улыбаюсь. К черту все мысли, сегодня мой вечер. В конце концов, тридцать лет исполняется не каждый день.
Мы с Наташей устраиваемся на мягких креслах, и ещё минут пятнадцать уходит на легкую болтовню и заказ еды. Когда официант устраивает на стол бокалы и бутылку грузинского вина, я понимаю, что мне становится совсем хорошо. Теплый ветер едва треплет подол платья, играет приятная музыка, и я чувствую себя до неприличия счастливой.
