1. Глава 1.
Сабиров
— Сабиров, у тебя телефон звонит, — женский голос шепчет мне жарко в ухо, — будешь отвечать?
Я рычу от раздражения: ненавижу, когда меня отвлекают, особенно в такой момент. Перекатываюсь на живот, протягивая руку к тумбочке, где без остановки жужжит мобильник.
Кто там считает себя бессмертным? Беру в руки телефон, с мгновение разглядываю надпись на экране: «неизвестный абонент».
Терпеть не могу ночные звонки, а еще больше — с неизвестных номеров. Мысленно прокручиваю события прошедших дней, не ощущая никакого волнения: по всем фронтам тихо, проблем ни откуда быть не должно.
— Слушаю, — произношу недовольно. Девчонка, Катя или Маша, не помню, как там ее, садится по-турецки на кровати и смотрит на меня выжидательно.
Вот придурки, весь кайф обломали.
— Арслан? — голос незнакомый, механический, похоже, через спецпрограмму. Очень интересно.
— Если ты звонишь на этот номер, то точно знаешь, кто тебе ответит, — произношу ровно.
Пауза.
Я перестаю строить догадки о том, с какой целью мне позвонили. Жду, что он скажет, пока женские руки скользят по моим плечам: Катя перебралась поближе и пытается вернуть к себе мое внимание.
— Твоя дочь у нас, — на секунду я застываю, пытаясь переварить услышанное, а потом начинают громко хохотать.
— Придурок, ты хоть знаешь, кому звонишь? У меня нет детей.
Дурацкий розыгрыш явно не по адресу, найду этого телефонного хулигана, вырву ему руки и вставлю вместо них спички, чтобы отучить от дурной манеры названивать с угрозами незнакомым людям.
Серьезным людям.
Мой собеседник терпеливо ждет, когда я досмеюсь. Вопреки моим ожиданиям, он не сбегает, поджав хвост, и не сбрасывает вызов.
Он не просто идиот — он камикадзе.
— Посмеялся? А теперь слушай.
Сухой щелчок, возня, и где-то на заднем фоне раздается испуганный детский крик, переходящий в плач. Такой жалобный, что даже у меня неприятно екает сердце. Судя по голосу, это совсем кроха.
— Мама! Мамааааа, — захлебываясь слезами выдает высокий голосок, — пусти!
Своих детей у меня нет, но это не значит, что мне приятно слышать, как кто-то издевается над ребенком. Самое мерзкое, что может быть — это шантаж детьми.
— Слушай сюда, — говорю я неизвестному собеседнику довольно жестко, — знать не знаю, кому ты звонишь и что затеял, но у меня нет детей. Отпусти ребенка, придурок, пока за тобой не пришли.
Киднепинг — дело серьезное, за такое по головке не погладят. И я готов лично поспособствовать тому, чтобы виновника наказали.
— Тебе напомнить? Ладно, — милостиво отвечает он, — Карина Варламова.
Мне даже глаза закрывать не надо, чтобы вспомнить ее и представить. Зеленые большие глаза, светлые кудри. Тонкие пальцы, узкая талия, длинные ноги. И запах, запах жасмина. Я словно чувствую его сейчас, только взяться ему тут неоткуда.
— Девочке год и восемь, — между тем безжалостно продолжает мой неизвестный собеседник, — считать ты хорошо умеешь.
Я резко встаю, отталкивая от себя протянутые женские руки, делаю несколько шагов к окну, разглядывая оживленный ночной проспект.
Нет, этого быть не может. Я не видел Карину с тех самых пор, как мы расстались. Ну да, почти два с половиной года назад.
Возможно, она успела завести за это время ребенка, только я тут причем? У меня не бывает незащищенных связей.
Если бы я стал отцом — я бы знал об этом. Точка.
— Верни девчонку на место, — рычу так, что рядом со мной вибрируют оконные стекла, а Катя испуганно шарахается к выходу, прикрываясь простыней. Если он похитил ребенка Карины, пытаясь выйти на меня… Черт.
— Чтобы твоя дочь осталась живой, — монотонно говорит трубка, — ты должен будешь выполнить ряд наших условий. Мы свяжемся с тобой через два дня. Этого времени тебе хватит, чтобы найти Карину и убедиться, что это милая девочка, которая сейчас так жалобно рыдает в соседней комнате, — твоя.
— Слушай сюда, — едва сдерживая раздражение, произношу я, — я тебя найду, и мало тебе не покажется.
— Советую тратить время не на это. У тебя два дня, — повторяет он и сбрасывает.
Я смотрю в погасший экран телефона, ощущая, как внутри бушует неконтролируемая ярость. Я давно не в том возрасте и положении, когда мне можно ставить условия. И я бы мог забить на эти слова, но детский голос, кричащий «помоги», словно эхо, раз за разом повторяется в моей голове.
Я начинаю надевать джинсы, нужно позвонить Дамиру, чтобы он выяснил, где можно найти Карину и как она жила последние два года. Всю подноготную, и если у нее действительно есть дочь, от кого она родила.
— Арслан, — Катя, о существовании которой я уже успел напрочь забыть, возникает в дверях гостиничного номера, — продолжим?
— Выметайся! — рявкаю так, что ее ветром сдувает из номера, а сам набираю номер своего помощника.
— Алле, Дамир? Срочно, найди адрес Карины Варламовой и подгони машину. Поедем к ней в гости.
Карина
— Какая красивая девочка у вас, — рядом со мной на лавку присаживается пожилая женщина в светлом платье. Аккуратные седые букли выглядывают из-под плетенной шляпки, и в целом выглядит она слегка чудаковато, но мило.
Я улыбаюсь, переводя взгляд на дочку, которая высунув кончик языка, с упоением стучит лопаткой по куличику.
— Спасибо.
Лея и вправду красивая. Каждый раз, глядя на собственную дочку, у меня все внутри замирает от счастья, и улыбка появляется непроизвольно, сама собой. Да, порой бывает тяжело, бессонные ночи, капризы по поводу зубов никто не отменял, но, тем не менее — Леюшка настоящее чудо.
Мое чудо.
— Можно я ее конфетами угощу? — бабушка, не дожидаясь ответа, вытягивает из своей потертой, но чистой сумки целлофановый кулек с горстью шоколадных конфет в яркой обертке.
Я Лее конфеты не даю, тем более, от чужих людей мы, но эта бабушка такая милая и необычная, что не хочется ее обижать.
— Я сама не ем, мне нельзя. Покупаю, чтобы деткам раздать, когда гулять выхожу во двор. Вы не подумайте ничего плохого, я просто очень детей люблю, — она ловко вытягивает две конфеты и протягивает Лее, а я прикусываю губу, решая, как лучше остановить чужой порыв.
Но моя Леюшка молодец, смотрит настороженно на бабушку и конфеты не берет. Прячет за спину ладошки, в которых зажаты ее игрушки, и упрямо мотает головой. Моя умница!
— Ты молодец, — говорит пожилая женщина, улыбаясь, — давай я тогда конфетки маме отдам, а вы дома чай попьете, — и я сама не успеваю понять, как в моих ладонях оказывается угощение.
— Большое спасибо, — мне как-то неловко, сладкое я не люблю и не знаю, что с конфетами делать. Ладно, выкину их, когда домой приду, бабушка не увидит и не обидится, а моя душа останется спокойной.
— Меня Антонина Валерьевна зовут, — доверительно заглядывая мне в лицо, начинает она, — я вон в том доме живу, — махнув рукой куда-то мне за спину, она принимается рассказывать о себе.
