НОРА, ХВАТИТ! Возьми себя в руки.
Я постукиваю пальцами по клавиатуре, но не свожу глаз с экрана. Нет, дело не в том, что у Ника настолько интересный профиль на «Фейс буке». Просто… он поменял аватарку. И теперь на фотографии вместо футбольной команды красуется только он сам: запечатлен на какой-то вечеринке, смеется, не смотрит в камеру. Его вьющиеся волосы кажутся мокрыми. В углу снимка я замечаю знакомую руку, скорее всего, это рука Лены, потому что…
Хватит!
Я захлопываю крышку ноутбука, словно таким образом отрезая все мысли о Нике Дибасилио, и принимаю взрослое ответственное решение: отвлечься на что-то менее сексуальное, чем второй запасной вратарь школьной команды по футболу. Например, на рисунок Гарри Поттера и Драко Малфоя, над которым сейчас работаю. Только вот усмешка Драко мне не совсем нравится. Она получилась какой-то неестественной. Мне нужно ее исправить, ведь это не просто какая-то там дешевая картинка, а настоящий арт, за который я получу от заказчика хорошие деньги.
Кстати говоря, рисовать фан-арт на «Тамблере»[1] оказалось на удивление прибыльным занятием. Иллюстрируя самые необычные сцены, какие только можно придумать, в прошлом месяце я заработала столько денег, что смогла пойти с Леной в парк аттракционов «Шесть флагов». За двадцать долларов я нарисую скетч двух любых персонажей. За тридцать добавлю детализированный фон. Ну а за пятьдесят могу пристроить в эту компанию и самого заказчика.
Сегодняшний мой список дел состоит из упомянутых Гарри и Драко («Никакого фона, а на Гарри пусть тоже будет мантия Слизерина, ладно?») и еще одной иллюстрации с Джоном Ватсоном и Шерлоком Холмсом.
Сколько времени у меня уходит на рисунок? От десяти минут до десяти лет. Например, сейчас я настолько погружаюсь в вырисовывание изгиба губ Драко и придание волосам Гарри нужной взлохмаченности, что к концу работы солнце за окном моей спальни уже полностью скрыто белой крышей магазина.
Осторожно дую на листок, чтобы не размазать сохнущую черную тушь, и кладу его рядом с письмом, которое вот уже два месяца храню на почетном месте в углу стола.
Письмо отпечатано на великолепной бумаге кремового цвета, вверху – лаконичный тисненый логотип в виде маяка. Вот именно для таких фирменных бланков и создан Пинтерест[2] – это же своего рода «канцелярский порн», способный вдохновить на тысячи статей-списков для «БаззФид»[3].
Взглядом пробегаюсь по письму и в который раз останавливаюсь на словах: «Поздравляем! Мы рады предложить Вам одно из восьми мест в программе Общества молодых художников графства Донегол на лето 2017 года».
Я могу воспроизвести по памяти все письмо. А также содержание приветственного пакета: и подробную информацию о жилье и питании, и советы для путешественников.
На рекламном проспекте все эти студенты с блестящими волосами и чистой кожей выглядят так, будто их сфотографировали во время какой-то невероятно смешной шутки. Компания молодых людей – настолько разношерстная, что ее наверняка подбирали специально, – стоит, запрокинув головы, все улыбаются, как Джулия Робертс. Я тоже иногда пытаюсь открывать и закрывать рот, но у меня в жизни не получится разинуть его так широко.
Доносящийся из коридора скрип вырывает меня из раздумий. Даже не нужно оборачиваться, чтобы понять: в дверях стоит мама. Я инстинктивно закрываю конверт и с невинным видом кладу его поверх своего рисунка (к этому времени чернила должны были высохнуть, да?). Потом беру одну из своих недавних работ на заказ – десятилетняя Гермиона Грейнджер читает в постели – и рассматриваю так пристально, будто выискиваю на ней египетские иероглифы.
– Зачем ты все это хранишь? – спрашивает мама.
Она входит в комнату без приглашения (моя теория о том, что она вампир, терпит крах) и принимается перебирать груды старых скетчбуков и листов, превративших мой стол в подобие башни из игры «Дженга»[4]. Я не свожу глаз с рисунка Драко и Гарри, боясь, что тот невзначай выскользнет из-под приветственного пакета и продемонстрирует маме, насколько глубокими стали мои познания в мультяшной мужской анатомии.
– Клянусь, – продолжает она, – эта комната с каждым разом, как я сюда захожу, становится все грязнее. У тебя бумаги размножаются, что ли?
– Ага, пачкованием.
Она пропускает мою удачную шутку мимо ушей и продолжает осматривать комнату. Теребит пальцами объемное бирюзовое колье, надетое поверх отвратительного свитера кораллового цвета. Наверно, ей хотелось бы выглядеть со стороны всемогущей мамочкой, готовой спасать мир, а вместо этого у нее получился косплей Русалочки средних лет.
Тут ее взгляд останавливается на моих волосах. Зеленая прядь в них становится темой каждого нашего разговора, с тех пор как две недели назад я обесцветила ее и покрасила.
– Такое ощущение, будто ты использовала волосы в качестве носового платка, – с кудахтаньем смеется мама. Самая смешная шутка на свете.
– Даже если и так, – ворчу я. – Вообще-то я тут пытаюсь работать.
Она стремительным шагом пересекает комнату и, вырвав у меня рисунок с Гермионой, подносит его к лицу.
– Как-то не похоже на работу для портфолио, – произносит она. – Нора, ты рисуешь мультики. Только посмотри! – Она швыряет смятый лист на пол. – Ты обещала, что перед отъездом напишешь хотя бы черновик своего мотивационного письма.
Я кидаюсь на ковер в попытке спасти рисунок, но уже поздно. Даже если разгладить листок, я все равно не смогу нормально отсканировать изображение. Останется паутина из черточек. И вдобавок тонкая полоска сгиба вот-вот отрежет Гермионе левую ногу.
– Ты порвала его! – Я машу испорченным рисунком перед ее носом.
– Не стоит так драматизировать.
– Я не драматизирую! – Я хлопаю ладонью по шаткой башне из бумаг на столе, и в ту же секунду она с громким шлепком обрушивается на пол. Листы разлетаются в стороны и устилают ковер.
Дженга.
– Ох! – Мама уворачивается от потока бумаг, точно боится промокнуть. – У тебя здесь настоящий свинарник! – Она с отвращением скользит взглядом по разбросанной кипе листов, футболкам и спортивным штанам, сваленным в кучу на полу. – После того как ты уедешь, весь этот хлам отправится на помойку.
– Это не хлам! Это мои рисунки. – Я вытаскиваю клочок бумаги с огромным ананасом-людоедом, у которого с клыков капает слюна. – По крайней мере… большая часть не хлам.
