1. = 00 =
- Рус, - шепнула темнота голосом Чары. – Не бойся, не обижу.
Тихий вздох. Дыхание, отдающее фруктовыми нотками. Влажное прикосновение к губам.
Это… поцелуй?!
- Я сама боюсь…
Он хотел спросить, чего боится Чара, но не смог. Звякнули карабины наручей. Ноги легли в распорки. Страх растворился без остатка, вытесненный стыдом.
Обездвиженный, беспомощный, беззащитный. В паху тянет от нарастающей эрекции. Пробка давит, напоминая о потери «девственности».
От легких прикосновений по коже пробегают электрические разряды. Чара щадит – не бьет, а ласкает. Пуховка перьевого стека, теплые пальчики, влажные губы. Угадывать одно удовольствие.
Все ниже и ниже, к паху. От желания стучит в висках, металл режет ладони в кулаках, сжатых до хруста.
«Коснись… коснись его… пожалуйста… умоляю…»
Тяжелое дыхание мешает звукоизвлечению. Хрипы кажутся фальшивой игрой по натянутым струнам. Вместо долгожданного прикосновения – режущее прикосновение к соскам. И собственный крик оглушает, рвет барабанные перепонки.
Кожу щекочут капли, стекающие на живот. Лед… Это всего лишь лед. Каждый росчерк – как лезвие кинжала, вспарывающее внутренности. Несколько капель на головке члена… на мошонке… у основания…
Кто сказал, что самое ужасное – это порка? Позвоночник гнется дугой, горло саднит от криков. К холодным каплям добавляются горячие. Парафин? Он течет по бедрам, смешиваясь с ледяной влагой. Теплая ладонь накрывает член.
- Пожалуйста…
Пальцы сжимаются, скользят вдоль ствола. Пробка давит на чувствительную точку.
- Пожалуйста, госпожа Чара…
Что-то теплое и влажное касается головки.
Губы? Язык? Не может быть!
- Чар-р-ра!
Она убьет его! Разве можно кричать на госпожу?
Слова путаются, мысли путаются, чувства путаются…
- Пощади…
Резкое передергивание в кулаке вышибает остатки сознания. Едва разборчивый лепет и слезы – все, что осталось. Если она не позволит…
Невозможно терпеть!
- Красный!
Стоп-слово звучит одновременно с разрешением кончить, и сперма заливает живот.
Мир взрывается буйством красок, осыпается миллиардом осколков, каждый из которых царапает так чувствительно, что не остается живого места. Кожа содрана. Обнаженные нервы бьет током. Беспамятство – это спасение.
***
- Может, в качестве перемирия, ты позволишь мне исполнить твое желание? – предложил Руслан, поражаясь странной щемящей боли, окатившей его волной.
- Хочешь исполнить желание? – усмехнулась Чара. – Тогда женись на мне.
2. = 01 =
Несколькими днями ранее...
Возвращаться в клуб после истории с пауком было и страшно, и стыдно. Но если страх Ольга могла оправдать арахнофобией, то стыд выжигал ее изнутри, заставляя вновь чувствовать беспомощность и уязвимость.
Госпожа, блин! Вела себя, как испуганный подросток, и ее репутация безнадежно испорчена.
- Чара, ты случаем не заболела? – поинтересовалась Эйра, видимо, устав ждать. – У тебя все в порядке?
Ольга сама придумала псевдоним, и каждый раз вздрагивала, когда слышала его вне клуба. Эйра звонила по телефону, но Ольга сидела в гостиной, а рядом мама листала журнал, определенно прислушиваясь к разговору.
- Все хорошо. Дел много, некогда.
- Детка, я ненавижу, когда мне врут, - сказала Эйра. – Если не хочешь учиться, так и скажи. Если боишься возвращения, выкинь из головы глупости. Для доминатрикс ты слишком не уверена в себе.
Это она зря! Ольга тут же вспыхнула от обиды и загорелась желанием доказать, что хозяйка клуба ошибается.
- Я приду. Завтра! – отрывисто произнесла она. – Надеюсь, Каро тоже будет!
- Кто звонил? – спросила мама, не отрываясь от журнала. – Куда собралась?
- Преподаватель по тайбо, - соврала Ольга. – Я забросила занятия, надо исправляться.
К счастью, мама никогда не докапывается до правды. Как и в Австралии, она занимается организацией выставок, и ее голова всегда забита текущими и будущими проектами.
- Исправляйся, - кивнула мама. – Кажется, ты опять начала набирать вес. Кстати, я разговаривала с твоим репетитором по математике…
- Мама, не начинай! – вспылила Ольга. – Стараюсь, как могу.
Она сбежала к себе, чтобы не продолжать надоевший разговор. Мама вечно недовольна! Конечно, она «миссис совершенство»! А дочь так и осталась в ее глазах гадким утенком. И все так же ведется на упреки…
Первым делом Ольга заглянула в зеркало и придирчиво осмотрела лицо и фигуру. Мама опять утрирует, лишнему весу неоткуда взяться: щеки впалые, скулы острые. На талии и бедрах нет ни капли лишнего жира. Ольга щелкнула свое отражение по носу и встала на весы. Плюс двести грамм… Ерунда, она недавно поужинала. Салат и пареная рыба определенно не невесомые. И вода тоже.
За фигурой и внешностью Ольга следит тщательно. Природа одарила ее голубыми глазами и белокурыми локонами, и в детстве мама даже гордилась ею, называла ангелом и водила по кастингам, мечтая, что дочь станет моделью. Но в подростковом возрасте начались проблемы: Ольга набрала вес, волосы слегка потемнели, на лице появились прыщи. Эти метаморфозы совпали с переездом семьи в Австралию, и там, в школе, пухлая и неуклюжая Ольга быстро стала объектом для насмешек. «Красоты» добавили и брекеты, которые она не снимала год.
Если задуматься, то все ее беды из-за Австралии! Стресс от переезда Ольга заедала бургерами и «фиш энд чипс», а запивала колой и сладкими молочными коктейлями. Случайно свалившийся чуть ли ни на голову паук-охотник перепугал ее почти до смерти и сделал заикой. Чтобы снова нормально разговаривать, она год занималась вокалом, а от арахнофобии ее не избавил даже психотерапевт. И все это на фоне вечных скандалов между родителями, не прекратившихся после развода.
Когда мама приняла решение вернуться в Москву, Ольга уже училась в университете. Она выбрала специальность искусствоведа, стремясь хоть в чем-то походить на мать, однако душа лежала к другому. К тому времени Ольга похудела, привела в порядок внешность и научилась прятать неуверенность за маской стервы. Она вообще любила примерять разные роли, и с удовольствием посещала театральный кружок.
Мама поставила вопрос ребром – Аделаида или Москва – и Ольга выбрала возвращение на родину. Австралия так и не стала ей домом, отец не собирался опекать совершеннолетнюю дочь, и без мамы Ольга осталась бы совсем одна – ни парня, ни близких подруг у нее не было. К тому же, начать все с чистого листа – заманчиво. И в Москве не водились жуткие мохнатые пауки огромных размеров.
Но, как говорится, у любой медали две стороны. Во-первых, учебу пришлось бросить, перевестись в московский институт не получилось. Мало того, мама заявила, что Ольге нужна приличная профессия, которая будет ее кормить, наняла репетиторов и заставила готовиться к поступлению на юрфак.
