Глава 1
Июнь 2020 год. Ода.
Я жива только потому, что он ещё не наигрался. Наверное, впору рассмеяться, но мне совсем несмешно. Каждый раз, стоило ему появиться на пороге зловонного подвала, как меня начинало трясти. Именно сюда, меня приволокли больше месяца назад люди в масках. По его указке. Он держит меня на цепи, которая прикована к одной из железных коек словно скотину.
Стены отделаны белой плиткой, но так как это подвал, к тому же заброшенный, то она скорее грязно жёлтая. Ужасно сыро. За всё время, что здесь нахожусь, я болела уже два раза. Я бы и рада была сдохнуть, да эта тварь не позволит. В последний раз он даже вкалывал мне антибиотик, лишь бы вытащить с того света.
Вместо пола, сплошной ледяной бетон и ужасный сквозняк. Из одежды, на мне лишь футболка, которая достаёт до колен. Несмотря на то что сейчас лето, в этот грёбаный подвал ни один лучик не проникает, здесь всегда темно, сыро и холодно. Правда, иногда мой мучитель оставляет мне керосиновую лампу. Она стоит от меня на довольно большом расстоянии и при всём желании я бы не смогла до неё дотянуться. Да и что она мне даст? Ну, сумею её разбить, достану осколок, только воспользоваться у меня не выйдет всё равно. Я ослабла до такой степени, что даже руку могу поднять с трудом. Меня, конечно, посещала мысль, отбросить свой страх, и всё же попытаться напасть на это животное. Может быть, тогда он покончил бы со своей игрой. Но что-то внутри меня подсказывало, что он этого не сделает. Слишком велика была его жажда мести. Мужчина словно был пропитан ею изнутри. Испепеляющая ярость сочилась по его венам. И когда он появлялся, я отчётливо её чувствовала. Ощущала, как её сгустки проникали в меня, обволакивая и отравляя своим ядом.
Сегодня пошёл второй день, как это животное не появлялось здесь. Самое большее, что его не было – четыре дня. Я уже научилась распознавать, когда мужчина собирается отлучиться на несколько дней. Накануне он оставляет на полу еды больше чем обычно. Как правило – это буханка чёрствого хлеба или булки, пол-литровая бутылка воды и какие-нибудь консервы. Иногда бывает жидкая каша или суп с полугнилыми овощами. Вот и весь мой рацион. Ем исключительно руками. Здесь, в подвале, вообще нет каких-либо острых предметов. Всё предусмотрел, ублюдок. Предвидел, что я скоро начну ломаться и в голове будет одна-единственная мысль – покончить с собой.
С естественными потребностями дело обстоит ещё хуже. Горшок. Обычный, детский. Под койкой. Первый раз, когда я захотела в туалет по-большому, я думала, что не переживу этого стыда. Ведь по большей части именно он сам приходит, и всё приводит в порядок. Еду приносит, горшок убирает, уколы ставит. Спустя неделю я привыкла даже к этому. Но когда он уходит на несколько дней, всё это копиться, превращаясь в зловоние. Пару раз меня даже вырвало, настолько невыносимым был запах.
Очень редко вместо него появляется здоровенный амбал, который приносит какую-нибудь похлёбку или кусок хлеба. При этом он очень странно на меня смотрит и почему-то постоянно облизывает губы. Пожалуй, его я боюсь даже больше, чем своего настоящего тюремщика.
Как же холодно здесь! Зуб на зуб не попадает. Тонкая, хлопковая футболка не спасает. В отчаянии я дёргаю за кольцо, в которое закована моя шея. Бесполезно. Всё бесполезно. Цепь от ободка громко звякает, разрезая тишину. Я вздрагиваю. Нечто зловещее кроется в этом звуке. Обняв себя за худые плечи, я принимаюсь раскачиваться из стороны в сторону. "Он не придёт, Ода".
Однако моим молитвам не суждено было сбыться. Господин Бог не смилостивился надо мной. Услышав, ещё пока далёкий гул его неторопливых, размеренных шагов, волосы на затылке превращаются в тонкие иголки и начинают впиваться в подкорку. Ненавижу свою реакцию на это животное. Я пыталась не показывать ему страх, но стоило увидеть лёд вместо обычного, прожигающего насквозь взгляда, как все барьеры рушатся. Я абсолютно голая перед ним.
Шаги приближаются. Ближе. Ещё ближе. И вот он уже стоит в проёме, где когда-то была дверь. Безразлично окидывает меня взглядом и двигается в мою сторону. В панике я запрыгиваю на койку. Футболка в этот момент задирается, открывая ноги. Я вскидываю тревожный взгляд на мужчину и одёргиваю подол. Он следит за моими действиями с каким-то странным спокойствием, и это пугает ещё больше.
Глава 2
Начало. Ода.
Никогда не верила слухам. Как оказалось, зря. Город у нас маленький и всем всё известно. Кто чем дышит, кто с кем спит, даже какой бумагой одно место подтирают.
Я очень долго не верила слухам о моём родном брате. Они вились вокруг меня, вот уже почти как три года, но я упорно отвергала всё дерьмо, что лили на него. Я боготворила его всем сердцем. Да и как по-другому, если он всю жизнь меня холил и лелеял, защищал от нападок отца-ублюдка, за что не раз получал от него же. Сколько помню, он всегда меня прикрывал и брал любую вину на себя, даже пустяковую. Не в ту руку взяла нож – двадцать ударов ремнём, принесла четвёрку – осталась без ужина, косо взглянула – снова ремнём по всему телу и целый день взаперти у себя в комнате. Но он не всегда был таким мерзавцем. Вначале отец просто нами пренебрегал. По какой причине он стал нас ненавидеть, я не знаю.
Мать наша умерла уже как несколько лет, и это хорошо. Она перестала выносить ежедневные пытки от мужа, побои, унижения. Бедная мамочка. Помню руки её ласковые, как они гладили меня по светлым волосам, в кровать укладывали, залечивали все мои болячки. Помню, как сказки рассказывала и я засыпала под мелодию её голоса.
Одного я понять не могла, отчего же она так не любила моего брата. Женщина никогда не обращала на него внимания. Это было так странно и обидно. Обидно в первую очередь за него. Ведь он тоже ребёнок. Живой человек, который нуждается в тепле и ласке.
Однажды я задала ей вопрос:
– Мамочка, почему ты не любишь Алёшу?
Она тогда очень расстроилась из-за меня. Нет, она не кричала и не ругала меня. Просто глаза её тогда потускнели.
– Ты всё поймёшь потом, моя маленькая принцесса. Я прошу тебя только об одном. Никогда не верь ему, даже если тебе этого очень хочется. Держись от него подальше, он плохой.
– Мамочка! – вспыхнула я. – Как ты можешь так говорить?! Алёшка же твой сын!
– Ты всё поймёшь, – женщина погладила меня по голове. – Главное, чтобы было не поздно.
Я больше никогда не заводила этот разговор, понимала, что это бесполезно. Если она так решила, значит, ничто не изменит её слов. Я старалась отдавать Алёше всю себя. Любила и защищала вместо родителей. Иногда читала на ночь разные рассказы, а когда он засыпал, гладила его пшеничные волосы и целовала в лоб.
