Антон Гурко - Жертвенный престол

Рисунок 1. Зоократия.

– Куаутемок, оставляю тебя за главного. Ты теперь взрослый мужчина, и тебе пора готовиться к тому, что когда-нибудь ты займешь мое место. Знай, руководить храмом непросто. Это большая ответственность и огромный труд, – Акинок, глава храма пса, был непривычно серьезен. Как правило, он отличался несгибаемым оптимизмом и, что бы ни происходило, всегда пребывал в приподнятом расположении духа. Но сейчас он впервые передавал бразды правления в руки сына, поэтому его беспокойство можно было понять.

– Я тебя не подведу, отец, – с чисто юношеским запалом поспешил заверить Акинока Куаутемок. Парень был похож на умудренного годами черного ворона: темные волосы, смуглая кожа. Его карие глаза в неровном свете факелов казались бездонными омутами житейского опыта. Можно было бы подумать, что молодой жрец действительно мудр не по годам, но отца было не провести. Акинок знал, что Куаутемок еще не просто молод, в его голове лишь ветер дует.

– Я не сомневаюсь, но времена сейчас непростые, так что будь благоразумен и предусмотрителен, думай, прежде чем что-то сказать или сделать, не руби сгоряча. Я не знаю, сколько меня не будет, обсуждение нового союзного договора – вещь непредсказуемая, может затянуться и на месяц. Главное, чтобы ты понимал – многие племена и княжества хотят получить больше свободы и привилегий и ослабить власть государя. Поэтому нашему храму как верному союзнику правителя стоит опасаться, что другие захотят сорвать переговоры. Будь готов к провокациям, особенно со стороны храма кота, но сохраняй самообладание, не позволяй им втянуть нас в конфликт.

Такие поучения Акинока всегда затягивались надолго, ведь политика Зоократии, иначе именуемой Союзом Язычников, дело сложное и очень тонкое. Язычниками были люди и зверолюди, которым человеческий род передал дар цивилизации, полученный ими из рук ныне покойного бога солнца и света Сатариса. Абсолютно разные и непохожие друг на друга создания образовывали единый народ, распространенный по всему миру.

Язычниками их называли вовсе не потому, что они верили во многих богов. Наоборот, зоократы в отличие от иных народов не почитали богов, они поклонялись только духам первородных стихий, природы и предков. А вот их уже было такое огромное множество, что навряд ли вообще возможно перечесть.

Союзы язычников состояли из племен, княжеств и храмов. Эти ячейки зоократического общества образовывались по видовому признаку: копытные, ящеры, коты, псы, птицы и насекомые всегда жили обособленно друг от друга. Только люди не имели собственных княжеств и храмов. Но у них была другая особенность – они настолько сильно желали власти и богатства, что готовы были идти по головам ради своей вожделенной цели. Зверолюди же унаследовали от животных практически абсолютную преданность, чем дети человеческого рода активно пользовались в деле занятия положения на самой верхушке общества. Поэтому люди почти всегда занимали в племенах других видов лидирующие позиции, не говоря о том, что только люди образовывали особую правящую касту лучших, в чьих руках была сосредоточена вся верховная власть в стране. Такому положению дел не могло помешать даже то, что в Зоократиях зооантропоморфов всегда намного больше, чем людей.

Вообще сами касты, на которые расслаивалось языческое общество, наверняка являются плодом деятельности человека, ибо он не любит ни с кем делиться властью. Поэтому в Зоократии действуют жесткие кастовые законы, которые не то что переход из одной страты в другую запрещают, но не позволяют заключать браки между представителями разных сословий. Так и получается, что, став правящей элитой, люди закрыли «вход» в свой привилегированный клуб остальным язычникам. И Акинок с Куаутемоком являлись явным примером такого положения дел, так как, будучи людьми, они возглавляли храм пса, большинством членов которого были собаколюди: лисы и койоты.

То обстоятельство, что языческое общество состоит из достаточно независимых племен и княжеств, образованных в зависимости от вида зверолюдей, обуславливало государственное устройство Зоократии. Она была союзом, конфедерацией племен, княжеств и храмов, каждый из которых так и норовил перетянуть одеяло на себя и получить максимум свободы, привилегий и власти. Во главе государства стоял правитель, наилучший из касты лучших, который урегулировал споры между княжествами и обеспечивал оборону страны. Но, так как это априори задача непростая, периодически приходилось собирать лидеров всех племен вместе, чтобы обсудить условия союзного договора, по которому всем предстояло жить. Сейчас как раз настала пора сделать это вновь, так как прежнее соглашение перестало всех устраивать.

Само собой, Акинок, глава храма пса, обязан был участвовать в таких переговорах.

– Да, отец, я буду осторожен и сдержан, – пообещал Куаутемок. Ему никак не верилось, что этот час настал и ему наконец-то дали по-настоящему ответственное задание. А потому юноше не терпелось приступить к его исполнению.

Акинок выдержал небольшую паузу. Он внимательно смотрел на Куаутемока и понимал, что рановато ему еще такое поручать, слишком уж он молод, кровь кипит, а мысли витают где-то очень далеко. Мозгов-то вообще еще не ночевало в его голове. Впрочем, Акинок помнил себя в эти годы, и он был точно таким же.

Куаутемок, заскучав, потупил взор.

– И еще, раз ты стал мужчиной, я хочу сделать тебе подарок, – еще более серьезно сказал глава храма пса, доставая из-под рубахи ножны с хрустальным кинжалом.

Когда он показал Куаутемоку свой дар, у парня отвисла челюсть от восторга, а карие глаза чуть не вылезли из орбит.

– Ого! Спасибо, пап! – обрадовался молодой жрец.

– Это наш фамильный кинжал, и он волшебный, – Акинок отстранил от себя Куаутемока, который уже в детском восторге протянул к кинжалу руки. Пусть сначала дослушает. – Зачарованный хрусталь, омытый в серебряной воде, он хорошо режет нежить…

– Да?! Ты сражался с немертвыми?! – Куаутемок не знал, чего в нем было больше, восхищения или удивления, ведь отец никогда ему не говорил, что бился с последователями темного бога.

– Да. Не перебивай!

– Извини, – Куаутемок сразу же поник, уловив слабые нотки раздражения в голосе отца.

– Мы передаем это оружие из поколения в поколение. И это очень и очень многое значит, поэтому ты должен его сберечь. Кинжал стоит непомерно дорого, так что не показывай его без надобности кому-либо и не хвались им. Ведь мужчина достает клинок только тогда, когда намерен им воспользоваться, а не для важного вида, – поучал сына Акинок. – Ты меня понял?

– Да, отец, – более спокойно и послушно кивнул молодой жрец.