Из перепечатки аудиозаписи собрания Совета №082145:
Глава отдела разведки: Послушайте, в словах этого парня есть очень дельные мысли! Нам и правда пора уходить от поддержания населения в сторону… Кхм… время заселять новые территории, расширяться! Да и заражённые земли давно пора проверить. А для этого тоже нужны ресурсы! И в первую очередь – людские. И потом, наши базы не справляются! В Мертвых городах уже ни черта не осталось! А потребление-то всё растет, и мы даже не можем себе позволить его снизить!
Министр здравоохранения: Точно… Вечных детей нужно вечно занимать! И контролировать…
Неразборчиво: У вас семь пятниц на неделе… Только один уклад прочно вошел в жизнь, всё устаканилось, решили по новой все сломать?
Глава отдела разведки: А вам нравится то, чего мы достигли? Может быть, Вы с гордостью называете себя убийцей?
Министр обороны: Не передергивайте!
Глава отдела разведки: Хорошо, но можете ли вы с уверенностью сказать, что революция не единственный выход из того, что мы сотворили?
Министр образования: Хотели же, вроде, разрешить им собак? Чем не выход? Может научатся хоть о ком-то заботиться?
Несколько голосов: Да голодом их заморят, наверняка!
Глава отдела учета ресурсов: С собаками тоже потом поэкспериментируем. На них придется много пищи выкинуть зазря…
Глава промышленного комплекса: Наша задача, обеспечить выживаемость. Возможно, стабильность тут и не помощник! Давайте позволим парню попробовать!
Профессор: Я согласен, это один из лучших проектов за последнее время и как нельзя грамотно вписывается в профиль выпускника. Он ему подходит, а сам малец подходит нам. Каков бы ни был исход проекта, он будет выгоден нам в любом случае!
Глава правительства: Тогда – решено. Утверждаем! Пригласите юношу назад!
***
Пять ступеней вдоль облупившейся и засаленной голубой стены. Лестница была замызгана тем больше, чем ниже опускался взгляд. Квадраты стекла в ветхой двери, покрытой трещинами, насилу держались. Ржавая ручка давно сломалась и безвольно болталась, громко стеная, если случится потянуть за неё. Двигаясь, дверь осыпала пол ошметками белой краски, будто клоками сбрасывала кожу.
Внутри то там, то здесь вспыхивали и гасли, неисправные люминесцентные лампы. Они все время жужжали и ужасно раздражали. У нескольких же еще рабочих, но тусклых и бледных светильников тучами роились мухи. Зато в полумраке не так бросались в глаза плешивые желтоватые стены, сплошь покрытые черными пятнами грибка. Было напряженно тихо, а доносившееся из-за дверей эхо разговоров, шуршание и иногда, очень редко, смех медсестер (такой неуместный и громкий) только усиливали волнение.
Сразу при входе, не отмеченном никакой вывеской, просыпалось страстное желание убежать прочь. У всех входящих неизменно рождалась эта трусливая мысль. Но нужно…
Вера – молодая девушка в простеньком сером платье – смахнула с сидения таракана и брезгливо уселась на самый краешек холодного металлического кресла. Обвив руками живот, ссутулилась. Нога её дёргалась от страха и волнения, а в глазах и движениях сквозила неловкость, стеснительность и стыд.
Никогда не угадаешь сколько придётся ждать, пока вызовут. Порой пациенты проводили в коридоре по несколько часов, слушая, как болтает медсестрица с врачихой. Минуты текли медленно, словно в часах вместо песка клейстер. Жужжание, моргание ламп, приглушенный стук каблуков, разговоры, разговоры, разговоры…
Наконец дверь, визжа, распахнулась. Повеяло сыростью, плесенью и спиртом.
Давно уже знакомая медсестра Елисавета, крупная, красная, с чуть заплывшим, хоть ещё и красивым лицом, дежурно улыбнулась. Вера скривилась в ответ. Они виделись каждое посещение и раз за разом медработница обращалась к девушке подчеркнуто презрительно.
– А, снова ты, – бесцветно произнесла Елисавета и пошла вглубь кабинета, бросив через плечо, – заходи.
Внутри стоял допотопный стол, неряшливо заваленный картами, справками и бог весть чем – рабочее место помощницы врача. Сестра села и принялась раскидывать бумаги в поисках нужной карты. Она сильно щурилась под удручающе-жалким освещением настольной лампы.
Придвинутая к столу, деревянная ширма со стеклами, залепленными старыми, выцветшими газетами, скрывала от посторонних глаз гинекологической кресло. Также было наполовину залеплено и грязное окно, пропускавшее лишь линялое подобие дневного света. Сквозь ширму, однако, проглядывался тощий силуэт врача.
Вера здорово нервничала и от того переминалась с ноги на ногу, отвлекая себя рассматриванием выщербленных половых досок и блеклых, пузырящихся анатомических постеров.
Елисавета махнула рукой на перегородку:
– Проходи, – все также монотонно выдавила она и начала заполнять Верину карту.
Девушка зашла за ширму. Нервно взглянула на обшарпанное кресло, оглядела стеклянный стол, на котором с педантичной аккуратностью, были разложены, стекла, зеркала и другие медицинские приспособления. Черноволосая врачиха лениво следила за ней взглядом, пока Вера раздевалась и залезала в кресло.
Вопреки всем мольбам, осмотр был долгим и местами болезненным. Врачиха, задумчиво переминалась с ноги на ногу, все тщательней проверяя девушку. Маленькие туфельки на каблучках глухо стучали об пол. Детально выведенные брови гинеколога то строго встречались на переносице, то вдруг резко взмывали куда-то за челку и также быстро возвращались на место. Хмурая сосредоточенность её не на шутку испугала Веру. Она уже готовилась услышать что-нибудь страшное, когда врач с тяжелым вздохом откинула перчатки и устало произнесла:
– Похоже, ты беременна.
Вера, возликовав, мгновенно вспыхнула, восторженно взглянула на неё и вновь перепугалась. Счастливо заколотившееся сердце ёкнуло: врач страшно переменилась в лице – она широко улыбалась! При этом мерещилось, будто глаза её оставались колючими, злыми или того жутче.
Елисавета, едва услышав новость, вбежала за ширму и, не менее широко улыбаясь, проворковала:
– Собирайся, милая, я проведу тебя в спецотделение.
Вера вконец растерялась: она неловко засуетилась, пытаясь одеться. Совладав с собой, девушка, из вежливости, поблагодарила врача, и почти выбежала в холл.
Медсестра двигалась по полу-пустым коридорам поликлиники упруго-подпрыгивая, быстро, даже сурово, как таран, при каждом шаге разворачивая корпус, словно продиралась сквозь толпу. Округлые икры, выглядывавшие из-под серого медицинского халата, напряженно раздувались.
